Ничего себе! Мою голову украсили рубцы и третий глаз.

— Да брось, Лугтекк. Ты же понимаешь, что реалистичнее будет обмазать мне лицо донной тюрей.

— Костюм ещё не настроился на твои размеры.

— Ты правда хочешь с ними воевать? Давай, мы бы могли слинять из фургона и отправиться наверх вместе.

— Извини, малец. Напомни, когда конкретно ты стал моим другом?

— Но…

— Глянь-ка сюда, — Лугтекк вытащил пачку снимков.

— О, чёрт…

Освежёванные, точно донные крысы.

— Это лица бандюков, которых мистер Гунта велел мне убрать из города. Эти голоснимки — всё, что от них осталось. Теперь это корм для угрей. Быть милашкой — это не по моей части. Я наёмник, малец. Давай, готовься к выходу.

Больше мы с Лугтекком не разговаривали. Отто, сидя за пультом управления в голове фургона, раздавал приказы шайке наёмников и мордоворотов, которых набрали в самых крутых барах подулья.

Я сидел и думал, во что влип. В мокрых от пота руках лежали пять тающих капсул. Яд, как сказал Лугтекк, только у меня на этот счёт были свои соображения. Сквозь мерцание голокостюма я подтянул баллон с горючим, который Отто вернул мне вместе с ручным огнемётом. Баллон был новый. Абсолютно новый.

Отто закончил раздавать указания.

— Так, Сарак.

— Ага?

— Мы снарядили тебя огнемётом, чтобы придать тебе немного уверенности. Подбодрить, так сказать, слегка. Всё будет нормально.

— Ага?

— Мы планировали это несколько недель. Так что всё, что тебе нужно сделать, это притащить им вот этот труп с хорошей наживкой, сунуть таблетки в еду их главарю и — пока-пока! — убежать домой к мамочке.

Рокот машин сверху всегда действовал на меня успокаивающе. Однако здесь, внизу, на дне улья их не слышно, только мягко чмокал ковёр из плесени под ногами. Огромные колонны, забуренные в землю, походили на комли стального леса. Светящиеся жуки перебегали по ним вверх и вниз, точно кровь в венах древнего великана.

В темноте я глянул на мёртвого бандюка, которого тащил с собой всю дорогу. Глаза у него были налиты кровью, на подбородке, точно оспина, дырка с рваными краями. Умер он явно не быстро. За поясом у мертвеца торчали карта и гильдейское расписание — причём довольно качественные: даже я не смог разглядеть подделку. Будем надеяться, что запах крови не выманит каких-нибудь гадких тварей из нор.

— Мусарь ты? — Голос из темноты. Низкорослая фигура.

— Ум, — ответил я, стараясь как можно меньше показать, что я с верха.

— Большая Еда идёт. Хёгаса ты?

Я не понял ни слова.

— Ум, — Я держался того, что сработало.

— Донная тюря и человечина есть.

— Это восхитительно, — буркнул я под нос.

Тёмная фигура шла впереди, волоча ноги в сторону тусклого свечения вдалеке. Скоро мы подошли к оплоту мусарей, где два десятка фигур сгрудились вокруг большого костра в центре скопища хибар. Меня едва не стошнило, когда я глянул на рожи этих уродов. Слепящие отсветы пламени высвечивали покрытые волдырями конечности, заскорузлые черепа и воспалённые раны.

На огне стояла гигантская гильза от снаряда, которую использовали в качестве котла. Раздутый мусарь помешал варево, и оттуда вывалилась чья-то конечность. Мои самые худшие наркотические мороки с их бескожими обезьянами и марионетками с провалами вместо глаз не шли ни в какое сравнение с этим зрелищем.

— Тоже в горшок? — Завёрнутый в пластик человек, с кривой улыбкой и заострёнными зубами, выступил из массы людоедов. — Принёс хорош еду?

— Ум, — буркнул я, следуя проторенным путём.

— Я Хёгас, главный, — Получеловек протянул замотанную в пластик руку.

Я передал ему тело.

— Ты убил? — Он двинул глазами.

— Угум. Вроде гильд.

Хёгас глянул вниз. Улыбка сползла с его лица. Голокостюм на секунду замерцал.

— Что?

Главарь мусарей нагнулся и снял с трупа рваную куртку.

— У него есть слова!

Мусари бросили котёл и сгрудились вокруг. Под кожей у них копошились мелкие светящиеся червячки. Я прикрыл глаза.

— Слова говорят о гильдах: едут тихо через старую стену. Везут хорош вещь! — перевёл Хёгас.

— Хорош вещь! — оживились мусари, словно хор демонов, почти в унисон издавая стоны и визг.

— Новый мусарь, иди к огню. Дайте ему поесть, — Хёгас помахал мне своей клешнёй.

Мне было бы намного приятнее, если бы меня живьём закопали в братскую могилу. Эти черти битый час поглощали полуразложившиеся трупы бывших собратьев и свежатину, которую притащил я. Главарь периодически потягивал из личной фляги, стоявшей рядом, «Дикую змею». Когда он, хрустя и скрипя пластиком, поднялся, чтобы набрать в миску ещё мясного варева из котла, я заковылял через толпу мусарей. Полусгнившие руки хлопали меня по спине. Я протянул руку к фляге. Как только ладонь моя сомкнулась на горлышке, вокруг всё замерло. Все взгляды нацелились на меня.

Хёгас развернулся. Его глаза встретились с моими. Крошечные завитки псайкерского электричества заплясали у него между пальцев. Нужно было что-то придумать и быстро. Я откупорил крышку и, припав на колено, протянул флягу Хёгасу.

— Слава Хёгасу, королю-ведуну! — Идеи у меня закончились быстро.

— Слава! — хором отозвались мусари. Хёгас осклабился неровной зубастой ухмылкой в сторону своих уродливых собратьев. Как только он отвернулся, я раздавил таблетки в кулаке и пропустил их сквозь пальцы.

— Слава Хёгасу!

Хёгас хмыкнул и потянулся к фляге.

Прогремел выстрел. Мусари попадали на землю, вытаскивая древние клинки и мушкеты. Хёгас тоже упал — хватаясь за грудь.

Большой чешуйчатый мусарь стоял с дымящимся пистолетом в руке.

— Не слава Хёгасу. Слава Блотте, слава всем мусарям!

Ну отлично! Я оказался в самом центре революции мусарей. В окружении людоедов.

Хёгас булькал, мерцающие голубые огоньки танцевали вокруг раны на груди.

— Блотта! — крикнул Хёгас, а потом взорвался волной голубого пламени и искр. Котёл людоедов выплеснул свою жижу на землю. Я поскользнулся на гнилых внутренностях.

— Блотта хорош мусарь, даст пить всем мусарям!

Блотта — три руки, один глаз — выхватил флягу «Дикой змеи» у меня из рук и сделал могучий глоток. Я торопливо отскочил, ища глазами в толпе путь к бегству. Блотта осклабился обоими ртами.

— Хорош питьё! — Его глаза встретились с моими. — Новый мусарь пей! Всем мусарям пить!

Я помотал головой. Блотта пока не выказывал никаких признаков отравления. Может, нужно время, чтобы яд подействовал?

— Пей! — Блотта махнул пистолетом.

Остальные мусари стихли. Я нащупал пальцем спусковой крючок огнемёта под рубашкой. Если широко махнуть, можно зацепить струёй большую часть из них — да что я говорю? Я ни разу не стрелял даже из пистолета, чего уж говорить о весьма капризном антиквариате?

«Чик-щёлк» — Пей! — Блотта взвёл курок и уткнул пистолет мне в голову.

Пожалуй, они начали что-то подозревать. Я протянул руку к бутылке, как мог, растягивая время. Блотта по-прежнему ничем не показывал отравления. Медленно я взялся за горлышко и приставил флягу к губам. В голове тикали часики, отсчитывая время, я изо всех сил пытался подтолкнуть стрелки вперёд. Дав лишь самому малому количеству «Дикой змеи» коснуться губ, я пропустил струйку в пересохшее горло.

— Ещё! — Блотта цапнул мою руку и приподнял, выливая флягу мне в рот.

Я захлебнулся и отскочил, упав на землю, чем вызвал взрыв хохота. Пока я валялся, мусари хлестали «Дикую змею». Отравлен… Я попробовал сунуть два пальца в рот, но ничего не выходило.

— Новый мусарь, пошли убивать гильдов! — Блотта. Похоже, прежний план Хёгиса остался в силе.

Я с трудом поднялся на ноги. Может быть, у Отто есть антидот. Всё, что мне нужно, это переключить обратно голокостюм и добраться до фургона. Полшанса лучше, чем ни одного. Мусари вооружались краденым оружием и ржавыми клинками. Пока они были заняты, я возился с телом Хёгиса, пытаясь добыть хоть какое-то доказательство его смерти. В конце концов, срезал кольцо у него с пальца.