Я готов доказать мой метод с помощью эксперимента и как Галилей в суде сказать: «И все-таки она вертится!». Я раньше уже предлагал такое доказательство этому обществу самозванных экспертов, но они его отвергли. Я возвращаюсь к моему предложению: я измерю протяженность жизни членов Академии Наук, а они пусть назначат комиссию для проверки результатов.

Я запечатаю мои прогнозы в две серии конвертов. В первой серии снаружи будет проставлена фамилия, внутри — записка с датой смерти. В другой серии фамилии я запечатаю внутри, а снаружи напишу даты. Пусть комиссия запрет конверты в сейф, и затем время от времени собирается и вскрывает соответствующие конверты.

В такой большой организации вероятность чьих-то близких смертей очень велика — ей, если верить статистикам «Объединенного страхования», примерно по одной каждую неделю или по две.

Таким способом они быстро получат достаточно данных, доказывающих, будто Пинеро лжец или наоборот. Он умолк и выпятил грудь так, что она почти сравнялась с его брюшком. Устремив свирепый взгляд на потеющих ученых, он спросил:

— Ну?

Судья поднял брови и перехватил взгляд мистера Уимса.

— Вы согласны?

— Ваша милость, я считаю, что это предложение противоречит всем…

— Предупреждаю, — перебил его судья, — я откажу вам в иске, если вы не примете этот способ выяснения истины или не предложите другой, столь же практичный.

Уимс открыл было рот, передумал, скользнул взглядом по лицам ученых экспертов и посмотрел на судью.

— Мы согласны, ваша милость.

— Очень хорошо. О частностях договоритесь между собой. Временный запрет отменяется, и никаких помех доктору Пинеро в его деловой деятельности чиниться не должно. Решение по иску о наложении постоянного запрещения будет рассматриваться после получения достаточных данных.

Но прежде, чем мы кончим, я хотел бы высказать некоторые соображения о теории, которую вы, мистер Уимс, подразумевали, требуя возмещения ущерба, нанесенного вашему клиенту. В последнее время у некоторых групп в нашей стране сложилось мнение, что человек или корпорация, получая прибыль на протяжении ряда лет, тем самым приобретает на нее особое право, а правительство и суды обязаны гарантировать им эту прибыль в будущем, даже когда обстоятельства меняются, и вопреки интересам общества.

Эта странная доктрина не имеет никакой опоры ни в гражданском, ни в уголовном законодательстве. Ни отдельные лица, ни корпорации не имеют ни малейшего права являться в суд и просить, чтобы часы истории были остановлены или стрелки их переведены назад.

— Уимс, — раздраженно пробурчал Бидуэлл, — если вы не способны придумать ничего лучше, «Объединенному страхованию» придется поискать нового юрисконсульта. Прошло уже два с половиной месяца с тех пор, как вы сели на суде в лужу, и этот чертов коротышка гребет деньги лопатой. А все страховые общества в стране разоряются. Хостонс, какие мы несем убытки?

— Трудно сказать, мистер Бидуэлл. Положение с каждым днем ухудшается. На этой неделе мы выплатили тринадцать больших страховых сумм — и все полисы были взяты уже после того, как Пинеро начал делать свои предсказания.

В разговор вступил невысокий сухопарый человек.

— Послушайте, Бидуэлл, мы в «Юнайтеде» страхуем только после того, как удостоверяемся, что новый клиент не обращался к Пинеро. Неужели мы не можем подождать, пока ученые его не изобличат?

— Чертов оптимист! — проскрипел Бидуэлл. — Они его не изобличат. Неужели вы не можете посмотреть правде в глаза? Этот жирненький мерзавец нашел что-то настоящее. Я не знаю, что и как, но это бой до победного конца. Если мы будем медлить, то уже проиграли. — Он швырнул сигару в пепельницу и злобно зажевал новую. — Убирайтесь отсюда, все убирайтесь! Я возьмусь за это по-своему. И вы тоже, Олдридж. «Юнайтед» может подождать, но мы не станем.:

Уимс тревожно кашлянул.

— Мистер Бидуэлл, надеюсь, вы проконсультируетесь со мной, прежде чем что-нибудь кардинально менять?

Бидуэлл буркнул что-то невнятное. Они потянулись гуськом вон из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Бидуэлл нажал кнопку селектора:

— Давайте его сюда.

Дверь отрылась. На пороге возник щуплый щеголеватый человек. Маленькие темные глаза быстро скользнули по комнате, и только тогда он закрыл за собой дверь. Быстрой бесшумной походкой он подошел к Бидуэллу. Лицо его оставалось неподвижным — на нем жили только глаза, глаза настороженного зверя. Он сказал ровным, ничего не выражающим голосом:

— Вы хотели поговорить со мной?

— Да.

— Что вы предлагаете?

— Садитесь, и мы поговорим.

Пинеро встретил молодую пару в дверях кабинета.

— Входите, милые мои, входите. Садитесь. Располагайтесь, как дома. А теперь объясните мне, зачем вам понадобился Пинеро? Ведь вряд ли таких молодых людей тревожит последняя поверка?

На приятном лице молодого человека появилось смущение.

— Видите ли, доктор Пинеро, я Эд Хартли, а это Бетти, моя жена. У нас будет… то есть Бетти ожидает… ну и вот…

Пинеро ласково улыбнулся.

— Понимаю, понимаю. Вы хотите узнать срок своей жизни, чтобы как можно лучше обеспечить своего ребенка. Очень разумно. Вам нужен прогноз для обоих или только для вас?

— Лучше бы для обоих, — ответила молодая женщина.

Пинеро просиял еще более ласковой улыбкой.

— Вот и хорошо. Я вполне с вами согласен. Правда, в подобное время наш прогноз сопряжен с некоторыми трудностями, но кое-что я вам смогу сказать и сейчас. А теперь, дорогие мои, пойдемте в лабораторию и начнем.

Он позвонил, чтобы принесли карты, затем проводил их к себе в мастерскую. — Первой, пожалуйста, миссис Хартли. Будьте так добры, пройдите за ширму, снимите туфли и платье Он отвернулся к аппарату и поиграл ручками настройки. Эд кивнул жене, она зашла за ширму и почти тотчас появилась из-за нее в одной комбинации. Пинеро поднял глаза.

— Вот сюда, моя милая. Сначала нам надо взвеситься. Ну, вот так. А теперь сядьте вот сюда, зажмите электрод в зубах. Нет-нет, вы не должны к нему прикасаться, пока он под током. Это не займет и минуты. Не двигайтесь.

Он нырнул под козырек, и стрелки на циферблатах — запрыгали. Очень быстро он выпрямился с встревоженным видом.

— Эд, вы брали ее за руку?

— Нет, доктор.

Пинеро снова нырнул под козырек и оставался там заметно дольше. Затем велел молодой женщине одеться и повернулся к ее мужу.

— Эд, раздевайтесь.

— А что вы установили для Бетти, доктор?

— Кое-что неясно. Я хочу сначала проверить вас.

Когда он вышел из-за аппарата на этот раз, лицо его стало еще более тревожным. Эд спросил, в чем дело. Пинеро пожал плечами и раздвинул губы в улыбке.

— Ничего, что имело бы отношение к вам, дорогой. Легкие неполадки, но сегодня я не смогу дать вам ваши прогнозы. Мне нужно проверить аппарат. Вы не могли бы прийти завтра?

— Да, конечно. Послушайте, а что с аппаратом? Надеюсь, ничего серьезного?

— Я уверен, что пустяки. Пойдемте назад в кабинет, посидим, поболтаем.

— Спасибо, доктор; вы очень любезны.

— Но, Эд, меня ведь ждет Эллен.

Пинеро повернулся к ней, вкладывая в свои слова всю силу своей личности.

Но, может, вы подарите мне несколько минут, дорогая моя? Я стар и очень люблю общество молодых людей. А мне так редко выпадает такое удовольствие. Ну, пожалуйста.

С мягкой настойчивостью он повел их в кабинет и усадил. После чего распорядился, чтобы принесли лимонад и пирожные, предложил им сигареты и закурил сигару.

Сорок минут спустя Эд все еще слушал его как завороженный, но Бетти явно нервничала и посматривала на дверь. Когда доктор на мгновение прервал историю о своих приключениях в молодости на Огненной Земле и закурил сигару, она вскочила на ноги.

— Доктор, нам, правда, пора. Остальное вы нам расскажете завтра, хорошо?

— Завтра? Завтра на это не будет времени.