Уилсон кивнул, однако на его лице читалось беспокойство, а во взгляде тоска. Он приблизился ко мне и поцеловал в лоб, а я вбирала в себя исходящий от него запах мяты и крема после бритья, желая быть окутанной его ароматом словно одеялом. Я чувствовала его волнение, зная, что он не совсем согласен со мной, но не хочет меня обидеть, поэтому молчит. Я гадала, связано ли это с тем, что он станет дядей моего ребенка, точнее ребенка Тиффы. Ведь отныне ему наравне с другими предстояло окружать малышку любовью.

— И что теперь, Блу? Куда мы отправимся дальше? — Я не знала, что он хотел сказать своим вопросом, поэтому ответила буквально.

— Завтра я собираюсь поговорить с Мейсоном.

— Вы только посмотрите, кто здесь. Не выдержала разлуки, а? — промурлыкал Мейсон, смотря на меня сверху вниз из дверного проема. Лучи света, исходящие из глубины его апартаментов над гаражом, очерчивали его силуэт. Я позвонила ему, сообщив, что нам нужно поговорить и что я буду ждать его на улице. Положив трубку, он поспешил вниз, на ходу отпуская шуточки. Очевидно, он думал, что я хочу большего, чем разговор. Я прикрыла живот рюкзаком, не желая, чтобы глаза Мейсона вылезли из орбит раньше времени. Я услышала хлопок двери. Из-за угла показался Уилсон. Похоже, оставаться в машине он не собирался.

— Блу, какого черта, где тебя носило? — Мейсон спустился вниз ровно в тот момент, когда со мной поравнялся Уилсон. Глаза парня скользнули по историку, и он тут же помрачнел.

— Думаешь, я куплюсь на эти анютины глазки?

— Мейсон, я беременна. От тебя, — выпалила я, не желая ходить вокруг да около. Мне хотелось разобраться с этим как можно быстрее. Затем я убрала рюкзак, демонстрируя свой живот.

Мейсон переводил взгляд с моего живота на мое лицо. Когда я надевала правильную одежду, то вовсе не выглядела беременной. Но сейчас я позаботилась о том, чтобы подчеркнуть свое положение, надев обтягивающую футболку и капри.

— Что за херня! — произнес Мейсон, проводя рукой по волосам, и я тут же прониклась к нему сочувствием. Я не винила его за такую реакцию. Это был удар ниже пояса, и я точно знала, что он чувствовал, так как сама пережила то же несколько месяцев назад. Он взглянул на меня, его пальцы были в нескольких дюймах от моего лица.

— Ты появляешься через шесть месяцев и хочешь убедить меня в том, что я стану папашей. Ну уж нет, я на это дерьмо не куплюсь!

— На что именно ты не купишься, Мейсон? — уточнила я, стремясь как можно скорее озвучить причину своего визита.

— С чего ты взяла, что это мой ребенок, Блу? Я не был твоим первым, и уж явно не был последним. Насколько я помню, Адам тоже вертелся вокруг тебя в то время. — Мейсон смерил Уилсона коротким взглядом. Тот лишь покачал головой и скрестил на груди руки. «Адам» уходить не собирался. Впрочем, смысла что-то доказывать или отрицать не было.

Я решила не спорить. В конце концов, сомнения Мейсона были мне только на руку. Так будет меньше проблем. Я всучила Мейсону повестку в суд, которую приготовил для меня Джек.

— Я не собираюсь вешать на тебя это, Мейсон. Я приехала сюда не для выяснения отношений, а для того, чтобы получить разрешение на усыновление ребенка. Это справка о передаче прав. Тебе нужно будет явиться в суд в указанный день и поставить подпись. И после этого, я обещаю, ты больше никогда не увидишь ни меня, ни моего огромного живота.

Мейсон изучал документ в течение минуты, и в какой-то момент мне показалось, что он разорвет его пополам.

— Я буду работать. И не смогу этого сделать, — ответил он наконец, отшвыривая листок в сторону. Тот плавно опустился на землю, и все мы уставились на него.

— Я поняла, — произнесла я приторно сладким голосом. — Надеюсь, ты достаточно сильно хочешь сохранить эту работу. Так как в противном случае я добьюсь признания отцовства и подам на алименты.

Мейсон выругался, а на губах Уилсона появилась усмешка. Он показал мне поднятый вверх большой палец, из-под скрещенных рук. Но когда Мейсон обозвал меня гребанной шлюхой, улыбка историка исчезла.

— Попридержи язык, дружочек, — выпалил он, и Мейсон взглянул на Уилсона с опаской, очевидно вспомнив о приеме кунг-фу, вырубившим его в их последнюю встречу.

— Ты не увидишь от меня ни цента, Блу.

— Приедешь в четверг в суд, и я не стану претендовать на твои деньги. — Я резко приложила повестку к его груди, подождав, пока он возьмет ее и сожмет в кулаке. — Увидимся в четверг.

С этими словами я развернулась и пошла вперед, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на Мейсона или Уилсона. Я скользнула на пассажирское сидение субару Уилсона и постаралась пристегнуть ремень, желая ощутить себя в безопасности. Я и сама не совсем понимала, от чего хочу защититься. От ярости ли Мейсона? Или от его откровенного предательства? Возможно, так оно и было. Все, что я знала наверняка, это то, что мне очень страшно и невообразимо грустно. Уилсон сел рядом со мной и завел машину. Мои руки дрожали так сильно, что застежка ремня отскочила и ударила по стеклу. Уилсон молча перегнулся через меня, взял ремень и пристегнул его, все это время я ощущала его обеспокоенный взгляд на своем лице.

— Ты вся дрожишь, с тобой все нормально?

Я кивнула, стараясь избавиться от чувства стыда, мешающего мне говорить. Я чувствовала, как он изучает глазами мой профиль, стараясь проникнуть под маску на моем лице.

— Ты любишь его? — Его наивное предположение было столь неожиданным, что я рассмеялась, если только в моем состоянии вообще можно было смеяться.

— Нет! — легко ответила я. — Я испытываю страх и неловкость. И эти чувства не имеют ничего общего с любовью. Я вообще никогда его не любила.

— Думаешь, нелюбовь к нему все облегчает?

На мгновение я задумалась, а потом кивнула.

— Да. Облегчает. И я рада, что он не пытался сделать из меня честную женщину.

Уилсон улыбнулся.

— Да уж, что есть, то есть.

Он включил радио и тишину ночного Вегаса наполнили голоса группы The Killers. Песня называлась «Мисс атомная бомба». Я думала, что разговор закончен, как вдруг Уилсон резко нажал на кнопку, выключая музыку.

— А что, если бы он сделал это?

— Сделал что? Предложил бы мне руку и сердце? Будьте реалистом, Уилсон.

— Но если бы да, ты бы оставила ребенка?

— Вы всерьез думаете, что мы были бы маленькой счастливой семейкой? — хихикнула я. — Достаточно того, что наш ребенок имеет наши с Мейсоном ДНК. Малыш заслуживает лучших родителей, чем мы.

— Ох, Блу. Ты бы не была плохой матерью.

— Интересно, сказал ли кто-нибудь эти слова моей матери, когда она была беременна мной?

Уилсон резко повернулся ко мне с выражением крайнего удивления на красивом лице. Я только беспечно пожала плечами. Я не знала, была бы я плохой матерью или хорошей. Зато я точно знала, что лучшей матери, чем Тиффа Снук, нет и не будет на всем белом свете. Оставалось только подписать документы.

Наступил четверг. Я плохо спала всю эту неделю, боясь, что Мейсон с родителями либо не явятся в суд вовсе, либо заявят права на нашего еще не родившегося ребенка. Я бы в любом случае сохранила его. Но отдать малыша Джеку и Тиффе одно дело, а Мейсону и его родителям — совсем другое. Однако, когда я приехала в суд четверг утром, оказалось, что Мейсон прибыл без сопровождения. Он был совершеннолетним и мог самостоятельно принимать решения. Я гадала, рассказал ли он обо всем родителям. На нем был галстук, а лицо выражало полнейшее смятение, так что я снова прониклась к нему сочувствием.

Когда судья задал ему вопрос, понимает ли он свои права, а также осознает ли, что от него требуется, Мейсон кивнул, а затем взглянул на меня. Казалось, он выглядел ошеломленным. С помощью нотариуса Мейсон подписал все необходимые документы, и Тиффа с Джеком обнялись так крепко, словно происходящее пугало их не меньше других. Я почувствовала слабость и облегчение одновременно и прикладывала усилия для того, чтобы не поддаться нахлынувшим эмоциям. После того, как все закончилось, я нашла Мейсона. Я была сильно ему обязана.