Ликвидация возможности разбойничьих набегов на русские земли была осуществлена только в конце XVIII в. после присоединения Крыма к России.

Многовековая угроза захвата населения в татарский плен осталась в народной памяти в форме ряда произведений фольклора, включая известную песню «Татарский полон».

В XII в. во время учащения нападений половцев население южных княжеств начало перемещаться в менее плодородные, но более безопасные лесные районы северо-востока, где крупное значение приобрело Владимиро-Суздальское княжество. После разгрома этого княжества татарами в XIII в. часть жителей разоренных территорий направилась в западные, менее пострадавшие земли, где стали расти Московское и Тверское княжества.

По сравнению с гибелью множества русских воинов при нападениях кочевников и угрозой обезлюдения территорий, население которых уводилось в плен, меньшее, но все же заметное значение имел захват кочевниками торговых путей, связывавших русские княжества с соседними государствами. Известный путь «из варяг в греки» оказался перерезанным, когда половцы прочно захватили степные районы юго-восточной Европы. Не случайно «Слово» говорит о побережьях Черного и Азовского морей, как «о земле незнаемой».

Таким образом, причиной, в результате которой первый период расцвета русского государства оказался сравнительно непродолжительным, были набеги кочевников, уже в XII в. наносившие тяжелый ущерб русским княжествам и завершившиеся в XIII в. катастрофическим татарским завоеванием.

Сгоревшие книги. Многочисленные войны, в ходе которых уничтожались памятники материальной культуры, а также недостаточное внимание в прошлом к сохранению древних памятников привели к утрате значительного большинства произведений искусства домонгольской Руси. Тем более поразительно необыкновенное впечатление, которое производят немногие сохранившиеся создания архитекторов того времени. Небольшая церковь Покрова на Нерли, построенная при Андрее Боголюбском во Владимирском княжестве (XII в.), несомненно, является одним из самых прекрасных зданий на территории нашей страны. Замечательные творения древних архитекторов сохранились в Новгороде, Пскове, Владимире, Суздале и нескольких других городах.

К сожалению, только по реконструкциям можно догадываться, как выглядели дворцы и замки того времени. Очень вероятно, что эти здания не уступали лучшим образцам аналогичных построек в странах Западной Европы.

По сравнению с памятниками архитектуры еще меньше сохранилось произведений скульптуры и живописи домонгольского времени. Несомненно, что они во многих случаях были уничтожены пожарами, которые возникали как в результате военных действий, так и вследствие слабой техники противопожарной защиты в мирное время. Лучшие из сравнительно немногих сохранившихся икон и фресок той эпохи можно сравнивать с выдающимися произведениями византийской живописи, с которой было тесно связано искусство русских художников.

Особое значение для оценки уровня культурного развития домонгольской Руси имеет литература того времени. Д. С. Лихачев отмечает, что для литературы XI–XIII вв. характерны два стиля: стиль монументального историзма, полнее всего представленный в летописях и в воинских повестях, и эпический стиль, тесно связанный с народным творчеством и часто достигающий высокой художественной выразительности. Оба этих стиля не были резко разделены — они представлены в одних и тех же литературных произведениях, хотя в зависимости от характера произведения их соотношение менялось.

В некотором соответствии с этими двумя стилями находились две основные функции древнерусской литературы — передача исторических сведений (что являлось главной задачей летописцев) и эмоциональное воздействие на читателя с целью убеждения его в той или другой особенно важной для автора произведения идее. Вторую функцию выполняли сочинения религиозных писателей, а также светских авторов, к числу которых принадлежал неизвестный нам создатель «Слова».

Для оценки достижений русской литературы XI–XIII вв. существенное значение имеет вопрос: какая часть от этой литературы дошла до нашего времени? Ответ на него связан с большими трудностями.

В отличие от утраченных памятников изобразительного искусства, которые было невозможно восстановить, ветхие рукописи могли возобновляться путем их переписки. Очевидно, что вызывавшие интерес тексты можно было воспроизводить в нескольких экземплярах. Но даже для наиболее важных (с точки зрения читателей) текстов вероятность создания многочисленных копий ограничивалась высокой стоимостью рукописных книг. Следует наряду с этим отметить, что при переписке старых рукописей могла происходить большая или меньшая потеря заключенной в них информации или из-за недостаточной ясности устаревшего текста, или из-за желания сократить переписываемую рукопись.

Одновременно с процессом создания новых копий ранних текстов шел процесс уничтожения имевшихся рукописных книг. Менее важной компонентой этого процесса было старение рукописей: установлено, что хранимая в благоприятных условиях рукопись может быть сохранена на протяжении столетий. Наиболее существенной формой утраты книг было уничтожение рукописей при различных бедствиях, из которых главнейшее значение имели частые пожары.

В более отдаленном прошлом к многочисленным пожарам, возникавшим в силу случайных причин, добавлялось уничтожение огнем целых городов в ходе военных действий. Вспоминая случаи уничтожения Московского посада во второй половине XIV в., можно отметить, что он был сожжен в 1366 г. перед приходом литовского князя Ольгерда, в 1371 г. сожжен Ольгердом, в 1382 г. сгорел перед нападением Тохтамыша, причем до конца XIV в. крупнейшие пожары произошли еще в 1389 и 1395 гг. Что касается судьбы рукописных книг при этих пожарах, можно допустить, что в более благоприятных случаях часть этих книг могла быть своевременно вывезена из горящего города. Однако есть прямые указания летописи на гибель бесчисленного количества книг при некоторых пожарах. В частности, перед одним из наступлений вражеских войск множество рукописных книг было привезено из окрестных местностей в Москву, где они были сложены в церквях, заполнив их от пола до сводов потолка. Была надежда, что в укрепленной Москве эти книги удастся сохранить, но все они были уничтожены пожаром.

Подобные пожары продолжались и позже. Выше уже упомянуто о том, что Москва была сожжена татарами в годы правления Ивана Грозного, причем последний раз такое событие произошло при вступления в Москву французских войск в 1812 г. Судьба других старинных русских городов в большинстве случаев была еще хуже, так как они были менее укреплены и легче становились жертвой вражеских нападений.

Общий итог двух процессов — возобновления информации, содержащейся в старых текстах, и ее уничтожения — был всегда отрицательным, что приводило к более или менее быстрой потере литературных материалов, относящихся к определенной эпохе прошлого. Прекращение сравнительно быстрой потери имевшихся материалов, по-видимому, произошло только в XIX в.

Используя сведения о возрасте уцелевших до нашего времени древних рукописей и о числе сохранившихся копий одних и тех же произведений, можно разработать основанную на методах математической статистики количественную-теорию, которая ответит на вопрос: какая часть из общего числа сочинений древних авторов дошла до нашего времени? Не ставя задачу изложить здесь подобную теорию, приведем пример очень упрощенного ответа на такой вопрос, используя материалы одного из исследований Б. А. Рыбакова.

В этом исследовании дана оценка тех материалов ныне утраченных летописей, которыми располагал историк В. Н. Татищев, работавший в первой половине XVIII в. Известно, что Татищев использовал многие древние рукописные книги, из которых часть была потом утрачена, в частности, при пожаре, происшедшем вскоре после смерти Татищева в его имении. Рыбаков отметил, что из изученных Татищевым летописей, освещающих историю домонгольской Руси, пять исчезли до конца XVIII в. Так как значительная часть синхронных материалов древних летописей более или менее совпадает, для нас существенна сделанная Рыбаковым оценка, какое количество информации исчезло бы без сохранения Татищевым сведений о содержании тех летописей, которые затем пропали.

Сопоставляя объем информации, которая была бы утрачена для XII в. по сравнению с объемом всей информации для этого времени, содержащейся в Ипатьевской летописи, можно найти, что отношение первой величины ко второй составляет около 1/2. Предполагая, что такое отношение характеризует потерю исторической информации со времени работы Татищева до конца XVIII столетия, т. е. за 2/3 века, найдем, что вероятная величина потери информации за одно столетие составляет около 1/2. Совсем не очевидно, что такая же величина характеризовала скорость потери исторической информации за предыдущие века. Следует полагать, однако, что и темпы уничтожения древних рукописей в отдаленном прошлом были выше, чем в XVIII в. (войны и связанные с ними пожары), и что копирование этих рукописей ранее производилось чаще, так как актуальность древних текстов была относительно более высокой и книгопечатание еще не вытеснило распространенной ранее практики переписки книг. Оба эти фактора могли приближенно компенсировать друг друга.

Приняв такую гипотезу, найдем, что относительное количество сохранившихся до 1800 г. сведений, изложенных в рукописях, оригиналы которых относились к XII в., равно 2^-6, т. е. около 1,5 %. Это означает, что до нас дошло несколько более одной сотой от той информации о событиях истории домонгольской Руси, которую записывали современники этих событий. Следует оговориться, что по понятным причинам переписчиками книг чаще сохранялась более важная информация и пропускались менее существенные детали. Конечно, и эти детали могли бы представить громадный интерес для современного историка.