За эти же семь лет накопившиеся судебные издержки вконец разорили Дэниэла Гудмена. Он потерял все сбережения, дом, жену, машину и, в дополнение ко всему, остатки рассудка. В конце концов, в один октябрьский день, отчаявшись стать когда-либо свидетелем адекватной оценки того, что он считал кражей своей величайшей работы, он не спеша пересек стоянку автомобилей, вошел в (ныне переименованный) Барнсторм-центр, прошел через личный вход Барнсторма и застал врага в его собственном кабинете. Барнсторм храбрился только до тех пор, пока не понял, что теперь Гудмен действительно психопат. Гудмен принес с собой наручники, дубинку, охотничий нож, револьвер, лазерный пистолет и штурмовую автоматическую винтовку «Снелл» одиннадцатимиллиметрового калибра для домашней самообороны. Только после легкого убеждения с помощью дубинки Барнсторм начал осознавать всю затруднительность своего положения. Он расхныкался, пустил слюни и стал молить о пощаде. Он, мол, даже не представлял, как плохо поступил с Гудменом. Что он может сделать, чтобы исправить положение? Гудмен ответил ему голосом, в котором звучало гробовое спокойствие: «Мне ничего не нужно, кроме правды». Барнсторм не знал, что Гудмен оснастил себя радио – и видеопередатчиками. К тому времени, когда прибыло подразделение быстрого реагирования и окружило здание, доверенный Гудмена уже вел переговоры об условиях прямой трансляции с одной американской и двумя всемирными сетями. В итоге большая часть того, что произошло в кабинете Барнсторма, в течение последующих девяти часов выплыло наружу. Компания «Эй-Си-Нильсен» установила, что в эфирные часы пик более 1,2 миллиарда людей смотрели передачу о заложнике «Солнечного балета». Гудмен невольно сорвал трансляцию седьмой игры Мировой Серии. (Ее, кстати, выиграли «Детройтские Тигры», а поднявшаяся после их победы вакханалия стоила жизни 27 болельщикам.) После настойчивых расспросов под дулом пистолета Барнсторм признался, что спит с тремя артистами со студии (двумя женщинами и одним молодым мужчиной) и еще пятью на стороне. Он дал понять, что однажды имел серьезную проблему с алкоголизмом, с которой в данное время полностью справился благодаря умеренному употреблению марихуаны и седуксена и изредка (раз или два в день, для разнообразия) кокаина, квалюда и метамфетамина или «черного макаронника» – всем этим его снабжал личный адвокат. Единственный побочный эффект наркотиков, сообщил Барнсторм, заключается в снижении потенции. Он признался, что вообще-то страдает импотенцией, не считая тех редких случаев, когда две его секретарши, компьютерная операторша, библиотекарь и двадцатитрехлетняя жена самоотверженно пытаются помочь ему с помощью минета; кстати, ни одна из них не знает об остальных. Всем он дал одинаково низкую оценку, но раз уж на то пошло, то можно выделить библиотекаря – за энтузиазм. Барнсторм был готов допустить, что самым большим разочарованием для него оказались собственные дети – тридцатилетний сын, готовящийся к операции транссексуал, и дочь, недавно вышедшая замуж в Коммунне Афро-Американского Урбанистического Наследия и ставшая седьмой женой вождя Амумбо IX. и двадцати трех других специалистов по интерактивной реальности, работавших по контракту, но уволенных под одинаковым предлогом: «Все это уже делали», – и задержался на этом пункте, доказывая правильность формулировки и приводя пример за примером, как они с главой юридического отдела студии обсуждали лично каждого. Постепенно Барнсторм становился все более разговорчивым. Бутылка виски из нижнего ящика стола послужила неплохой смазкой для распутывания клубка такого количества непристойных сплетен, что их хватило на мелодраматические передачи в лучшие часы эфирного времени на протяжении целого сезона. Он мило выбалтывал, кто из женщин в мире звезд спит друг с другом и кто – из мужчин, как однажды три звезды занимались любовью втроем в арендованном студией самолете, кто из молодых актеров признался, что делал это с собакой и почему суслики запрещены в штате Калифорния. Также он в подробностях рассказал обо всех прибылях от «Солнечного балета» – включая те, о которых студия не распространялась. По-видимому, по меньшей мере тридцать процентов прибылей как бы испарились, не оставив никакого следа в приходных книгах, и это случилось еще до того, как была подсчитана вся сумма, – однажды шеф студии лично объяснил Барнсторму механику этого дела. Благодаря близким связям с двумя членами комитета по борьбе с организованной преступностью Палаты представителей студия смогла использовать несколько весьма эффективных каналов по отмыванию денег в Панаме, на Ямайке, в Гаити, на Багамах, в Квебеке, Гонконге и Ванкувере.

К этому времени Гудмен потерял дар речи. Он проник в святая святых Голливуда. Он знал, что Барнсторм любит быть важной персоной, но не подозревал, что Барнсторм любит быть столь важной персоной. Барнсторм не просто обожал секреты, ему нравилось, когда люди знали, что он знает секреты; выбалтывая их, он прямо-таки наслаждался. К тому же, он и сам уже увяз по уши. Остановить его сейчас было невозможно. Его, что называется, несло. Да и никто из подразделения быстрого реагирования к тому времени не помышлял об этом. Весь штат окружного прокурора, три гильдии, семь профсоюзов, сорок три юридические фирмы и бессчетное количество посредников, коммерческих управляющих, писателей, продюсеров, директоров, актеров жадно ловили каждое слово Барнстор-ма. И надо сказать, они не обманулись в ожиданиях. Лестер Барнсторм признался, что любит смотреть фильмы с необычными сексуальными упражнениями и гордится своей коллекцией, куда входит ряд частных записей, настолько легендарных, что они уже стали чем-то вроде мифов: записей различных знаменитостей шоу-бизнеса, выдающихся спортсменов, конечно же неизбежных рок-звезд и нескольких политических деятелей общенационального масштаба, вдохновенно ублажающих себя самостоятельно, друг с дружкой и даже со случайными людьми, Барнсторм зашел так далеко, что доверительно продемонстрировал Гудмену несколько особенно пикантных отрывков, которые пришлись весьма кстати двум сетям, ведущим прямую трансляцию, чтобы показать пропущенные днем рекламные ролики и передать информацию об играх Мировой Серии.обы показать пропущенные днем рекламные ролики и передать информацию об играх Мировой Серии. Третья сеть, ведущая международные трансляции на французском, не смущаясь, показала все и повысила свой рейтинг втрое. К тому времени, когда Барнсторм закончил, они с Гудменом умудрились погубить сто двенадцать карьер, тридцать семь браков, четыре юридические компании, равновесие политических сил в Палате представителей и смели весь верхний эшелон руководства «Марафон Про– дакшнз». Было начато двенадцать расследований, выдвинуто девяносто три уголовных обвинения и вчинено более трех тысяч гражданских исков. Кризис завершился, когда Барнсторм начал рассказывать о прервавшейся карьере помощника шерифа из Сан– Бернардино и об особо неприглядном скандале, связанном с убийством, наркотиками и сексом, который до сих пор не был расследован и в котором с большой долей вероятности были замешаны несколько чинов из Лос-Анджелесско-го управления полиции, отряд девочек-скаутов и администратор студии, взявший в свое время Барнсторма на работу.

Именно в этот момент, действуя, по-видимому, без приказа, снайпер, засевший на башне студийной водокачки через окно кабинета Барнсторма, из которого открывался прекрасный вид, аккуратно снес Гудмену макушку. Очень быстро Барнсторм ужаснулся, обнаружив, что все сказанное и показанное за последние девять часов переговоров (униженной мольбы) о сохранении ему жизни наблюдало более миллиарда зачарованных зрителей. Пик его карьеры и крушение совпали. Комментаторы и не подумали смягчить удар, сравнив его падение с древнегреческой трагедией; он оказался просто старым самодовольным пердуном, остатки уважения к которому окончательно исчезли задолго до показа последнего рекламного ролика. Барнсторм пережил свой триумф всего на восемнадцать месяцев – срок достаточно долгий, чтобы в полной мере осознать, что он превратился в парию. Его бросила жена, дети отказались иметь с ним в дальнейшем что-либо общее, даже собака сбежала из дома. Два адвоката Барнсторма попали за решетку, а третий перестал отвечать на его звонки. Студия отказала ему от парковки и доставила его личные вещи к нему домой в тот же вечер. Целиком уволился штат его исполнителей, а за ними вскоре последовали и сотрудники офиса. Ему (а позже его имуществу) вчинили столько исков, что его сын (тот, который вскоре должен был стать дочерью) кончил тем, что вышел замуж за шерифа из конторы окружного прокурора. Тем временем наследники Гудмена собрали три миллиона аванса плюс двадцать один миллион премиальных за беспрецедентную по численности аудиторию, смотревшую драму. В течение следующих десяти лет они получили 170 миллионов за использование авторских прав и в качестве гонораров за повторные прокаты плюс проценты с акций согласно первоначальному контракту Гудмена, что составило сумму, в три раза большую, чем та, которую получил бы Дэниэл Гудмен, если бы Лестер Барнсторм поступил с ним честно с самого начала. Урок не прошел даром. Восьмимесячная, не санкционированная профсоюзами забастовка сотрудников трех гильдий получила название Гудменовской Забастовки и закончилась невиданной ранее перестройкой власти в отрасли. Статуя Дэниэла Гудмена до сих пор стоит во дворике на площади Гильдии писателей, воодушевляя художников всего мира. Каждый год в годовщину его смерти к ней возлагают цветы.