— Морг должен в этом разбираться. И Горилла тоже.

— Присядь-ка и послушай, что я тебе скажу, Прутик. Слушай внимательно. Не так давно Горилла ушел и бросил нас. Он взял бы с собой Морга, если бы не считал его мертвым. В моральном смысле они ушли оба. Отвалили в туманную даль и бросили нас умирать с голоду. Правильно?

Прутик ковырял яркую этикетку на банке с консервированной кукурузой. На этикетке была картинка: девушка, идущая по полю, хрупкая блондинка в короткой юбке, развевающейся вокруг длинных, красивой формы ног. Прутик старался избежать сравнений, но не мог не думать, что девушка не слишком похожа на Кокарду. Неудивительно, что Старик говорил, будто в прежние времена все было красивым.

— Правильно, — автоматически согласился он.

— А что они однажды уже сделали, сделают и еще раз. Ну да, теперь Морг говорит об обороне, о том, как защитить нас от ловцов мяса. Но я говорю тебе, Прутик: это все для отвода глаз. Ясно, они займутся защитой. Что-то надо делать… Мы не можем вечно сидеть на задницах, даже Морг это понимает. Значит, они соорудят огневую позицию, или как там это называется. Но все это время — запомни, Прутик, — все это время они будут строить планы, как бы удрать. Поэтому я хочу, чтобы ты за ними следил. И прислушивался. И как только что-нибудь услышишь, сразу говори мне, ясно?

— Ясно.

Прутик потихоньку отлепил этикетку и сунул ее в карман.

— Так как же насчет этого дела, Горилла? — Морг с тревогой глядел на своего вождя.

— Ты о галерее?

Морг вздохнул с облегчением: Горилла помнил.

— Да. Видишь ли, у меня есть идея. Пару недель назад я был в туннеле, копая, чтобы найти… Ну, в общем, я там копал и нашел место позади скобяного магазина. Лед там все здорово продавил и много добра завалил, но добраться до него все еще можно. С помощью пары шашек динамита, пожалуй.

— Какое там добро?

— Лес, целые кучи досок. Хватит, чтобы построить галерею под крышей, и еще полно останется на топливо. Ты вроде беспокоился насчет топлива, торопливо сказал Морг. — И в магазине полно инструментов и прочего.

— Когда тебе угодно. Морг.

— То есть можно начинать?

Кокарда и Прутик были в туннелях. Горилла кинул в перевернутый колокол ножку от стула; пламя затрещало и смолкло.

— Знаешь, я никогда не предвидел такого. Морг, — произнес Горилла с отсутствующим выражением лица. — Все было черным. Не белым, как снег, а черным, а деревья были похожими на руки. На руки Старика, когда он, бывало, ловил меня за рукав в темноте. Это вовсе не похоже на то, о чем он рассказывал. — Горилла содрогнулся. — Я не хочу никому об этом рассказывать. Морг, но они достали меня, эти черные земли. Я теперь не знаю, что и думать. Все размышляю, какой во всем этом толк. Раньше я считал, что стоит добраться до места, где нет снега, и все будет хорошо. Ради этого я все время работал. А сейчас… Я там был и пришел обратно. И не осталось больше ничего. Разве что опять идти туда…

Морг долго молчал, с невысказанной любовью и сочувствием глядя на Гориллу, уставившегося на огонь. Наконец с дружеским участием он сказал:

— Когда чувствуешь такое, самое лучшее — заняться каким-нибудь делом. Например, когда кончается выпивка. Просто продолжай работать, и окажется, что всякая самая простая вещь имеет смысл. Любая глупость — пусть даже загнать гвоздь в доску. Через какое-то время начинаешь работать старательно, вместо того чтобы просто лупить безо всякого смысла, как если бы ты безнадежно старался доделать себе гроб перед смертью.

Горилла коротко рассмеялся, и Морг немного успокоился.

— Извини, Морг, я больше не буду говорить тебе такие вещи. Я согласен с тобой, нам следует заняться укреплением нашего жилья от нападений. Прямо сейчас и начнем.

Морга посетила неожиданная мысль:

— И еще одно, послушай…

— Да?

— В конце концов, нам придется уходить отсюда. Мы уже говорили об этом раньше, и так оно и есть, куда бы мы ни собрались, в черные земли или еще куда. Когда-нибудь еда кончится. Однажды мы начнем новый пробивать туннель, и будем копать и копать. — Морг вновь пережил свой недавний кошмар. — И ничего не будет в конце. Ни нового магазина, ни домов, ничего, только лед. Вселенная без конца. Аминь. — Морг повторил одну из поговорок Старика, которую никогда до конца не понимал.

Горилла взглянул на него, нахмурившись. Он почти никогда не спускался вниз.

— Насколько это серьезно?

— Ну, пока что все нормально. То есть Прутик говорит, есть еще несколько банок томатов, и мне кажется, я знаю, где раздобыть ящик «Катти Сарк»…

— Понятно. Что нам следует, по-твоему делать?

— Построить лодку.

Кто-то, устало волоча ноги, взбирался снизу по лестнице, топая по каменным ступеням.

— У нас есть лодка.

— Большую лодку, я имею в виду. Достаточно большую, чтобы в ней уехать.

Шаги на лестнице затихли.

— Не знаю, слышал ли ты то же, что и я, — прошипела Кокарда, стоя на лестнице, — но, похоже, пас не берут в расчет. Они отлично знают, что мы не можем ехать в лодке.

Морг стоял в центре колокольни и руководил работами. Прутик распиливал деревянную балку на короткие куски, часто останавливаясь, чтобы вытереть пот и поохать. Кокарда не нуждалась в перерывах, чтобы выразить свое недовольство происходящим; пытаясь прорубить толстое деревянное покрытие кровли, она ворчала себе под нос без остановки. Лестница, на которой она стояла, была первым в жизни Прутика опытом в области плотницкого ремесла.

— Нам хватит четырех отверстий, Кокарда, — крикнул ей Морг, отодвигаясь подальше от каскада щепок, сыпавшихся сверху. — Вокруг всего шпиля, как бы в четырех углах квадрата.

— Если ты считаешь, что я собираюсь продолжать это занятие, то ты еще глупее, чем выглядишь! — ответила Кокарда со своего насеста. — Я закончу это отверстие, а уж ты проделаешь все остальные. Горилле не больно бы понравилось, если бы он увидел, как ты тут стоишь и ничего не делаешь, это уж точно!

Успешно взвинтив себя до бешенства, она начала карабкаться вниз и вскоре стояла перед Моргом, глядя на него в упор. Уже не в первый раз Морг поймал себя на мысли, что Кокарда на редкость непривлекательна. Девушки не должны так выглядеть, размышлял он, или так разговаривать…

В это время далеко к северу сквозь снег пробирались двое, с огромными лыжами, привязанными к ногам, предназначенными выдержать вес их рюкзаков. Меха, в которые они были закутаны, побелели от примерзшего снега, а лица скрывались под толстыми повязками и темными очками. Один был заметно меньше другого.

Они достигли деревни, где снег не был так глубок, как в других местах; или, быть может, селение стояло на холме. Какова бы ни была причина, целое скопление крыш поднималось над снежным покровом.

Тот, что поменьше, заговорил:

— Мы остановимся здесь на отдых, Вильям Чарльз. — Негромкий и мелодичный голос принадлежал женщине.

Большой — он выглядел бы гигантом где угодно — ответил бурчанием и, неуклюже копаясь в своем мешке руками в толстых перчатках, нашел нож. С его помощью он разрезал веревки, которыми к спине девушки была привязана лопата. Затем начал копать с подветренной стороны крыши; уносил ветер выброшенный снег. Девушка стояла рядом и молча наблюдала. Больше она ничего не могла делать: лопата была только одна. Если бы она могла помочь, то сделала бы это.

Такой она была — в отличие от Кокарды.

Показалось окно. Гигант разбил его лопатой. Звон был едва слышен: ветер уносил звуки прочь так же старательно, как и снег. Гигант пролез внутрь, девушка последовала за ним. Они очутились в бывшей спальне, в окружении гниющей мебели и облупившихся стен. Лестница давно обвалилась, пол прогибался под ногами; но они разожгли костер и вскоре смогли снять исходящую паром одежду.

Гигант был мужчиной огромного роста, с массивными мышцами, медлительными движениями и глупым выражением лица.

Девушка была просто самой красивой девушкой в мире.

Население мира было крохами того, что существовало когда-то; но в любом мире, даже среди миллиардов людей, вряд ли могла найтись девушка еще более прекрасная. Она была настоящей Снежной Принцессой.