Когда он привез ее обратно в Бимхерст-Корт, он вошел вместе с ней в дом и поприветствовал ее родителей. И пока ее мать делилась впечатлениями от купленной в воскресенье шляпки, отец и Иона отошли в противоположный конец комнаты и мило беседовали. Она видела, как они пожали друг другу руки на прощание, и сердце ее сжалось: с минуты на минуту Иона должен был уйти.

Они подошли к ней, и, хотя Лидия не знала, о чем они разговаривали, смотрелись они лучшими друзьями. Это означало, что в конце концов все постепенно устраивается. Единственным печальным моментом было то, что Ионе нужно было уходить, а она этого не хотела. Она не увидит его теперь две недели, и сердце уже болело от тоски.

— У Ионы неотложные дела, и ему придется уехать, — объявила Лидия.

Иона попрощался с ее матерью, снова пожал руку отцу и, когда Лидия уже была готова убежать и спрятаться в своей комнате, обратился к ней:

— Проводишь меня до машины, Лидия?

Весь путь до машины Лидия думала только об одном — как ей хочется, чтобы он остался. Она боялась, что эти слова вырвутся наружу. Но, поборов свои чувства, она всего лишь произнесла:

— Счастливого пути!

Иона повернулся и посмотрел в ее удивительной красоты зеленые глаза.

— Помнишь, что я тебе сказал? Если возникнут малейшие проблемы, сразу свяжись с моим помощником, она сможет передать мне сообщение.

— Я помню, — ответила Лидия и, чтобы не показать ему, как она расстроена предстоящей разлукой, ехидно добавила: — Не позволяй себе ничего лишнего. Не делай того, чего я бы не позволила себе сделать.

— Что явно сократит мою… жизнь. — Лидия рассмеялась. Он намеренно пропустил слово «сексуальную». — Ты еще красивее, когда смеешься, — сказал ей Иона на прощание.

— За это можешь поцеловать меня, — снисходительно позволила она.

Он обнял и поцеловал ее.

— Ты думала, что я забуду это сделать? — спросил он ее и снова поцеловал. Как только его губы снова коснулись ее, сердце ее учащенно забилось, к чему она уже стала постепенно привыкать, и она чуть не поддалась искушению обнять его. Она хотела просить его взять ее с собой, но брак их заключался не по взаимной любви, и он мог подумать, что она сошла с ума.

Он не проронил больше ни слова, а просто отпустил ее и сел в машину.

Лидия медленно поплелась обратно в дом, к глазам подступали слезы. Она так сильно его любила, а ей предстояло пережить еще целых тринадцать дней разлуки.

Каждый день она с нетерпением ждала его звонка и мечтала, что ему удастся выкроить время и встретиться с ней. Но за всю неделю он даже не смог ей ни разу позвонить. У нее тоже выдалась напряженная педеля, чему она была несказанно рада, а выходные, проведенные с Ионой, казались светлым воспоминанием давно минувших дней. Неужели все это произошло в реальной жизни? Правильно ли она поступала, собираясь выйти за него замуж? Ведь он брал ее в жены из сострадания и благодарности к ее отцу и семье.

Наступила следующая неделя, медленно приближая день ее свадьбы. Во вторник она уже частично запаковала свои вещи, которые нужно было перевезти в загородный дом Ионы. Она также уложила вещи, которые могли понадобиться ей во время их свадебного путешествия. Сразу после свадьбы они поедут к Ионе, а уже на следующий день, в воскресенье, вылетят самолетом на остров, где и проведут свои два медовых месяца.

В среду, когда до свадьбы оставалось всего четыре дня, Лидию стали все чаще посещать мрачные мысли и сомнения. Когда позвонил Иона, она чувствовала, что испытает огромное облегчение, если он отменит бракосочетание.

— Где ты сейчас находишься?

— В Швеции.

— Когда возвращаешься?

— Ты чем-то встревожена?

— Прости меня, я знаю, что наш брак непростой. Думаю, что я в критической стадии предсвадебной депрессии. У нас все будет хорошо, правда ведь, Иона? — спросила она с нетерпением.

— Боже, ты так переживаешь.

— Мне было бы легче, если бы ты был рядом, — сказала она, абсолютно не думая. Когда слова уже непроизвольно вырвались, она сгорала от стыда за свою несдержанность. — Я упаковала уже столько вещей, которые надо перевезти тебе домой, — заторопилась она сгладить свою ошибку. — То, что мне понадобится во время нашего свадебного путешествия и, конечно, после него, когда мы уже вернемся. Я… — язык не поворачивался. Ей снова было трудно с ним разговаривать, а всего через три дня он станет ее мужем.

— Лидия, у нас все будет хорошо. Я обещаю, — попытался успокоить ее Иона.

Она чувствовала себя такой жалкой, такой несчастной. Она быстро попрощалась с ним и повесила трубку. Через три дня она станет его женой! Оставалось только надеяться, что нервы не сдадут окончательно и она переживет эти три дня.

До субботы она старалась убедить себя в том, что, несмотря ни на что, ей необходимо выйти замуж за Иону. Состояние ее было по-прежнему нервозным. Ей было трудно предугадать, смогут ли они нормально ужиться под одной крышей, но со своей стороны она сделает все от нее зависящее, чтобы ее отношение к нему помогло не только сохранить этот брак, но и сделать его счастливым.

Она проснулась ранним утром, когда мать была уже вся в делах. К великому удивлению Лидии, даже не мечтавшей о получении завтрака в постель, Хилари Пирсон внесла в ее спальню поднос.

— Мама, тебе не следовало… — удивленно начала Лидия.

— Нет, именно мне и следует, — возразила ей Хилари. — У тебя сегодня особенный день, моя мать тоже подавала мне завтрак в постель в день моего венчания с твоим отцом.

— Но… — Лидия не смогла закончить предложение. — Спасибо, — приняла она с благодарностью любезность матери.

— Как ты себя чувствуешь?

— Даже не знаю, — честно призналась ей Лидия. — Постараюсь взять себя в руки и думать, что все это не сон, а реальность.

— Состояние твое вполне понятно и естественно. — Мать улыбнулась и, к великому удивлению Лидии, призналась: — Ты извини меня, если я иногда давала тебе повод думать, что собираюсь выиграть конкурс на звание самой несчастной и сварливой матери. Но в последнее время мне и твоему отцу пришлось несладко.

— Иногда это было просто ужасно, — рассмеялась Лидия.

— Эти трудности чуть не разбили вдребезги наш брак, — созналась Хилари и, улыбнувшись, добавила: — Только благодаря Ионе мы как-то поправили дела.

— Ты имеешь в виду тот чек, который он мне выписал?

— Это самый мрачный эпизод в нашей биографии. Я чрезвычайно ему признательна, Лидия. — Она снова улыбнулась. — Несмотря на то, сколько искусственных проблем он создал, дав мне всего лишь шесть недель на подготовку к вашей свадьбе!

— Тебе было нелегко! — согласилась Лидия. — И я тебе от всего сердца признательна.

— Не нужны мне ничьи благодарности. Это мои обязанности. Для этого я и живу, — просияла Хилари Пирсон. — Хотя должна признаться, что иногда их исполнение равносильно кошмару. А теперь завтракай и не торопись спускаться вниз. Дом кишит твоими двоюродными сестрами и тетушками. Постарайся до самой церемонии сохранять спокойствие, пребывая в тишине и уединении, — посоветовала ей мать.

Оставив Лидию одну, она отправилась проверить, подан ли завтрак для всех собравшихся, и еще раз дать строгие инструкции всем, кто в этом, по ее мнению, нуждался. Она действительно потрудилась на славу. Лидия, конечно, знала, что мать слишком часто не сдерживала свой острый язык, но она любила свою мать, а мать, конечно, любила ее.

Руководствуясь благими намерениями, Лидия постоянно протестовала против чрезмерных затрат на свадьбу. Ее не мог не интересовать вопрос, откуда родители брали деньги. В последний раз, когда она предприняла очередную попытку выяснить источник финансирования, ей сказали, что, кроме головной боли, ее расспросы ничего не доставляют, и жестко попросили не вмешиваться не в свои дела. С тех пор Лидия старалась не вздрагивать от ужаса, когда Хилари выступала с новыми, довольно дорогостоящими в воплощении идеями.