Так пел и тот, кто, зелени завесу

150 Раздвинув, приоткрыл нам тайны леса,

Где заросли чуть слышно шелестят,

Скрывая быстрых фавнов и дриад,

Танцующих на солнечных полянах

В гирляндах и венках благоуханных.

155 Испуг Сиринги он поведал нам,

От Пана убегавшей по лесам;

О нимфа бедная! О безутешный

Влюбленный бог! К нему лишь ропот нежный

Донесся из прибрежных тростников:

160 Щемящий стон - или манящий зов.

И древний бард, чьему воображенью

Предстал Нарцисс, к воде в изнеможенье

Приникший, - так когда-то брел и он,

И вышел на прелестную как сон,

165 Укромную поляну, где сияло

Лесное озерцо и отражало

Лазурь небес в своей чистейшей глади

И диких веток спутанные пряди.

И тут он увидал простой цветок:

170 Неярок и печально одинок,

Он над водою замер без движенья

"И к своему тянулся отраженью,

Не слыша ветра, из последних сил

Тянулся, и томился, и любил.

И бард стоял на этом месте чудном,

Когда виденьем странным и подспудным

Перед его очами пронеслись

Бедняжка Эхо и младой Нарцисс.

Но где, но на каком краю вселенной

180 Блуждал создатель песни вдохновенной,

Той вечно юной, как чистейший ключ,

Как светлый лунный луч,

Что страннику в ночи дарит виденья

Чудесные - и неземное пенье

185 Доносит от цветочных пышных гнезд

И шелковистого сиянья звезд?

О, далеко! за гранями земного

Нашел поэт чарующее слово,

И в тех волшебных далях встретил он

190 Тебя, божественный Эндимион!

Он, верно, был влюблен, тот бард старинный,

И он стоял над миртовой долиной

На склоне Латма; ветер, легкокрыл,

От алтаря Дианы доносил

195 Торжественные гимны в честь богини,

Вступающей в чертог свой звездно-синий.

Был ясен лик ее, как детский взгляд,

И жертвенного дыма аромат

Ей сладок был, - но над судьбой жестокой,

200 Над этой красотою одинокой

Поэт златоголосый зарыдал

И Цинтии возлюбленного дал.

Царица неба! светлая царица!

Как ни единый светоч не сравнится

205 С тобой, так нет предания светлей,

Чем эта повесть о любви твоей.

Какой язык, медовый и прозрачный,

Сказать бы смог об этой ночи брачной?

Сам Феб в тот вечер придержал коней

210 И осветил улыбкою своей

Твой томный взор, и робость, и желанье,

И тайного блаженства ожиданье.

Погожий вечер свежестью дышал,

В мужей он бодрость юную вливал,

215 И каждый шел, как воин под знамена,

Как гордый Аполлон к подножью трона;

А жены пылкой, трепетной красой

Сравнились бы с Венерою самой.

Прохладного зефира дуновенье,

220 Входя в дома, дарило исцеленье

Больным; кто был горячкой истомлен,

Впал наконец в глубокий, крепкий сон,

И вскоре пробудился: лихорадка,

Боль, жажда, - все исчезло без остатка,

225 И взгляд веселый обращен к друзьям;

А те, не веря собственным глазам,

Воскресшего целуют и ласкают,

И тормошат, и к сердцу прижимают.

А юноши и девы в этот час

230 Друг с друга не сводили ярких глаз

И так стояли молча, без движенья,

В тревожном и блаженном изумленье,

Пока стихи не пролилися вдруг.

Никто не умер от бесплодных мук,

235 Но рокот строк, в тот миг произнесенных,

Как шелковая нить, связал влюбленных.

О Цинтия! Смолкает робкий стих

Здесь, на пороге радостей твоих.

Поэт ли был рожден в ту ночь? Не знаю...

Парить в мечтах я дальше не дерзаю.

(Марина Бородицкая)

ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ

О рыцарях я должен рассказать!

С плюмажей белопенных ли начать?

Мне видятся волшебные извивы

Пера, изысканны и горделивы:

5 Молочную волну склоняет вниз

И трепетно колеблет легкий бриз.

Жезл Арчимаго властью чудодейной

Не мог бы сотворить изгиб лилейный

Слепяще белоснежного пера...

10 Сравню ли с ним я наши кивера?

О рыцарях я должен рассказать!

Вот в битву устремляется опять

Отважное копье. С высокой башни

Взирает дева, как герой бесстрашный

15 Разит ее обидчика: она,

Восторженного трепета полна,

Защитника приветствует с отрадой,

В плащ кутаясь от утренней прохлады.

Когда ж усталый рыцарь крепко спит,

20 Его копье вода отобразит

Под ясенем, средь неприметных гнезд:

Их в гущине листвы свивает дрозд.

Но буду ли рассказывать о том,

Как мрачный воин яростным копьем,

25 Насупив брови, грозно потрясает,

Как древко в гневе бешено сжимает?

Иль, войнам предпочтя суровый мир,

Влеком он зовом чести на турнир,

Где, зрителей искусством покоряя,

30 Метнет копье рука его стальная?

Нет, нет! Минуло все... И как дерзну

Я тронуть лютни слабую струну,

Чье эхо слышу меж камней замшелых

И в темных залах замков опустелых?

35 Сумею ль пир прославить - и вина

Бутыли, осушенные до дна?

А на стене - доспехов мирный сон

Под сенью шелком вышитых знамен;

И славное копье, и шлем с забралом,

40 И щит со шпорою на поле алом?

Красавицы походкою неслышной

Кругом обходят зал, убранством пышный,

Иль стайками, беседуя, толпятся:

Так в небесах созвездия роятся.

45 Но не о них я должен рассказать!

Вот смелый конь - он рыцарю под стать,

И гордый всадник хваткою могучей

Обуздывает нрав его кипучий.

О Спенсер! На возвышенном челе

50 Лишь лавр напоминает о земле;

Приветлив взгляд и взмах бровей свободен

Как ясный Феб, твой облик благороден.

Твоим огнем душа озарена

И трепетом возвышенным полна.

55 Великий бард! Мне дерзости хватило

Призвать твой дух, чтоб благость осенила

Мою стезю. Пусть, милостивый, он,

Внезапностью смущен,

Не возревнует, что другой поэт

60 Пройдет тропой, где лучезарный след

Либертас твой возлюбленный оставил.

Я вымолю, чтоб он меня представил

Смиренным в дерзновеньях новичком

И преданным тебе учеником.

65 Услышь его! Надеждой окрыленный,

Я буду жить мечтой, что скоро склоны

Зеленые увижу я холмов

И цитадели в зарослях цветов.

(Светлана Шик.)

КАЛИДОР

ФРАГМЕНТ

По озеру веселый Калидор

Скользит в челне. Пирует юный взор,

Впивая прелесть мирного заката;