Элизабет решила, что пора поменять тему:

– Ну ладно, хватит обо мне. Как ты-то поживаешь? Я очень часто тебя вспоминаю.

– В этом большом старом доме слишком много привидений, – сказала Анита. – Иногда мне кажется, что я сойду с ума от тишины.

– А знаешь, что мне помогло? Я теперь каждый день бываю на пляже. Может, и тебе поменять обстановку?

– Ты так думаешь?

Ну вот, разговор вроде бы перешел в безопасное русло. Природа, перемена обстановки – это то, что надо.

– Знаешь, это чудесно, вот так одной сидеть на берегу океана. Даже смешно вспомнить, что когда-то я боялась спуститься на пляж. А сейчас я без океана просто жить не могу. – Ее голос стал грустным. – Мне так хотелось бы, чтобы вы с папой могли увидеть мой прекрасный пляж!

– Нам с ним всегда казалось, что у нас в запасе еще уйма времени.

Время. Как часто оно утекает незаметно, словно вода между пальцами. Но иногда можно обернуться назад и все-таки выхватить из прошлого что-то важное для себя, то, что не успел сделать когда-то.

– Я ходила сегодня на занятие живописью, – сказала Элизабет.

– Ах, Птичка, как же это замечательно! Я так переживала, когда ты зарыла в землю талант, который у тебя от Бога.

– Так ты считала, что у меня есть талант? Ты мне никогда об этом не говорила.

– Ну что ты, милая, говорила, и не раз. Ну ладно, прошу тебя, побольше думай о себе. Всего тебе хорошего!

– И тебе тоже. А еще подумай, может, и тебе стоит отправиться куда-нибудь на море?

– Я непременно это сделаю. Перемена обстановки – как раз то, что мне нужно.

Небо было тяжелым и серым, как гранит.

В такие мрачные дни остается только разжечь камин, свернуться калачиком на диване с чашкой чая и читать. Элизабет так и сделала.

Но тут зазвонил телефон. Она сняла трубку:

– Алло!

– Мама!

Это была Джеми.

– Привет, солнышко, – сказала Элизабет. – Как хорошо, что ты позвонила. Ну рассказывай, как ты там? Как соревнования по плаванию?

Джеми вдруг разрыдалась.

– Девочка моя, что случилось?

– Я ненавижу это плавание. Надоело! У меня ничего не получается, – проговорила она сквозь слезы.

Элизабет села, подтянув колени к груди, и спросила:

– А как тренер, которого мы тебе подыскали?

– Мы с ним встречаемся. Его зовут Майкл, и он очень симпатичный. Он играет на саксофоне, правда, это очень сексуально? – А потом, помолчав, сказала: – Понимаешь, мне не нужен никакой тренер. У меня не хватает времени даже на учебу. Поэтому я и хочу бросить плавание. Папа зарабатывает теперь кучу денег – он сам говорил, – так что вы вполне сможете нанять мне преподавателей, я все запустила.

– Давай-ка по порядку. Что с тобой происходит? Почему ты хочешь бросить плавание?

– Если коротко: мне не хватает способностей.

От этих тихо сказанных слов у Элизабет сжалось сердце.

– Я давно бы все забросила, если бы папа не приходил на каждое соревнование. Когда я побеждала, он так радовался, как будто я нашла средство от рака! А теперь его никогда нет на трибуне. Он даже не звонит и не интересуется, как у меня дела.

– Отец очень тебя любит. Ты и сама это прекрасно знаешь. Ни я, ни он не будем ругать тебя или упрашивать, если ты действительно решишь прекратить занятия. Самое главное для нас – это чтобы тебе было хорошо.

– Ты скажешь ему об этом?

Элизабет рассмеялась:

– Нет, этого я делать не буду. Тебе придется самой с ним поговорить. Но я тебе вот что хочу сказать, хорошая моя: неправильно бросать что-то из-за нескольких неудач. Это может стать дурной привычкой, и ты будешь поступать так всю жизнь. Поверь, уж я-то знаю.

– Ты хочешь, чтобы я закончила сезон?

– Думаю, твой тренер был бы этим доволен.

– Терпеть не могу, когда ты вот так поворачиваешь разговор.

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала притворяешься, будто согласна со мной, а потом запускаешь в меня эту свою бомбу – здравый смысл и все такое прочее.

Элизабет улыбнулась: дочь точно описала ее материнские приемы.

– Я поддержу любое твое решение, дорогая. А как там Стефани?

– А кто это такая? – сказала Джеми, и в ее голосе прозвучала горечь.

Стефани готовилась к выпускным экзаменам. Джеми никогда бы открыто не призналась, что она скучает по сестре.

– Как я понимаю, она слишком занята и вы теперь мало общаетесь? – осторожно спросила Элизабет.

Последовала пауза.

– Да, можно и так сказать, – произнесла Джеми со вздохом. – Ну ладно, мам, мне пора бежать. Майкл заедет за мной через час. Я скажу Стефани, чтобы она позвонила тебе завтра. Я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю, до свидания.

Когда Джеми положила трубку, Элизабет так и осталась сидеть на диване, уставившись на телефон. Ее первой мыслью было позвонить Джеку. Надо рассказать ему о том, что происходит с Джеми. Она могла бы подготовить его к разговору с дочерью.

И Элизабет набрала рабочий телефон Джека.

Когда раздался звонок, Джек как раз что-то обсуждал с Салли. Он думал, что ответит секретарша, но потом вспомнил, что та ушла на обед. Тогда он взял трубку:

– Джек Шор слушает.

– Я уже хотела повесить трубку. – Голос Элизабет был натянутым, чувствовалось, что она нервничает.

– Привет, Птичка! – сказал он, взяв наконец себя в руки.

– Я, может, не вовремя?

Салли посмотрела на дверь.

Голос Элизабет звучал как-то непривычно, в нем чувствовалась неуверенность. Впрочем, Джека это не удивило – прошло ведь уже несколько недель с тех пор, как они виделись в последний раз.

Салли встала.

– Я вас оставлю ненадолго, – прошептала она. Он кивнул и прошептал одними губами: «Спасибо».

– С кем это ты там разговариваешь? – спросила Элизабет. Джек вдруг испытал чувство вины, хотя ему вроде бы нечего было стыдиться.

– С помощницей. Мы с ней кое-что обсуждали. – Он проводил Салли взглядом, а потом спросил: – Ну что, Птичка, как ты поживаешь?

– Расскажи лучше, как у тебя с работой.

– Если честно, мне она очень нравится. Я почувствовал себя на двадцать лет моложе.

– Я очень горжусь тобой, Джек. Я знала, что у тебя все получится. В этом я никогда даже и не сомневалась.

Он улыбнулся. Ее мнение значило для него гораздо больше, чем чье бы то ни было еще, даже его собственное. Джек никогда не мог по-настоящему почувствовать, что чего-то добился, пока Элизабет не поцелует его и не скажет: «У тебя все прекрасно получилось».

– Спасибо. Но ты так и не ответила, как ты поживаешь.

– Я хожу на занятия живописью.

К своему изумлению, он почувствовал укол ревности. Джек ведь много лет пытался уговорить Элизабет снова взяться за кисти. Но он только сказал, причем от чистого сердца:

– Какая же ты молодец!

– Мне звонила...

– А ты...

Они заговорили одновременно, и обоим стало смешно.

– Мне только что звонила Джеми. Знаешь, ей сейчас непросто. Учеба, плавание, смерть дедушки, то, что Стефани вот-вот окончит колледж. Ей не под силу одной со всем этим справиться. Думаю, тебе надо бы ей позвонить.

– Обязательно позвоню.

– Ну вот и хорошо. – А потом Элизабет добавила: – Мне очень трудно их все время обманывать. А тебе?

– Обманывать? Что ты имеешь в виду?

– Ну, все эти дела с домом, то, что я подготавливаю его для новых жильцов. Скоро мне придется рассказать девочкам правду.

Джек словно получил удар в солнечное сплетение. Он с головой погрузился в новую работу и все не находил времени всерьез задуматься о том, что они с Элизабет действительно могут расстаться.

Единственным, на что он мог всегда положиться в своей жизни, была любовь Птички. И когда она заявила, что хочет какое-то время пожить одна, все главное в их отношениях осталось для него прежним. Но теперь он по-настоящему задумался.

– Но ведь у нас еще остается шанс снова наладить жизнь, правда же? – спросил он.