Ответа не было.

— Мне следовало догадаться раньше. — Кокарда говорила теперь быстро и громко. — Как только становится жарко, вы, мужчины, способны думать только о себе. Каждый за себя, и к черту женщин. Сперва Горилла, теперь ты. Боже, что за жизнь…

— Никто не собирается тебя бросать, Кокарда, — сказал Прутик.

— Только потому, что вам некуда удрать! — взвизгнула она. — Господи, да если бы у вас была дыра, в которую можно ускользнуть, вы бы уже вылетели из нее, как из пушки! Какого черта он не подумал, что надо сделать запасной выход? — Она ткнула пальцем вверх. — Отличный вождь, ничего не скажешь. Я уверена, когда будет темно, он выползет наружу и заключит с ними сделку… Продаст все наши жизни за свою…

Морг отвесил ей крепкую пощечину.

— Закрой-ка рот, — спокойно сказал он.

Прижав руку к щеке. Кокарда попятилась, сверкая глазами. Прутик было двинулся, собираясь ударить Морга, но передумал и быстро опустил кулак.

Слегка пошатываясь. Морг прошел к лестнице и начал карабкаться наверх. Пристроившись рядом с Гориллой, он некоторое время смотрел наружу, затем тяжело опустил руку на его плечо.

— Эти люди отсюда примерно в ста пятидесяти ярдах к юго-западу, правильно. Горилла?

Затем Морг спустился вниз и направился к отверстию, ведущему в ледяной туннель. Остальные молча смотрели на него.

— Сколько еще осталось до темноты? — спросил Герой, стоя у отверстия рядом с Гориллой.

Горилла взглянул на небо.

— Примерно через час они смогут атаковать, — предположил он.

— А… что мы будем делать? — занервничал Герой; он не хотел выглядеть похожим на Кокарду, но не задать этот вопрос было выше его сил.

— Ждать, — сказал Горилла, посылая в сумерки еще один выстрел.

— Я не могу просто стоять и ждать, — ответил Герой так быстро, будто он заранее знал, что скажет Горилла. — И никогда не мог, понимаешь? Я хочу драться. Ну-ка, дай мне ружье.

Он схватил ружье, сделал несколько бесполезных выстрелов, потом с дурацким видом протянул ружье Горилле.

— Надо удерживать их на месте так долго, как только сможем, — понимающе сказал товарищу Горилла. — Пока это все, что мы можем сделать.

— Какого черта вы там задумали? — заорала снизу Кокарда.

Герой не отреагировал. Он чувствовал непривычную уверенность рядом с невозмутимым Гориллой.

— А когда стемнеет? — спросил он.

— Тогда они нападут. Вероятно, окружат колокольню и прорубят проходы сразу в нескольких местах. — Горилла, размышляя, говорил скорее сам с собой, чем с Героем. — Потом начнут стрелять через эти дыры. Увидеть они ничего не увидят, потому что огонь мы погасим. И ни в кого не попадут, потому что мы спустимся в кладовку. Тогда они станут зажигать тряпки и куски дерева и бросать их внутрь, на пол… — Горилла умолк.

Таким путем ловцы мяса выяснят, что колокольня опустела. Тогда они займут ее. Огнем они расчистят себе дорогу вниз, загоняя обороняющихся в туннель. Потом будут преследовать их вдоль туннелей, откуда нет выхода, нет спасения…

С каждой минутой темнота сгущалась.

— Прутик! — позвал Горилла. — Вы с Кокардой поможете Старику спуститься в кладовую. Устройте его поудобнее и зарядите для него ружье. Морг!

Молчание.

— Морг!

— Его здесь нет, — прозвучал голос Кокарды. — Твой дружок сбежал и бросил нас. Отправился в туннель. В «Винный Приют», как я полагаю, чтобы напиться до потери сознания. Так что нас осталось всего четверо, а против нас — черт-те сколько народу. А если ты считаешь, что я собираюсь доверить Старику ружье, ты наверное, чокнулся.

— Герой, — устало сказал Горилла, — спустись вниз и потуши огонь. Налей в колокол воды, чтобы было надежней.

— А ты что будешь делать?

— Я еще немного побуду здесь.

Горилла долго вглядывался в сумрак, наблюдая за баррикадой из перевернутых саней, и в конце концов, глаза устали, и ему начало казаться, что сани задвигались, что повсюду во мраке ползут люди, неизменно оставаясь на границах зрения, так что когда он смотрел в их сторону, они пропадали.

Это был конец его племени. Частично он винил в случившемся себя — ведь это он, по-видимому, привел сюда ловцов, хотя со временем они нашли бы их и без посторонней помощи. Шпиль колокольни очень заметен на плоской снежной равнине.

Других он винил больше. Старика, который мог бы привнести в группу мудрость, а дал им только старческое слабоумие. Скандалистку Кокарду, бесплодную в бездетном обществе; ей пристало бы стыдиться, а не воевать. Прутик — старательный работник, но и только. Морг — неглуп и годился бы в лидеры, если бы не его несчастная слабость.

А правильно ли он поступил тогда, несколько ночей назад опустошив полки «Винного Приюта» и спрятав их содержимое в заброшенном ответвлении туннеля на дальнем конце деревни? Он работал, когда другие спали, надеясь, что в результате Морг придет в себя, но, похоже, это его только деморализовало. Прошло еще слишком мало времени, конечно, чтобы надеяться на излечение, но сейчас, по-видимому, времени у них не осталось вообще…

И все-таки виноват в основном он сам. Чтобы стать хорошим вожаком, ему не хватило воображения, интеллекта и способности предвидеть. Стал бы он действовать по-другому, будь у него возможность второй попытки?

Да…

Теперь он понял: бесполезное дело не стоит продолжать, так что незачем оттягивать неизбежное. Самое главное, он сознавал теперь, что их нынешний образ жизни совершенно неестествен и кончится вместе с запасами — факт, которому он раньше не желал смотреть в лицо.

Чтобы продолжать жизнь, надо рождать и растить.

Если бы у него была возможность, он бы отправился в земли, о которых говорил Старик: южные земли, где холмы поднимаются выше снега и цветут зеленые деревья. Он бы построил дом на открытом воздухе, сеял, собирал урожай. Это была бы трудная, но приносящая удовлетворение жизнь. И он бы жил тогда в полную силу, вместо того чтобы медленно умирать… Если бы у него была эта возможность.

Подземный рокот встряхнул колокольню; лестница затанцевала на качающемся полу, так что Горилле пришлось ухватиться за неровные срезы досок вокруг отверстия. Послышались отдаленные удары, и порыв ветра пронесся мимо. Снизу отозвался раскатистый грохот: один из колоколов сорвался со старинных креплений и со звоном свалился в кладовку. Все закричали от испуга. Горилла различил пронзительный вопль Кокарды и поглядел вниз, увидев только черноту.

Раздался еще один вопль, и Горилла выглянул в царящий снаружи полумрак. Там, где была баррикада ловцов мяса, клубилась туча снега. Ветер быстро отнес ее в сторону, открыв пропасть во много ярдов шириной. От ловцов почти ничего не осталось. Провал быстро увеличивался, края его осыпались вниз наподобие кольцеобразного водопада. Наконец последние сани соскользнули вниз и исчезли из виду. Рокот постепенно затих, и только ветер продолжал равнодушно завывать.

В кладовой горела лампа. В ее дрожащем свете группа окружила тело Героя.

— Двое погибли, — мрачно заметил Прутик. — Морг, по крайней мере, умер с пользой, а тут… — Он вздохнул. Герой был самым младшим среди них, его потеря казалась несправедливой.

— Он совсем не мучился, — сказала необычно притихшая Кокарда. — Когда колокол упал, он стоял прямо под ним. Мы зажгли лампу, а он уже мертвый. Наверное, он умер еще раньше. Было темно, и он не издал ни звука…

Горилла молчал, глядя вниз, на исковерканное, беззащитное тело, казавшееся почему-то меньше, чем при жизни.

— А что с Моргом? — спросил, пытаясь изобразить заботливость. Прутик и вспомнил, что Морг тоже мертв.

— Я никогда не предполагала, что Морг на такое способен, — Кокарда старалась подбодрить Гориллу. В его молчании было нечто, не предвещавшее добра. — Наверное, он поджег целый ящик с динамитом. В «Винном Приюте» ничего не осталось, и, думаю, он решил, что жить ему больше не для чего, а динамит был под рукой, и прямо над головой расположились ловцы мяса… Одно к одному. Он кончил жизнь, как настоящий мужчина.