Даже сегодня мне для собственного спокойствия приходится уверять себя, что молодой человек не говорил в действительности этих ужасных вещей. Я верю и надеюсь, что эти слова были вложены в его уста коварным инсценировщиком, но это слабое утешение, поскольку фантазии Стивена всегда соответствовали персонажу. Он даже видел насквозь мое кажущееся безразличие к девушке и понимал, что они с Тони зашли слишком далеко; их бы вполне устроило, если бы я был втянут в непорядочную историю или если бы я, по их грубой логике, потерял всякий интерес к Пупи.

- Конечно, - сказал Стивен, - я преувеличиваю. Несомненно, он чувствовал некоторую влюбленность до самого последнего момента. Его отец описал бы ее, я полагаю, как прекрасную молодую кобылку.

- Что вы собираетесь с ним делать? - спросил я. - Вы что, будете бросать монетку или один из вас возьмет голову, а другой хвост?

Тони засмеялся: - О, старина Вильям. Какое у вас извращенное мышление.

- Предположим, - сказал я, - я приду к ней и передам содержание нашей приятной беседы.

- Дорогой мой, она даже не поймет вас. Она неправдоподобно невинна.

- А он?

- Я сомневаюсь в этом, зная нашего друга Колина Уинстенли. Но тут еще не все ясно. Он еще никак не проявил себя.

- Мы планируем вскоре испытать его, - сказал Стивен.

- Поездка за город, - сказал Тони. - Напряжение сказывается на нем, вы это сами можете видеть. Он даже боится прилечь отдохнуть днем, опасаясь нежелательного внимания.

- Есть ли у вас хоть капля милосердия? - Нелепо было использовать это старомодное слово в разговоре с двумя такими изощренными субъектами. Я почувствовал себя еще более чем когда-либо неловким. - А не приходило ли вам в голову, что вы можете ради вашей маленькой игры разрушить ее жизнь?

- Мы полагаем, это в ваших силах, - сказал Тони, - утешить ее.

- Это не игра, - сказал Стивен. - Вы должны понять, что мы спасаем его. Подумайте, что за жизнь он бы вел - со всеми этими мягкими контурами, обволакивающими его со всех сторон. - Он добавил: - Женщины всегда напоминают мне влажный салат - знаете, те увядшие кусочки зелени, совершенно мокрые...

- У каждого свой вкус, - заметил Тони. - Но Питер не создан для такого рода жизни. Он очень чувствителен, - сказал он, используя собственные слова девушки. Я ничего не смог придумать в ответ.

5

Вы видите, я играю отнюдь не героическую роль в этой комедии. Я мог бы, предположим, пойти прямо к девушке и прочесть ей небольшую лекцию о жизни, начав осторожно с режима в английских закрытых средних учебных заведениях для мальчиков (Питер носил цветной галстук выпускника школы до тех пор, пока Тони не сказал ему однажды за завтраком, что, по его мнению, эта красновато-коричневая полоска - дурной вкус). Или, возможно, я мог бы обратиться к самому парню, но, если Стивен говорит правду и Питер испытывает серьезное нервное напряжение, мое вмешательство едва ли помогло бы уменьшить его. Я не мог ничего предпринять. Мне оставалось только сидеть здесь и наблюдать, как они осторожно и ловко движутся к развязке.

Это произошло три дня спустя за завтраком, когда она, как обычно, сидела одна с ними, пока ее муж был наверху со своими лосьонами. Эти двое никогда не были более очаровательными и занимательными. Когда я сел за свой стол, они действительно забавно описывали ей дом в Кенсингтоне, который они декорировали для вдовствующей герцогини, страстно увлеченной эпохой наполеоновских войн. Там была, я помню, пепельница, сделанная из лошадиного копыта, принадлежавшего (по утверждению дилера от Торгового дома Эпсли) серой кобыле Веллингтона в битве при Ватерлоо; была там стойка для зонтиков, изготовленная из ящика для снарядов, найденного на поле Аустерлица; пожарная лестница, построенная на основе осадной из Бадажоза. Слушая их, она немного расслабилась. Она забыла о своих булочках и кофе; Стивен полностью завладел ее вниманием. Мне хотелось сказать ей: "Вы - маленькая совушка". Но я не встревожил бы ее - она скорее сделала бы большие глаза.

А затем Стивен осуществил главный план. Можно сказать, это было сделано как бы вскользь: он держал чашечку кофе, а Тони, опустив глаза, казалось, молился над своим croissant.

- Послушайте, Пупи, можете вы одолжить нам своего мужа? - Я никогда не слышал ничего, сказанного с более обыденной интонацией.

Она засмеялась. Она ничего не заметила. - Одолжить моего мужа?

- В горах за Монте-Карло находится маленькая деревушка - называется Пейль - говорят, там есть сногсшибательное старинное бюро - не для продажи, конечно, но мы с Тони умеем находить подходы.

- О, это я и сама заметила, - сказала она.

Стивен на мгновенье смешался, но она ничего не имела в виду, разве что комплимент.

- Мы думали пообедать в Пейли и провести весь день в дороге, чтобы осмотреть окрестности. Беда в том, что в "спрайте" места не больше, чем на троих, но Питер говорил на днях, что вы хотели привести в порядок прическу, так что мы думали...

У меня создалось впечатление, что он, стараясь убедить ее, говорит слишком много, но ему не было никакой нужды беспокоиться: она совершенно ничего не заметила. - Я думаю, это превосходная идея, - сказала она. Знаете, ему нужно немного отдохнуть от меня. Он не был ни минуты наедине с самим собой с тех пор, как я появилась в церкви. - Она была потрясающе рассудительна и, может быть, даже почувствовала облегчение. Бедняжка. Ей самой нужен был небольшой отдых.

- Правда, это будет весьма некомфортабельно. Ему придется сидеть у Тони на коленях.

- Я думаю, что он не будет возражать.

- И, конечно, мы не можем гарантировать качество пищи в дороге.

Впервые я увидел, как Стивен сморозил глупость. Не появилась ли в этом тень надежды?

Вообще говоря, из них двоих у Тони, если отбросить его грубость, голова работала лучше. Прежде чем Стивен собрался сказать еще что-нибудь, Тони, подняв глаза от croissant, решительно заявил: - Прекрасно. Договорились. Мы возвратим его в целости и сохранности к обеду.

Он посмотрел на меня с вызовом: - Конечно, нам очень неприятно оставлять вас на ланч одну, но я уверен, что Вильям присмотрит за вами.

- Вильям? - спросила она, и мне очень не понравилось, как она взглянула на меня - будто я не существовал. - О, вы имеете в виду мистера Гарриса?

Я пригласил ее на ланч в ресторан "Лу-Лу" в старом порту - мне больше ничего не оставалось делать, - и в этот момент пресловутый Питер появился на террасе. Она сказала быстро: - Мне не хотелось бы прерывать вашу работу...

- Я не верю в пользу голода, - сказал я. - Мне все равно нужно прерываться для еды.

Питер опять порезался во время бритья, и у него на подбородке был большой ватный тампон; это напомнило мне о синяке Стивена. Пока он стоял, ожидая, чтобы с ним заговорили, у меня создалось впечатление, что он знал все об этой беседе; она была тщательно продумана этой троицей, все партии расписаны, беззаботная манера заранее отрепетирована, даже пустячок по поводу пищи... Теперь же у них образовалась пауза, поэтому заговорил я.

- Я пригласил вашу жену на ланч в "Лу-Лу", - сказал я. - Я надеюсь, вы не возражаете.

Я удивился бы выражению мгновенного облегчения на всех трех лицах, если бы только мог вообще удивляться чему бы то ни было в этой ситуации.

6

- И вы не женились снова после того, как она ушла?

- К тому времени я уже стал слишком стар, чтобы жениться.

- А Пикассо женился.

- О, но я еще не так стар, как Пикассо.

Глупая болтовня продолжалась на фоне рыбацких сетей, драпировавших обои с изображением винных бутылок, - и здесь декорация интерьера. Иногда я мечтал о комнате, которая просто изменялась бы так же, как стареет с возрастом человеческое лицо. Рыбный суп с запахом чеснока дымился между нами. Кроме нас посетителей не было. Возможно, подействовала эта уединенность или направленность ее вопросов, а может быть, всего лишь rose, но неожиданно меня охватило приятное чувство, что мы близкие друзья. Всегда остается работа, - сказал я, - и вино, и хороший сыр.