Одна стена комнаты была полностью из стекла и закрывалась белой прозрачной занавеской. Они повернули за угол. Эту часть комнаты заполняло медицинское электронное оборудование, частично встроенное в стены, частично в высоких черных ящиках на колеях. Четверо людей в белых халатах склонялись над чем-то похожим на кресло космонавта. В кресле кто-то лежал: Синеску видел ступни в мексиканских мокасинах, темные носки и серые брюки.

- Еще не кончили, - сказал Бэбкок. - Видимо, нашли что-то неладное. Выйдем на террасу.

- Я думал, что осмотр проходит ночью, когда ему меняют кровь и тому подобное.

- Утром тоже, - ответил Бэбкок.

Он повернулся и толкнул тяжелые стеклянные двери. Терраса была выложена каменными плитами и закрыта стенами из затемненного стекла и зеленой пластиковой крышей. В нескольких местах стояли пустые бетонные корыта.

- Здесь планировался садик, но он не захотел. Пришлось убрать растения и застеклить всю террасу.

Сэм расставил вокруг белого стола металлические стулья, и они сели.

- Как он себя чувствует, Сэм? - спросил Бэбкок.

Сэм улыбнулся и опустил голову.

- Утром он в хорошем настроении.

- Говорит с тобой? Вы играете в шахматы?

- Редко. Обычно он работает. Немного читает, иногда смотрит телевизор.

Улыбка Сэма была искусственной. Он сцепил пальцы, и Синеску заметил, что костяшки на одной ладони побелели, а на другой - нет. Он отвернулся.

- Вы из Вашингтона, правда? - вежливо спросил Сэм. - Первый раз здесь? Простите... - Он встал со стула, заметив за стеклянными дверями какое-то движение. - Похоже, кончили. Подождите немного здесь, я посмотрю.

Сэм вышел. Двое мужчин сидели молча. Бэбкок сдвинул маску. Синеску, видя это, последовал его примеру.

- Нас беспокоит жена Сэма, - сказал Бэбкок, наклоняясь ближе. Сначала это казалось хорошей идеей, но она чувствует себя здесь очень одиноко, ей у нас не нравится, здесь нет движения, детей...

Дверь снова открылась, и появился Сэм. Он был в маске, но тоже сдвинул ее вниз.

- Прошу вас.

В комнате жена Сэма, тоже с масочкой на шее, наливала кофе из фаянсового кувшинчика в цветочек. Она лучезарно улыбалась, но вовсе не казалась счастливой. Напротив нее сидел некто высокий в серой рубашке и брюках, откинувшийся назад, вытянув ноги и положив руки на подлокотники. Он не шевелился. С лицом его было что-то не в порядке.

- Вот и мы, - сказал Сэм, потирая руки. Жена взглянула на него с вымученной улыбкой.

Высокая фигура повернула голову, и Синеску испытал потрясение, поскольку лицо было из серебра: металлическая маска с удлиненными вырезами для глаз, без носа, без губ, на их месте были просто изогнутые поверхности.

- ...Эксперимент? - произнес механический голос.

Синеску вдруг сообразил, что замер над стулом, и сел. Все смотрели на него. Голос повторил свой вопрос:

- Я спрашивал, вы приехали, чтобы прервать эксперимент?

Сказано это было равнодушно, без акцента.

- Может, немного кофе? - Ирма подвинула ему чашку.

Синеску вытянул руку, но она дрожала, и он торопливо отдернул ее.

- Я приехал только для того, чтобы установить факты, - ответил он.

- Вранье. Кто вас прислал? Сенатор Хинкель?

- Да.

- Вранье. Он был здесь лично. Зачем ему посылать вас? Если хотите прервать эксперимент, можете мне об этом сказать.

Лицо под маской не двигалось, когда он говорил, и голос шел как будто не из-под нее.

- Он хочет только сориентироваться в ситуации, Джим, - сказал Бэбкок.

- Двести миллионов в год, - снова сказал голос, - чтобы продлить жизнь одному человеку. Согласимся, что это не имеет смысла. Да вы пейте, а то кофе остынет.

Синеску заметил, что Сэм и его жена уже выпили и натянули масочки. Он торопливо взял свою чашку.

- Стопроцентная неспособность к труду при моей должности дает пенсию в размере тридцати тысяч в год. Я мог бы превосходно жить на эту сумму. Неполные полтора часа.

- Никто не говорит о прекращении эксперимента, - вставил Синеску.

- Ну тогда скажем об ограничении фондов. Это определение вам больше нравится?

- Возьми себя в руки, Джим, - сказал Бэбкок.

- Ты прав. С вежливостью мы не в ладах. Так что же вас интересует?

Синеску глотнул кофе. Руки у него все еще дрожали.

- Почему вы носите маску?.. - начал он.

- Никакой дискуссии на эту тему. Не хочу быть невежливым, но это чисто личное дело. Спросите лучше... - Без всякого перехода он вдруг вскочил с криком: - Черт побери, заберите это!

Чашка Ирмы разбилась, кофе черным пятном растекся по столу. Посреди ковра сидел, склонив голову, коричневый щенок с высунутым языком и глазами как бусинки.

Столик опасно наклонился, жена Сэма вскочила, слезы выступили у нес на глазах Схватив щенка, она выбежала из комнаты.

- Я пойду к ней, - сказал Сэм, вставая.

- Иди, Сэм, и устройте себе выходной. Отвези ее в город, сходите в кино.

- Пожалуй, я так и сделаю, - сказал Сэм и вышел.

Высокая фигура села снова, двигаясь при этом, как человек; откинулась на спинку, как и прежде, с руками на подлокотниках, и замерла. Ладони были идеальны по форме, но какие-то странные; что-то неестественное было в ногтях. Каштановые, гладко зачесанные волосы над маской - это парик; уши были из пластика. Синеску нервным движением натянул свою марлевую маску на рот и нос.

- Я, пожалуй, пойду, - сказал он, вставая.

- Хорошо. Я хочу еще показать вам машинный зал и секцию научных исследований, - согласился Бэбкок. - Джим, я скоро вернусь. Нам нужно поговорить.

- Пожалуйста, - ответила неподвижная фигура.

Бэбкок принял душ, но рубашка у нею вновь была мокрой под мышками. Тихоходный лифт, зеленый ковер. Холодный, затхлый воздух. Семь лет работы, кровь и деньги, пятьсот лучших специалистов. Секции психологическая, косметическая, медицинская, иммунологическая, серологическая, научная, машинный зал, снабжение, администрация. Стеклянные двери. Квартира Сэма пуста; он с женой поехал в город. Ох уж эти психологи. Хорошие, но лучшие ли? Трое первых отказались сотрудничать. "Это не обычная ампутация, этому человеку ампутировали все".

Высокая фигура даже не дрогнула. Бэбкок сел напротив серебряной маски.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: