Я знала, но не потому что чувствовала связь с ним или привязанность, а скорее, потому что

так было написано на открытке, которую он мне показал. Страх пробился наружу, пугающее

ощущение какой-то неполадки… того, что со мной что-то не так. Оно ударило по мне – понимание

того, что все мои знания сводились к ничтожной паре фактов. Я знала, кем был он, и кем была я, и

это все.

– Ты – Алекс, – сказала я, уставившись на свою руку в его руке.

Его большой палец вырисовывал линии на моем запястье. Прикосновение было нежным,

мягким, как и взгляд. Так себя ведут, только если знают человека… действительно знают.

– Ты мой парень, верно?

Выражение моего лица, должно быть, изменилось, потому как Алекс заговорил быстро, но

тщательно выбирая слова:

– Все будет хорошо, Мэдди. Ты выздоровеешь. Я пойду, приведу твоих родителей. Они

снаружи, в холле, разговаривают с твоим врачом.

– Нет, постой. Где другая девушка? Моя сестра… – Мне пришлось сделать паузу, чтобы

проглотить боль от этих простых слов. – Где Элла?

Я увидела, как заостряются черты его лица. Тихий успокаивающий голос Алекса стал

напряженным:

– Все будет в порядке, Мэдди. Все это не твоя вина.

Моя вина?

– Что? Что ты имеешь в виду под моей виной?

Он покачал головой. То, что он не мог объяснить это, было достаточным ответом.

Короткое молчание, которое за этим последовало, было всепоглощающим. Медленно

кусочки воспоминаний стали собираться воедино. Я не слышала крика, сорвавшегося с моих губ,

сознание сосредоточилась на осколках образа девушки… Эллы на сидении рядом со мной, ее

безжизненных голубых глаз, смотревших на меня, пока ее вытаскивали из машины.

– Мэдди, пожалуйста, не плачь. Никто тебя не осуждает. Дорога была мокрой, машина

скользила. Ты никак не могла остановить ее.

Он потянулся ко мне, но я отпрянула от прикосновения.

– Нет! Не трогай меня!

Я не хотела, чтобы меня утешали или поддерживали. Пусть Алекс просто скажет мне, что

случилось, и почему я не помнила ничего, ничего, кроме мертвых глаз этой девушки.

23

LOVEINBOOKS

7

Алекс оставил меня там, рыдающую, путающую слова. В его глазах, когда он, наконец,

поднялся и буквально бросился к двери, стоял ужас. Он умолял меня успокоиться, обещал, что все

будет хорошо. Он ошибался, так ошибался. Ничего уже не будет хорошо, никогда.

Если то, что Алекс так осторожно пытался до меня донести, правда, тогда девушка, та, что

была со мной в машине, та, которую я убила, была моей собственной сестрой. Ничто… ни моя

ужасающая неспособность вспомнить кто я, ни даже боль, пронзающая голову, не помогло мне

справиться с этой чудовищной истиной.

– Она очнулась, – услышала я его слова.

В холле поднялся громкий шум. Восклицания радости смешались с плачем. В дверях палаты

возникла какая-то девушка, но ее имя не всплыло из темных закоулков моего сознания. Да в этом и

не было нужды. Эмоций, отразившихся на ее лице, было более чем достаточно. Меня пронзила

ненависть, всепоглощающая, глубокая ненависть, направленная исключительно на нее. Спасибо

Алексу, он остановил девушку у двери и мягко отодвинул в сторону, пропуская в палату кого-то

другого.

Дверь закрылась, отделяя нас от людей в холле. Запах кофе наполнил комнату. Я посмотрела

на вошедшего мужчину пристальным взглядом, молясь, чтобы он хоть что-то мне объяснил.

Он замер на полпути, уставился на меня. Я надеялась, что он увидит в моих глазах мольбу и

скажет или сделает что-то, чтобы вернуть мне простое осознание мной того, кто я такая и что

случилось.

Мужчина уронил стакан. Черный кофе залил его обувь, а он застыл на месте, казалось на

целую вечность. Его плечи задрожали, и только тогда я увидела слезы. Мужчина не пытался их

спрятать. Я могла поклясться, что увидела короткую вспышку замешательства на его лице, как будто

он пытался найти взглядом то, чего здесь не было, как будто он, как и я, пытался вписаться в мир, в

котором ему не было места.

– Мистер Лоутон? – сказал Алекс, обеспокоенным тоном, и мужчина, наконец, отвернулся

от меня. – Она еще не совсем пришла в себя. Еще не совсем осознает, кто она и почему находится

здесь. Думаю, такое возможно из-за обезболивающих. Врач сказал, что она некоторое время будет

рассеянной, но она задает вопросы о… – Алекс осекся; жалость, которую я слышала в его голосе,

давила на меня. – Я не знаю, что она помнит, и подумал… я не хотел говорить ей… я подумал,

может быть, Вы и миссис Лоутон…

Замешательство мужчины исчезло, он поднял руку, останавливая речь Алекса. Подошел к

моей кровати, осторожно присел. После секундного колебания его пальцы коснулись моего лица,

стирая слезы.

– Как поживает моя девочка?

Я прижалась к его руке. Удивительно, каким успокаивающим может быть простой жест.

– Почему я здесь? Что я сделала? – вопросы вырвались из меня, и каждый из них порождал

еще больше беспокойства, больше неопределенности.

– Все хорошо, Мэдди. Мы с мамой обещаем тебе, что все будет в порядке.

Я вздрогнула от его слов, звук имени с такой яростью пронесся сквозь меня, что я забыла,

как дышать. Я даже захотела, чтобы так и осталось, чтобы последний вздох покинул мое тело, и я

забыла об этом ужасном чувстве вины внутри. Вины, которую я не понимала.

– Где моя сестра?

– Ее больше нет, дорогая. – Папа постарался спрятать свою боль, скрыть блеск слез в глазах,

но я все равно услышала в его голосе заминку, легкую дрожь, сопровождающую эти три тяжелых

слова.

У меня перехватило дыхание – и чувствительная аппаратура тут же отреагировала. Зазвучал

предупреждающий сигнал.

Алекс побледнел. Папа оказался рядом, распростер надо мной руки в поисках боли, которую

ему так хотелось унять. Моя мама ворвалась в палату, за ней по пятам – две медсестры и врач.

Первая медсестра прошла к капельнице, другая – к оборудованию на стене. Врач направился ко мне,

но мама оттолкнула его в сторону.

24

LOVEINBOOKS

– Мэдди, я не потеряю тебя, – мое лицо оказалась в ее ладонях, ее глаза – так близко к моим,

что я могла видеть проблески золотого, спрятанные в зеленом. – Посмотри на меня. Посмотри на

меня, Мэдди!

Я посмотрела. Я открыла глаза шире и уставилась на нее. Гнев, решимость, может быть,

страх… не знаю, что именно было в ее взгляде, но сила этого пронзила меня, удержала мои мысли от

падения в темную бездну. И я сосредоточилась на ней.

– Господь уже забрал одну из моих дочерей. Он может забрать у меня все, что хочет, но не

тебя, Мэдди. Только не тебя. Ты поняла меня? Дыши!

И я начала дышать, не потому что хотела жить, а потому что так сказала мама… потому что

она сказала мне. Дыхание перехватило, когда я попыталась наполнить легкие воздухом, и когда мне

это удалось, воздух прожег себе путь вниз по моему горлу.

Врач обошел с другой стороны кровати. Он держал мое запястье, пока медсестра

регулировала скорость капельницы. Мама игнорировала их всех, полностью сосредоточившись на

мне.

– Вот так, Мэдди, – уговаривала она. Ее успокаивающий голос давал мне жизнь, ее глаза

требовали, чтобы я дышала.

Звук тревоги медленно затихал, пока я делала один тяжелый вдох за другим. Голос мамы

отзывался эхом, ее тон становился спокойнее с каждой секундой.

Она прижала меня к себе. Я не слышала ее шепота – его заглушала тьма в моей голове.

Высвободившись из ее объятий, я повернулась. Папа стоял у двери, рукой он уперся в стену.

Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Алекс сидел на полу у его ног и бормотал что-то о том, чтобы