Наконец Чарли надоело терпеть побои, и он решил убежать из дому.

Шестнадцати лет от роду он направился в Лос-Анджелес, где кем только не работал, — каменщиком, землекопом, наборщиком, репортером. Потом писал тексты песен для маленького джаз-банда. По месту в хит-парадах и количеству проданных дисков группа побила все рекорды популярности в Лос-Анджелесе, а затем ее слава дошла до сердца музыкального мира — Нью-Йорка.

Чарлз все это рассказывал со смехом, будто не было горьких минут. В его речи звучал легкий западный выговор. История совершенно ее захватила.

А почему ты ушел из группы? — спросила Дебора, глядя на него во все глаза. — Ведь вы же добились популярности.

Я устал от песен-однодневок, — улыбнулся Чарлз. — И написал первый рассказ о взлете рок-группы. Потом всерьез занялся прозой. Так что… — Он внимательно посмотрел на девушку. — А сейчас расскажи-ка лучше о себе.

Я… — Дебби смущено подняла взгляд на Чарли. Ее глаза невольно потемнели, когда она поняла, что и в самом деле хочет излить ему душу.

Поклонники постоянно пытались вытянуть из нее историю о том, как она стала манекенщицей, но девушка, как правило, замыкалась, мучимая стыдом, молчала как рыба или переводила разговор на другие темы. А сейчас в темно-синих глазах собеседника светилось что-то такое, что невольно вызывало на откровенность.

Однако привычка оказалась сильнее, и Дебби лишь покачала головой.

— Тогда забудь об этой просьбе, — предложил Чарлз таким тихим и нежным тоном, что если бы девушка была кошкой, то непременно выгнула бы спину и замурлыкала.

Н-но мне хочется рассказать тебе все, — робко произнесла Дебби.

Так рассказывай, дорогая.

И она рассказала ему, как росла в семье, где все вращалось вокруг красоты ее матери. И впрямь мать была необыкновенно хороша собой, однако ее красота стала проклятием для семьи. Мать Деборы не могла смириться с тем, что становится старше, что красота с годами тускнеет. Кроме того, в дочери она видела только соперницу, угрозу собственному совершенству.

Она очень любила моего брата, — продолжала Дебби, отпивая из бокала. — Он старше меня и сейчас женился. Есть дочь. Названа в честь меня — Деборой. Дела у него идут прекрасно, — уже более спокойно добавила она.

А отец? Ты о нем не рассказываешь, — осторожно спросил Чарлз.

Девушка пожала плечами.

Это потому, что я росла без отца. В один прекрасный день, вскоре после моего рождения, он исчез — это правда, как ни литературно звучит, — и больше его никто не видел.

Ну и тип!

Дебби вновь пожала плечами.

Довольно состоятельный человек, который просадил все деньги в казино. Как только это случилось, он в одночасье потерял и мою мать.

Так на что же вы жили?

Дебби слегка вздрогнула, заставляя себя вспоминать не самое приятное.

— О, вокруг моей матери постоянно вертелись ухажеры. Она умело пользовалась своими чарами, — добавила Дебби, нимало не стесняясь цинизма, прозвучавшего в ее словах.

Однако Чарлз заметил это и нахмурился.

— В основном она жила за счет любовников, — объяснила Дебби, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Она и по сей день так поступает. Только вот годы идут, красота поблекла, ну и планка стандарта падает с каждым кавалером. Иными словами, в любовниках у нее все более отвратительные типы. Она… — Голос оборвался, но Чарлз не стал спешить с фальшивым утешением, которое заставило бы девушку еще больше устыдиться. — Сейчас она живет во Флориде с человеком, который сделал состояние на отлове бродячих собак.

Дебби достала косметичку, извинилась и исчезла в дамской комнате. Когда она вернулась, Чарлз оплачивал счет. Дебби бросила на него взгляд, исполненный благодарности.

— О'кей? — спросил он. Девушка кивнула.

— Если хочешь, можем выпить кофе чуть позже, дома, — добавил он.

Дебби, к собственной ярости, почувствовала, что ее щеки заливает краска.

Потом они ехали обратно в машине Чарлза с откидным верхом. Дорога шла по берегу залива. Солнце играло на серебряных волнах. Длинная шаль Дебби развевалась, словно знамя.

Когда они подъехали к очаровательному белому домику с красной черепичной крышей, Чарлз заглушил двигатель и внимательно посмотрел на спутницу. Его глаза сощурились, когда он заметил напряженность ее позы, опущенные плечи и крепко сцепленные пальцы. Мужчине был хорошо понятен язык телодвижений. Весь облик девушки кричал: оставь меня в покое, но глаза горели от желания.

— Ты не раздумала, дорогая? — нежно спросил Чарлз.

— Ты о чем?

О том, чтобы остановиться у меня.

А если нет, то что это изменит? — испуганно спросила девушка.

Чарлз протянул руку и откинул прядь пушистых пепельных волос, упавшую на ее высокий лоб.

Очень многое, — тихо ответил он, — но не в том смысле, что ты думаешь.

Мистер Честерфилд, не занимаетесь ли вы на досуге ясновидением?

Он улыбнулся, и это была самая обезоруживающая и открытая улыбка из всех, что ей пришлось когда-либо видеть.

— Мне не надо быть ясновидящим, — просто ответил Чарлз. — Ведь говорят, что глаза — зеркало души. Твои глаза говорят мне все, что я хочу знать в настоящий момент, дорогая.

И что же они говорят?

Что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя…

Девушка прижала ладони к вспыхнувшим щекам.

Чарли! — запротестовала она. — Не надо!

Что именно «не надо»? Зачем подавлять чувства условностями?

Заинтригованная, Дебби слегка улыбнулась.

Хочешь сказать, я поступаю именно так?

Разумеется. В глубине души ты хочешь меня, но тебя останавливают условности — ты думаешь о том, что мы недостаточно хорошо знаем друг друга. Или, к примеру, ты опасаешься, что в мои намерения…

Входит соблазнить меня и бросить? — подхватила Дебби, уже готовая рассмеяться.

Темно-синие глаза Чарли засветились юмором.

Ну что ж, безусловно, я с ходу не могу пообещать руку и сердце…

Я вовсе не это имела в виду! — возмутилась она, гадая, не слишком ли наигранно выглядят ее протесты.

Не это? Тогда что же?

Почему бы тебе снова не угадать? — фыркнула Дебби, озадаченная тем, что реагирует так бурно и не может заставить себя успокоиться. — Ведь ты же эксперт по расшифровке характеров, знаток человеческих душ!

— О да, разумеется, — пробормотал он. — Я лучший из людоведов.

С этими словами Чарли склонился к девушке и поцеловал ее.

Дебби никогда не верила в надуманные поцелуи, описываемые в книгах или показываемые в фильмах — женщина, точно куль, повисала в объятиях мужчины сразу после первого соприкосновения их губ. Но в этот момент она испытала примерно то же самое.

Поцелуй был исполнен волшебства — как ни один из поцелуев, которые она помнила. Впечатление от него оказалось столь сильным, что Дебби даже подумала, не подсыпал ли Чарли ей в напиток какого-нибудь любовного зелья. Но интуиция подсказала, что ему незачем заниматься подобными глупостями.

Этот поцелуй наполнил все ее существо радостью и надеждой. Дебби чувствовала себя так, словно по ее венам побежали маленькие пузырьки счастья. Все ее сомнения и тревоги, казалось, смыло мощной волной страсти. Она жадно скользила своим языком по губам Чарлза и ощущала ответный трепет его языка. Дебби застонала, не в силах сдержать переполнявшие ее эмоции.

Когда наконец они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, Дебби почувствовала, что Чарли приподнял юбку и нежно ласкает ее бедра. Каким-то образом руки девушки расстегнули шелковую рубашку мужчины и начали гладить его спину.

Глаза Чарли потемнели от страсти, и Дебби показалось, что они стали почти черными, точно угли, вынутые из адского пламени. Хрипло дыша, он пробормотал что-то. Затем, сделав над собой огромное усилие, убрал руки от ее ног и отодвинулся как можно дальше.

— Это нечестно, — сказал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Дебби. — Лучше, может быть, я отвезу тебя в гостиницу?

Этот момент более всего походил на резкое пробуждение посреди прекрасного сна. Дебби изумленно уставилась на Чарли.