Перси разозлился куда сильнее, чем можно было предположить. К тому же перешел на откровенно издевательский тон. Я не смогу сейчас сказать ему всей правды. Просто не смогу, поняла Мишел.

— Как твой будущий муж я имею право знать! И если ты не ответишь мне, я поговорю с ним сам!

— Он сказал… сказал, что я была его любовницей, — прошептала несчастная женщина.

В комнате повисла мертвая тишина. Наконец Мишел набралась храбрости и подняла взгляд. Лицо Перси покрылось красными пятнами, а в светло-карих глазах появилось выражение отчужденности.

— Мне очень стыдно, — тихо добавила она.

— Так вот на ком я собираюсь жениться!.. Объедки Клайва Макферсона! — Он смерил невесту полным презрения взглядом. — Спасибо, что сообщила.

Побледнев как полотно, Мишел медленно поднялась, прижимая к себе спящую Кэтрин.

— Не вижу смыла продолжать разговор, — тихо сказала она. — Ты потрясен, я понимаю, но это мое прошлое, Перси, а не настоящее.

— Потрясен! Это еще мягко сказано! — В голосе его слышалось неподдельное отвращение. — Ты только представь, что, если об этом узнают, я стану посмешищем всего Лос-Анджелеса!

— Клайв не станет болтать на каждом углу. Я сообщила только тебе, потому что не могла скрывать от тебя.

— Мама как-то сказала, что я никогда не смогу быть уверен, какое именно приданое получу, женившись на тебе. — Он невесело усмехнулся. — Жаль, что я тогда ее не послушал!

— Отдать тебе кольцо? — прямо спросила Мишел, устав от оскорблений. Перси напрягся, задумавшись.

— Конечно нет! И совершенно незачем спрашивать об этом каждую секунду. Я всего лишь немного погорячился.

— Называть меня «объедками», это больше чем погорячиться, — взволнованно ответила Мишел, подозревая, что после свадьбы Перси всякий раз, когда разозлится, будет тыкать носом в ее прошлое. — Тебе еще предстоит многое узнать. Я была любовницей Клайва два года и я любила его!

Судя по всему, жених просто не поверил в столь безумное заявление.

— Мишел… — осторожно начал он, словно обеспокоившись состоянием ее рассудка.

— Мне пора домой, Перси. Быть может, откроешь дверь?

Не сказав больше ни слова и по-прежнему прижимая дочь к груди, она прошествовала с гордо поднятой головой к машине. Затем устроила спящего ребенка на детском сиденье и поехала домой.

Да, теперь она предстала перед Перси в ином свете, и винить его за грубость просто нельзя. Молодого Хилдинга всегда очень беспокоило мнение других людей о себе. И так уже многие удивлялись, что он решил жениться на матери-одиночке, а теперь и сам Перси наверняка сомневается, правильно ли поступил. Достаточно ли сильны его чувства, чтобы противостоять гнету неприятных разоблачений? — размышляла Мишел.

В уютном коттедже родителей ярко горел свет. Мишел выбралась из машины и с дочерью на руках быстро поднялась на второй этаж в спальню. Уложив малышку, она направилась в кухню, только теперь заметив некоторые странности. Казалось, дом покидали в страшной спешке: лампы остались включенными, в кухне сохранились следы приготовления ужина, тихо играло радио. Пожав плечами, молодая женщина принялась убираться, недоумевая, что могло заставить всегда такую аккуратную миссис Андерс бросить недочищенную картошку в раковине.

Куда они так торопились? Отец отменил важную деловую встречу, мать пропустила собрание в муниципалитете. Но Мишел настолько выдохлась за этот сумасшедший день, что больше не могла беспокоиться, поэтому, когда добралась до спальни, рухнула на кровать и моментально заснула.

Завтра будет новый день, гораздо лучше предыдущего. Перси успокоится, подумает, и все вернется на круги своя. Таковы были ее последние мысли…

Мишел привыкла просыпаться от того, что Кэтрин бесцеремонно запрыгивала к ней в постель, но сегодня ее разбудила мертвая тишина. Она взглянула на будильник и моментально вскочила. Стрелки показывали без четверти одиннадцать.

По дороге в ванную она заметила, что постель Кэтрин аккуратно застелена. Приняв душ и надев длинную юбку и рубашку с коротким рукавом, она сбежала по лестнице. Сегодня была ее очередь принимать товар в магазине.

Но, увидев в гостиной родителей, Мишел замерла. Они сидели рядышком на диванчике, и вид у них был какой-то подавленный. Оба казались усталыми и как будто постаревшими. Хьюго Андерс тяжело поднялся навстречу дочери.

— Мы решили, что тебе стоит поспать. Не волнуйся, я позвонил Вивиан и предупредил, что ты нездорова, — объяснил он. — Кэтти я, как обычно, отвез в детский сад. Нам нужно серьезно поговорить, и мы решили, то есть мистер Макферсон решил, что ребенка незачем вмешивать.

— Мистер Макферсон? Клайв? — недоуменно повторила Мишел. — Как… как вы узнали о нем?

— Сядь, пожалуйста, — скорее приказал, чем попросил отец.

На щеках ее выступил лихорадочный румянец. Она уже догадалась, что произошло, и в этот момент возненавидела Клайва Макферсона. Судя по всему, он уже успел связаться с родителями, и именно с ним они встречались вчера вечером. Теперь бедные старички совершенно раздавлены известиями.

— Он не имеет никакого права вмешиваться! — яростно воскликнула она.

— Мишел, мистер Макферсон… — Но она так и не услышала, что же хотел сказать отец по поводу миллионера.

Краем глаза молодая женщина заметила какое-то движение и резко обернулась. Почти весь дверной проем закрывал широкоплечий высокий мужчина, в котором без труда узнавался Клайв. Мишел чуть не задохнулась от злости.

— Что ты здесь делаешь? Как ты смеешь встревать между мной и родителями?

— Мишел, довольно, — строго произнес Хьюго Андерс.

— Почему вы пустили его в дом? — не унималась она.

Клайв неспешно прошел в комнату.

— Сядь и помолчи, — бросил он, скользнув по ней ледяным взглядом. — Я попросил, чтобы мне разрешили принять участие в семейном совете. Хьюго и Моника должны поговорить с тобой, и тебе придется их выслушать.

В полном недоумении Мишел медленно опустилась в кресло и обвела глазами присутствующих. Взгляд остановился на непрошеном госте. Он не принадлежал этому дому и казался чужим, как тигр на улицах города. Неужели родители тоже подпали под его влияние?

Сегодня Клайв был одет в черные брюки и темно-синюю шелковую рубашку. Как этот цвет подходит к его глазам! — восхитилась Мишел, но тут же оборвала себя.

— Мишел… — несколько неуверенно начал отец, то и дело поглядывая на жену в поисках поддержки. — Когда три года назад мы опознали тебя в больнице, мы ни секунды не сомневались, что ты и есть наша сбежавшая дочь. У тебя на груди был кулон, который мы подарили ей на шестнадцатилетне. У нее были такие же рыжие кудри и золотисто-карие глаза. Правда, весила она несколько больше, но что не изменится за семь лет?

— Зачем ты говоришь все это? — нахмурилась она, начиная испытывать легкий страх.

Мать прижала руку к груди и закрыла глаза, как от боли.

— Я не могу этого вынести, — пробормотала она.

— Хьюго пытается объяснить тебе, что они с женой совершили печальную ошибку, — вмешался Клайв, четко выговаривая последние слова.

— Мы были так рады снова найти тебя, — всхлипывая сказала миссис Андерс. — Только через год я рискнула признаться себе, что, возможно, мы обознались. — Видя непонимающий и испуганный взгляд Мишел, она быстро продолжила: — Вначале ты была очень больна, а когда пришла в себя, ничего не помнила. У нашей дочери не было никаких особых примет. И мы решили, что с возрастом ты сильно изменилась.

Клайв внимательно посмотрел на молодую женщину. Лицо ее по-прежнему выражало бесплодные попытки понять суть происходящего.

— Моника и Хьюго пытаются сказать, что они не твои родители, — пояснил он, отводя взгляд в сторону.

— Не мои родители, — бесцветным голосом повторила Мишел; услышанное просто не умещались в ее голове. — Но это же безумие… Зачем вы городите всю эту чушь?

— Мы очень полюбили тебя, — продолжил отец, то есть тот, кого она до недавнего времени считала таковым. — С того момента, как мы узнали, какой ты стала, нашему счастью не было предела.