Не окончив даже завтракать, Беранже побежал одеваться. Четверть часа спустя, он вскочил на своего стального коня и исчез, как тень.

Мрачная и задумчивая Алиса вышла в сад. Она не верила ни призыву Бертрана, ни какому-либо другому делу. Грубость, с которой муж бросал ее ради этой негодяйки, волновала ее кровь. Вдруг, проходя мимо окна комнаты Беранже, она заметила в кустах белую бумажку, которая показалась ей полученным за завтраком письмом. Бумажка эта была скомкана и, видимо, брошена с целью, чтобы ее вымел помощник садовника, глупый парень, не умевший даже читать.

Не колеблясь ни минуты, молодая женщина достала зонтиком этот комочек и развернула его. Это, действительно, было письмо. Сейчас она убедится, насколько справедливы ее подозрения.

"Обожаемый мой и неблагодарный Беранже! Что с тобой? Я, твоя Мушка, приехала уже два дня. Я жду тебя, пишу тебе, а ты сидишь на своей противной вилле и не думаешь даже о моих страданиях. Или ты полагаешь, что разлука так легка после целого месяца настоящей райской жизни? После твоего отъезда и море, и казино показались мне пустыней. Я бежала, чтобы видеться с тобой, а ты не хочешь меня знать. Сегодня мое терпение истощилось! Ты приедешь сейчас же по получении этого письма, или я возьму приступом твой дом. Приезжай обедать! Бертран нас приглашает и не принимает никаких отговорок. Это письмо я привезла сама на велосипеде и жду тебя у мостика в парке Ренуара".

- О, негодяй! Он уезжает на весь вечер и требует, чтобы я ждала его здесь, - пробормотала Алиса, покраснев до корней волос. - Но он ошибается: я уеду к Марион. Если же он и вернется, то может обедать один.

Дрожа от негодования, молодая женщина направилась в свою комнату, на пороге которой ее встретила Марион де Лаверди.

- Я приехала посмотреть, что ты делаешь... Ого! Какой румянец! Что-нибудь случилось? Пойдем, я поисповедую тебя.

Они прошли в будуар. Алиса заперла двери и подала подруге найденное в саду письмо, рассказав ей предварительно про поспешный отъезд мужа.

Марион прочла его, покачала головой и пробормотала:

- Стиль очень цветистый!

Затем, взглянув на мрачное лицо Алисы и на ее нахмуренные брови, она прибавила:

- Знаешь что? Мне кажется, я видела Мушку!

- Где? Когда?

- Сейчас, когда ехала сюда. В парке Ренуара сидит очень кокетливо одетая дама. Рядом с ней стоит велосипед. По-видимому, она кого-то дожидается. Из любопытства я обернулась еще раз и видела, как к ней подъехал какой-то велосипедист, вынырнувший из боковой аллеи, которая ведет к вашей вилле. За расстоянием я не могла рассмотреть его лица, но теперь мне ясно, что это был маркиз.

- Красива эта особа?- спросила Алиса с легким колебанием.

- Красива? Нет. Но она очень шикарна, в роскошном костюме пажа, с черным током (Ток - в XIX веке маленькая дамская шапочка без полей.) на голове. Это очень стройная блондинка, с большим вызывающим ртом и со смелым взглядом. Одним словом, это патентованная кокотка.

- Где ты нашла это письмо? - спросила Марион, после непродолжительного молчания.

- В саду, под его окном.

- Ты мне говорила как-то, что нашла женские перчатки у него в несессере. Хорошо ли ты осмотрела вещи, которые он брал с собой, когда уезжал?

- Нет, я до них даже не дотрагивалась. Да и несессер я открыла тогда случайно.

При этих словах яркий румянец выступил на щеках Алисы.

- Совершенно неуместная деликатность! Пойдем и проведем маленькое исследование. Я довольно опытна в этих делах.

В уборной маркиза Марион увидела большой, очень изящный саквояж.

- С него мы и начнем, - весело сказала она. - Но он замкнут!.. Постой! На туалете я вижу связку ключей... Видишь, этот как раз подходит. Какое трогательное доверие! По-видимому, здесь нет ничего подозрительного: платки, галстуки... А! Скажите пожалуйста! На этом платке метка не Верделе... даже нет короны! А в этом кармашке шпильки и головная гребенка. Конечно, все это принадлежит ей. Подожди! Мы еще не кончили осмотр. Этот сак должен иметь, двойное дно. У Феликса есть такой же, куда он прячет свою секретную корреспонденцию. Видишь? Я не ошиблась: вот пружина.

Заинтересованная молодая, женщина вынула из секретного отделения пачку каких-то бумаг и фотографическую карточку.

- Это счета из отеля... Вот расписка в получении денег за шесть месяцев за виллу Нигор... Далее идут счета из магазинов: дамский велосипед - восемьсот франков, костюмы: морской, для лаун-тенниса и велосипедистки - тысячу пятьсот франков. Не дурно! А вот и сама героиня! Да, это именно та особа, которую я видела сегодня в парке.

Алиса дрожащей рукой схватила портрет. Наконец-то она увидит, кого предпочли ей!

На карточке была изображена женщина от двадцати восьми до тридцати лет. Она сидела в кресле, положив руку на спинку другого. Руки у нее были большие, а толстые пальцы были унизаны кольцами. На руке виднелся браслет, составленный из сердец; к нему на цепочке было подвешено сердце, в три раза больше других.

- Эта вещь символическая? Ее руку облегают сердца всех ее любовников, как некогда Маргарита Наваррская носила вокруг талии набальзамированные сердца своих умерших любовников. А на цепочке, преобладая над другими, висит сердце мессира Беранже! - заметила, смеясь, Марион.

Алиса ничего не ответила. Она вся погрузилась в созерцание этого длинного лица, с большим, плоским лбом, который открывали зачесанные назад волосы. Ни ума, ни сердца не светилось в этих больших, бесстыдных глазах, с резко очерченными бровями, в которых таилась холодная жестокость хищного зверя. Рот был циничный и страстный, с энергичной складкой порока. Весь облик этой женщины напоминал присевшую пантеру, готовящуюся броситься на свою добычу.

Итак, вот какова была женщина, которую Беранже предпочел ей, которую он обожает и в обществе которой находит такое удовольствие, что по целым дням оставляет ее одну! Марион с сожалением смотрела на побледневшее личико Алисы. Она невольно сравнивала ее тонкое, аристократическое лицо, ее большие глаза, светившиеся умом и добротой, и ее благородный рот с хитрой и дерзкой куртизанкой, вся красота которой заключалась только в ее откровенной грубости и страстном цинизме. В конверте нашлась еще другая карточка этой же особы, только в шляпке. Затем оказалась еще одна карточка, на которой она была снята вместе с маркизом. Оба, влюбленные и счастливые, сидели в лодке, в морских костюмах.

- Настоящая идиллия! - заметила Марион, убирая вещи и кладя ключи на место. Покончив с этим, она увела бледную и расстроенную Алису в будуар и сказала, целуя ее:

- Не огорчайся так, дорогая моя! Ведь это вариации все на одну и ту же, хорошо знакомую тему. Лучше выслушай, что я решила. Во-первых, я увожу тебя к себе: во-вторых, после обеда мы устроим катание по окрестностям, а затем часть вечера проведем в Во-галль, где сегодня дается концерт. Оркестр, говорят, очень недурен. К обеду придет друг Гюнтера и наш сосед, некто господин Жиро. Это очень милый молодой человек. Мы захватим его с собой, так что у каждой из нас будет по кавалеру.

- А я думала, что ты ждешь сегодня свою belle-mere!

- Да, она должна была приехать, но сегодня она известила меня телеграммой, что нездоровье сестры де Сервиньи удержит ее еще дней на восемь. Итак, мы свободны! А сейчас одевайся скорей, да, прошу тебя, поизящней. Не забывай, что мы едем в концерт, где можешь встретить маркиза.

- Боже мой! Но что он скажет?

- Что ему будет угодно! Если же он станет говорить что-нибудь против твоей поездки, то сунь ему под нос письмо, которое ты нашла сегодня утром. Подобные документы очень хорошо действуют на господ мужей, когда их эгоизм начинает переходить всякие границы.

Сильно покрасневшая и взволнованная Алиса начала одеваться. Наконец, она появилась в гостиной в светлом платье, в белой накидке с высоким воротником Генриха II и в шляпе с черными петушиными перьями а-lа Мефистофель. Увидя подругу, Марион объявила, что никогда еще не видела ее такой красивой.