Она рискнула посмотреть в глаза Клайву Макферсону, но тут же зажмурилась, не вынеся его пронзительного, холодного взгляда. С ней творилось что-то странное. С первой секунды, как она очнулось, ее охватило чувственное возбуждение. Она испытывала самый настоящий голод плоти. Мишел и не подозревала, что способна на такую безудержную страсть.

Звук быстрых шагов заставил ее снова открыть глаза. В комнату вошел мужчина, одетый в униформу. В руке он держал бокал с золотистой жидкостью. Клайв взял его и поднес губам молодой женщине. В ноздри ей ударил терпкий запах виски.

— Выпей. Ты бледна как полотно, — приказал он.

Мишел чувствовала себя настолько слабой, что даже не стала спрашивать откуда, словно джинн из кувшина, появился человек в униформе. Должно быть, у этого Макферсона в машине целый бар, медленно катилась мысль по пустой, как елочный шар, голове. Значит, это большая машина. Пропасть между ними неожиданно показалась огромной. Какого рода отношения могли связывать Мишел Андерс и этого богатого и влиятельного продюсера?

— Выпей, — повторил Клайв с нарастающим нетерпением в голосе.

— Я почти не пью…

— Раньше ты была свободна от этих глупых комплексов, — без колебаний сообщил он.

Придя в смятение от того, что этот человек знает о ней куда больше, чем она сама, Мишел поднесла бокал к губам. Жидкость обожгла горло, и уже через пару мгновений кровь превратилась в огненные ручейки. Она отдышалась, после чего твердо посмотрела на Клайва.

— Вы, кажется, когда-то знали меня… Да, верните мне фотографию, — попросила молодая женщина и с надеждой посмотрела на стол. Но карточки там уже не было.

— Забудь об этом. Она моя, — жестко ответил Клайв и добавил уже откровенно язвительно: — Это ведь так по-женски! Я всего лишь показал тебе снимок, чтобы продемонстрировать, какой характер носили наши отношения. А ты зациклилась на ерунде.

— Послушайте, мистер Макферсон…

— Мистер Макферсон? — повторил он с улыбкой, от которой у нее мороз пробежал по коже. — Лучше Клайв.

Она внимательно посмотрела на него и поразилась его сходству с хищником, готовящимся к прыжку. Неожиданно Мишел почувствовала страх, от которого кровь заледенела в жилах.

— Вы ненавидите меня, ..

Клайв замер. В комнате повисла мертвая тишина. Затем он тихо спросил:

— Ты меня не помнишь? Ты совсем ничего не помнишь?

— Совсем ничего, — так же тихо призналась она.

— Я думал, ты задашь мне кучу вопросов. Но теперь мне ничуть не легче, — пробормотал Клав, меряя комнату решительными шагами. — Признаюсь, в аэропорте я хотел разобраться с тобой. Но я тогда не знал, что ты потеряла память… И мне не нравится, когда ты смотришь на меня так, словно ожидаешь нападения.

Мишел была насколько подавлена и растеряна, что в ответ смогла лишь глубже вжаться в кресло, в котором сидела.

— Эрика…

— Это не мое имя!

— Послушай, — он не обратил внимания на ее протест, — ты боишься меня, потому что я рушу твой маленький уютный мирок. Но на самом деле страшен не я сам. Страшно то неведомое, что стоит за моей спиной.

Мищел ответила слабым кивком. Она изумилась, насколько точно он описал происходящее внутри нее. К тому же она не привыкла, что кто-то пытается понять ее чувства и ощущения.

— Я не хочу тебя пугать. Но все мои cлова становятся причиной твоего беспокойства. Так что я буду краток.

— Но откуда вам известно, где я живу? И что у меня амнезия? — встревоженно спросила Мишел, поднимаясь с кресла.

— Я просто проследил за тобой на пути из аэропорта. А потом провел небольшое расследование, — спокойно ответил Клайв, словно говорил о погоде.

— Но к чему такие усилия и настойчивость? Зачем все это? Только потому, что когда-то мы были вместе?

— Я как раз подхожу к сути. Во мне жила наивная надежда, что, увидев меня, ты сама все вспомнишь. — С губ его сорвался саркастический смешок, лицо приобрело напряженное, если не мрачное, выражение. — Но, видимо, придется все объяснять с самого начала. Думаю, тебе лучше сесть.

— Нет. — Мишел гордо выпрямилась и обхватила руками худые плечи, стараясь вернуть контроль над ситуацией, пока та не зашла слишком далеко. — А что, если я не захочу вас выслушать? Ведь я совсем не обязана…

— Боюсь, что все-таки придется, — пробормотал Клайв.

— Нет, не придется, — твердо ответила она. Теперь, когда представилась возможность приоткрыть завесу тайны над прошлым, она стремилась избежать этого, боясь того, что может оказаться с другой стороны.

— У тебя нет выхода, — спокойно произнес миллионер, не отрывая от ее лица пронзительного взгляда. — Тебе наверняка интересно, что я здесь делаю. Все очень просто. Когда ты исчезла из моей жизни, ты носила под сердцем моего ребенка.

Мишел с ужасом уставилась на мужчину, высокого и темноволосого, который без малейшего усилия разрушал ее понятный и спокойный мир.

— Кэтрин — моя дочь, — веско добавил Клайв.

Пол под ее ногами начал стремительно вращаться, и Мишел покачнулась. Макферсон подхватил ее и, поддерживая за плечи, повел к выходу.

— Больше так не делай. И вообще, давай выберемся из этого старого дома. Нам обоим не помешает немного свежего воздуха.

Солнечный свет резанул по глазам. Мишел закусила губу и прижала пальцы к вискам, в которые кто-то старательно завинчивал шурупы.

— Нет, только не Кэтрин. Это невозможно… Только не ты… — бормотала она, пытаясь справиться с обрушившимися на нее сведениями.

Не обращая внимания на протесты, Клайв подвел ее к скамье и осторожно усадил на деревянное сиденье. Затем присел перед ней на корточки и мягко, но одновременно крепко взял ее дрожащие пальцы в свои.

— Невозможно рассказать все, не причинив тебе боли. Я и так стараюсь оградить тебя от потрясений.

Ей хватило и одного «потрясения», чтобы потерять всякую способность мыслить здраво. Что может быть хуже того, что он уже сказал?

— Мне очень плoxo, — прошептала Мишел доверчиво, словно ребенок, ожидающий сочувствия и утешения.

— Прости, но я должен был тебе сказать. — Клайв сильнее сжал ее пальцы. — Почему, ты думаешь, я здесь? Почему я провел три года в непрестанных поисках вас обоих?

Мишел попыталась спокойно посмотреть ему в лицо. Отец ее ребенка. Почему такая мысль не пришла ей в голову раньше?

Некоторое время назад она буквально помешалась на том, чтобы выяснить, кто является отцом девочки. Но родители явно не одобряли этой идеи, считая, что, будь он человеком достойным и любящим, то не бросил бы Мишел одну. Нашел бы ее и на краю света.

Постепенно интерес угас, и молодая женщина смирилась с мыслью, что Кэтрин — это результат случайной связи. На ум не раз приходили страшные истории о сбегающих из дому подростках и о том, на что им приходится идти, чтобы выжить…

С губ Мишел сорвался нервный смешок. Теперь, когда ей уже было почти все равно, кто отец Кэтрин, он наконец-то объявился.

— Эрика…

— Это не мое имя, — выдавила она сквозь сжатые зубы.

— Это имя, которым я тебя всегда называл, — мягко произнес Клайв, беря в ладони ее лицо.

Молодая женщина затрепетала от его близости.

— Пожалуйста, оставьте меня…

— Да ты вся дрожишь, — суховато, но как-то заботливо сказал он.

Мишел действительно колотило как на сильном ветру. Она непроизвольно положила руки ему на грудь, почувствовала жар его тела и отпрянула. Но запах этого человека все еще щекотал ноздри — такой отчетливо мужской и даже будто знакомый. А от Перси всегда пахло мылом… О Боже, Перси! — пронеслось в голове. Ее жених!

Но тут Мишел посетила еще более жуткая мысль. Кэтрин, любимая больше жизни, принадлежит теперь не только ей! Сидящий напротив мужчина — ее отец, желающий внести поправки в ход жизни дочери. Возможно, он даже захочет отобрать дочь… Она закрыла лицо ладонями и закусила губу, чтобы не застонать.

— Я должен тебе кое-что сказать, — тихо произнес Клайв. — За три года, проведённых без меня, ты превратилась в трясущуюся развалину. Ты едешь ко мне домой, где тебя осмотрит врач.