«Он чувствует, будто его в чем-то обманули, — думала она, прижимаясь плотнее к Робу. — Но это неправильно, я никогда его не обманывала…»

«Нам нужно найти способ, чтобы разрушить эту связь, — сухо думал Роб. — Это здорово если такая связь есть, когда она тебе нужна, но если люди лезут в твои мысли, когда ты этого не хочешь…»

— Роб, не раздражай его, — прошептала Кейт. Тот транслировал свою мысль громко и четко, и Габриэль с каждой минутой становился все злее. Они двое были как кремень и железо, вспыхивающие друг от друга при каждой возможности.

«Я с самого начала сказал, что нужно от нее избавиться, — ответил Габриэль с улицы. — И если что, я знаю по крайней мере один стопроцентный способ».

Он имел в виду, что кто-то из них должен умереть. Да, Габриэль снова дошел до того, что угрожает им, ведет себя так, будто ненавидит их всех.

— Хватит, — прошипела Кейтлин, до того как Роб на это ответил. — О, пожалуйста, Роб, прекрати. Я так устала. — К своему удивлению она чувствовала себя готовой расплакаться.

Роб сразу же забросил спор, мысленно повергнувшись к Габриэлю спиной.

«Мы найдем способ разорвать ее… другой способ, — пообещал он Кейтлин. — Люди в белом доме помогут нам. И даже если нет, я найду способ».

— Да, — невнятно ответила Кейтлин, ее глаза закрывались. Роб обнимал ее, и она верила ему. Она верила в него с самого начала. Девушка не могла иначе, Роб делал все так, что ты начинал верить.

— Засыпай, Кейт, — прошептал он, и Кейтлин безбоязненно погрузилась в темноту.

«Пока ты со мной, я не боюсь», — подумала она.

Последнее, что она слышала перед тем, как заснула был отдаленный шепот Анны.

— Интересно, а нам будут сниться сны?

Габриэль ворочался в спальнике. Под ним ничего не было кроме травы, но ему казалось, что он лежит на корнях… или костях.

Отвратительная мысль. Кости мертвецов под ним. Может, даже кости его персональных мертвецов, тех, кого он сам отправил на тот свет. По крайней мере, это было бы идеальной справедливостью.

Хотя он никому бы в этом не признался, Габриэль верил в справедливость.

Не то что бы он жалел, что убил того парня в Стоктоне, того, который был готов пристрелить его за пять мятых долларов в кармане джинсов. Он был даже рад отправить того в ад.

Но это было его второе убийство. Первое было неумышленным. Результат того, что происходит, когда более сильный разум контактирует с более слабым. Он был сильным, а его Айрис, милая Айрис, была слабой. Хрупкая, как маленькая мышка, изысканная, как цветок. Ее жизненная энергия перетекла в него так, как если бы одну из артерий перерезали. А он…

А он не мог этого остановить.

Пока все не закончилось, и она не обмякла в его руках, без движения. Ее лицо было сине-белым, рот открыт.

Габриэль понял, что напряженно лежит и смотрит в бесконечную темноту ночного неба. Руки сжаты в кулаки, он был весь в поту.

«Я бы умер, ели бы это могло вернуть ее, — осознал он с внезапной ясностью. — Я бы поменялся с ней местами. Мое место в аду с тем парнем, а ее — здесь».

Было странно, но он в действительности не помнил больше ее лица. Он помнил, как любил ее, но не помнил, как она выглядела живой, за тем исключением, что у нее были большие, беззащитные глаза, как у олененка.

Да он и не сможет занять ее место. В этой вселенной все не так просто. Он не сбежит так просто. Нет, его участь была лежать здесь на траве, словно на костях, и размышлять о новых убийствах, тех, которые он неизбежно совершит, в будущем.

У него не было другого пути.

Девица в Окленде, костлявая дура с тату… На самом деле он не убил ее. Он оставил ее в аллее с почти осушенной жизненной энергией, но она все еще текла в ней. Она выживет.

Но сегодня… потребность была сильнее. Габриэль этого не ожидал. Он чувствовал ее последние несколько часов. То обжигающие ощущение потрескавшейся земли… И к этому моменту оно было уже почти невыносимым. Все, что он мог сделать, — это не вцепиться в Кесслера, который был постоянным маяком с энергией, буквально излучавшим ее как сигнальный фонарь или как одна из тех звезд, которые постоянно горят. Искушение было почти нестерпимым, особенно когда Кесслер был раздражающим, что на самом деле было почти всегда.

Нет, Габриэль не мог трогать кого-то из своей группы. Помимо того, что это раскроет его секрет, это еще было невежливо… неразумно, неприлично.

«И неправильно», — подсказала отдаленная часть сознания.

«Да заткнись ты», — приказал себе Габриэль.

Одним ловким движением он выбрался из спальника.

Ну, так как Роб-Удивительный-Мальчик был под запретом, Габриэлю придется поохотиться где-то еще. По сети он мог почувствовать глубокий сон своих единомышленников. Через окна автомобиля он не видел ничего. Никто его не хватится.

Под звездами он осмотрелся, в поисках того, кто утолит его жажду.

Над ней склонялись люди. Первое, что заметила Кейт, так это то, что они выглядели, как рисунки карандашом: монохромные, бесцветные. Следующее, что она поняла, — они были злом.

Кейтлин не знала, как она это поняла, но это было ясно. Яснее, чем лица этих людей. Дело было не в том, что у них не было отличительных черт, нет, просто черты были смазаны, как будто эти люди двигались взад и вперед тысячу раз за секунду, что-то в них поразило зрение Кейт.

«Инопланетяне, — безумно думала она. — Маленькие серые человечки из летающих тарелок».

А затем… бледное очертание Льюиса.

Сердце Кейтлин начало биться глубокими болезненными ударами, и, казалось, они не дают ей дышать.

Она захотела закричать, но это было невозможно. Кейт даже не знала, спала она или нет, девушка была в оцепенении.

«Если бы только я смогла сдвинуться, я бы поняла. Я бы смогла заставить их уйти».

Что она хотела сделать, так это пнуть их ногой и вытянуть руки, чтобы узнать были ли эти видения твердыми. Но она даже не могла оторвать с пола колено. Образы людей окружали ее со всех сторон. У них было странное свойство, когда Кейтлин смотрела на кого-либо из них, казалось, этот образ стремительно движется к ней, но сама группа оставалась на том же месте. Они смотрели на нее. Смотрели пристальными пустыми взглядами, и это было хуже любого злорадства. И, казалось, они склонялись все ниже, приближаясь.

Сильным рывком Кейтлин смогла поднять руку. По крайней мере, ей казалось, что это был сильный рывок, но она видела, что ее рука немощно и почти сонно поднялась в сторону людей. Рука слегка коснулась монохромного склоненного над ней лица одной из фигур, и Кейт ощутила потрясение от холода кожи.

Охлажденный воздух…

Люди исчезли.

Кейтлин лежала на спине и моргала. Сейчас ее глаза были открыты, и она думала о том, что они, наверное, были открыты все это время, но как она могла это понять? Она смотрела в темноту, такую же черную, как мрак, если закрыть глаза. Единственное, что она могла видеть — нечеткое очертание своей руки, махавшей в холодном воздухе.

Холодный… воздух, определенно, был холодным. А перед тем, как Льюису что-то привиделось, было такое же внезапное понижение температуры.

«Мне кажется, что это был не сон, — думала Кейтлин. — Или, по крайней мере, это был не обычный сон».

Ну что же тогда? Предчувствие? Предчувствия у нее не происходили вот так. А у Льюиса их и вовсе не было. У него психокинез — способность двигать предметы усилием воли.

Что бы там ни было, это оставило у нее ужасное болезненное чувство. Что-то внутри неслось, горячее, беспокойное ощущение, которое вызывало агонию оттого, что она лежала без движений. Девушка ощущала себя сведенной судорогой, ее глаза болели, и все тело дрожало от адреналина.

Роб мирно лежал рядом с ней, ровно дыша. В глубоком сне. Кейтлин не хотела будить его, ему нужен был отдых. Анна и Льюис тоже крепко спали, она чувствовала это по сети.

А Габриэль на улице? Кейт начала мысленно искать, она не смогла бы объяснить постороннему человеку то, что она делала. Это походило на размышления о том, как, например, чувствует твоя ступня. Сосредоточить все свое внимание на конкретной части своего тела в конкретном положении. Как-то она смогла понять, каким было настроение Габриэля, и затем почувствовать…