СТАЛИН. Ну, что же, побить на море мы их, может, и не побьем, но перебрасывать в Маньчжурию по морю резервы или напасть на Владивосток не позволим. Так, товарищ Кузнецов?

КУЗНЕЦОВ. Так точно, товарищ Сталин.

СТАЛИН. Я думаю, что в оставшееся до начала операции время вам, товарищ Кузнецов, необходимо специально заняться отработкой ударов с воздуха по вражеским кораблям, потренируйте своих летчиков… Товарищ Локтионов, если я не ошибаюсь, НИИ ВВС уже занимался вопросами бомбежки малоразмерных целей с пикирования?

ЛОКТИОНОВ. Так точно, товарищ Сталин.

СТАЛИН. Ну, так поручите им передать свой опыт морякам. Если надо откомандируйте их на Тихоокеанский флот. Пусть они там, на месте, строевых летчиков научат всему, что сами умеют. А вы, товарищ Кузнецов, лично за этим проследите.

КУЗНЕЦОВ. Слушаюсь, товарищ Сталин!

СТАЛИН. Осталось обсудить международные стороны вопроса…

КУЗНЕЦОВ. Извиняюсь, товарищ Сталин. Разрешите доложить?

СТАЛИН. Ну что там у вас еще?

КУЗНЕЦОВ. Летом прошлого года в результате чистки на Тихоокеанском флоте было арестовано много командиров, знающих дело и нужных флоту. Вредительским образом враги народа Ежов, Смирнов и Фриновский сумели изъять с флота много ценных кадров. Чтобы выучить и подготовить штурмана или командира корабля, а тем более командующего флотилией требуется очень много времени. Это стоит больших средств. Я знаю, что органами сейчас заново проверяются многие дела, и прошу в первую очередь рассмотреть дела моряков-тихоокеанцев.

СТАЛИН. Мы Ежову доверяли, но Ежов наше доверие обманул… Он даже х у ж е, чем враг… Лаврентий?

БЕРИЯ. Товарищ Сталин, эта сволочь и его банда изъяли из армии много невиновных командиров. По большинству дел нами уже принято решение об освобождении задержанных и возвращении их в армию.

СТАЛИН. Товарищ Кузнецов подготовьте и представьте список необходимых вам людей.

КУЗНЕЦОВ. Такой список у меня имеется… (передает список Сталину)

СТАЛИН. (пишет резолюцию и передает список Берия) Выяснить, кто уцелел, и немедленно освободить!

БЕРИЯ. Слушаюсь, товарищ Сталин!

СТАЛИН. Осталось обсудить международные стороны вопроса…

Как на наши действия на Дальнем Востоке отреагирует так называемая Лига Наций? Товарищ Молотов, как на наши действия отреагируют эти болтуны?

МОЛОТОВ (нарком иностранных дел, председатель СНК, член Политбюро ЦК). Известное дело. Растявкаются, как пить дать.

СТАЛИН. Это ничего. Пусть тявкают. Собака лает, а караван идёт… (смех среди присутствующих)

МОЛОТОВ. Япония в конце тридцать седьмого в Нанкине за несколько недель почти четыреста тысяч человек вырезала. Лига Наций Японию осудила как агрессора. Но Япония из Лиги Наций вышла еще в тридцать третьем году, и чихать на нее хотела. Так что, если мы разбомбим Токио, дальше слов дело не пойдет. А вот, если в результате бомбежки будут жертвы среди гражданского населения какого-нибудь Харбина или Цицикара, нас могут из Лиги Наций даже исключить. Но реально это ничего не меняет, так что можно на них начихать.

СТАЛИН. А как отреагируют Североамериканские Соединенные Штаты?

МОЛОТОВ. Американцы уже догадались, кто у них на Тихом океане конкуренты. У меня есть сведения, что они готовятся денонсировать торговое соглашение тысяча девятьсот одиннадцатого года с Японией. Если мы по разделу Китая с Чан Кайши договоримся полюбовно, то повода для скандала у них не будет.

СТАЛИН. А как себя поведут Англия, Франция и Германия?

МОЛОТОВ. Несмотря на то, что Токио является членом антикоминтерновского пакта, своя рубашка, как говорится, ближе к телу. Гитлеру жизненно необходим наш лес, уголь, руда и хлеб. Риббентроп всеми способами добивается от нас скорейшего заключения торгового соглашения и договора о ненападении. Кроме того, Германия уже практически готова проглотить Польшу. Так что, судя по всему, у Англии и Франции скоро столько своих хлопот прибавится в Европе, что им будет не до Маньчжоу-Го.

СТАЛИН. Ну, что же, я думаю, ситуация ясна. За работу, товарищи!

…В районе Красноярска головной 'Дуглас' группы 'Отца', как именовался в радиограммах комкор Смушкевич, наткнулся на сплошную облачность и до самого Иркутска шел в слепую. Экипаж самолета, кроме командира корабля и бортмеханика, состоял из военных отдельной эскадрильи особого назначения ВВС Московского военного округа. И это могло для всех окончиться весьма печально. Потому что подготовка у армейских штурманов и стрелков-радистов оказалась из рук вон слабой!

Пилот первого класса третьего авиатранспортного отряда Московского управления ГВФ Александр Голованов был мастером слепых полетов. И имел знаки 'Отличник Аэрофлота', 'За безаварийный налет 300000 км' и 'За безаварийный налет 500000 км'. А его собственный бортмеханик, которого ему удалось-таки отстоять, несмотря на сильное давление военных, окончил специальные курсы радистов. Голованов еще не раз похвалил себя за неуступчивость в этом вопросе, потому что включенный в экипаж стрелок-радист с незнакомой техникой в сложных метеоусловиях не справился и, если бы не Костя Тамплон, многократно проверенный в долгих и далеко не простых рейсах, ему было бы во много раз сложнее.

Майор Виктор Грачев, правый пилот Головановского 'Дугласа', оказался неплохим летчиком, и вдвоем они вышли из этого весьма затруднительного положения с честью, в итоге прилетев в Иркутск первыми, хотя в Красноярске взлетали третьими…

Александр Голованов несколько лет подряд руководил Восточно-Сибирским управлением ГВФ и хорошо знал здешние трассы, налетав не одну сотню тысяч километров над тайгой, горами и степями.

Подлетая к Иркутску, Голованов вспомнил, как два года назад чудом избежал ареста. Лишь благодаря своевременному предупреждению товарища, с которым он служил вместе в ОГПУ в конце двадцатых годов, ему удалось, в прямом смысле этого слова, бежать из Иркутска в Москву.

Голованов стиснул зубы. Многие знакомые, встретившись с ним тогда на улице, загодя переходили на другую сторону.

Кто бы мог предположить, что всего через месяц после того, как передовик ГВФ Голованов, по решению ЦК, отправленный во Францию знакомиться с системой слепых посадок, вернется на Родину и начнет внедрять ее в практику, найдутся люди, которые обвинят его в связях с 'врагами народа'.

А потом, на бюро крайкома партии у него отобрали партийный билет…

Пока он ждал ответа на свою жалобу в Центральную Контрольную Комиссию, пережил немало разных неприятностей. Работы не давали, семья жила впроголодь. Пришлось продавать все, что только можно было продать.

А когда товарищ предупредил его о готовящемся решении по его вопросу, он, хорошо зная методы чекистской работы, не дожидаясь принятия мер, сел в поезд и уехал в Москву.

Голованову вспомнилась единственная сестра… Ее муж был осужден и расстрелян как 'враг народа'. Вместе с детьми она влачила жалкое существование. Вспомнился и покосившийся на всю жизнь рот жены, которую допросили-таки в 'органах'…

Сам он всегда верой и правдой служил трудовому народу, и вся его жизнь была на виду. В четырнадцать, воспользовавшись тем, что из-за высокого роста его лет ему не давали, добровольцем вступил в Красную армию. Участвовал в Гражданской. А в двадцать четвертом губком ВКП(б) направил Голованова на работу в органы ГПУ.

Затем он служил в частях особого назначения. Сражался с басмачами. Был опером особого отдела, дорос от уполномоченного до начальника отделения.

В тридцать втором окончил летную школу Осоавиахима при Центральном Аэрогидродинамическом институте и с тридцать третьего работал пилотом Гражданского Воздушного Флота.

Тогда, в тридцать седьмом, приехав в Москву, он устроился работать летчиком в двадцать седьмой отряд тяжелых кораблей, базирующийся в столице, но входящий в состав Актюбинского управления ГВФ. На вопрос, почему пилот первого класса был назначен всего вторым пилотом, начальнику отряда в отделе кадров пояснили – чтобы не угнал машину за границу.