— Вот оно, — заявил он. — «Посылаю тебе доказательство того, что находилась одновременно в двух разных местах. Итак: я в одиночестве пообедала в ресторанчике „Бон Темпе“ в Сохо, потом отправилась в театр „Дьюк“, после чего поужинала со знакомым, господином Лемаршаном, в „Савое“. Но… Весь этот день я же провела в „Касл-отеле“ в Торки и вернулась в Лондон только на следующее утро. Так что попытайся выяснить, какая история подлинная и откуда взялась вторая».

— Вот, — заключил мистер Монтгомери, — теперь вы знаете, что именно я прошу вас для меня сделать.

— Очаровательная задачка, — сказал Томми. — Наивно и непосредственно…

— Вот портрет Уны, — сказал мистер Джонс, доставая из кармана фотографию. — Он наверняка вам понадобится.

— А как полное имя леди?

— Мисс Уна Дрейк. Живет на Кладжес-стрит, сто восемьдесят.

— Благодарю вас, — сказал Томми. — Что ж, мистер Джонс, мы расследуем для вас это дело. Надеюсь скоро порадовать вас хорошими новостями.

— Ох, я, знаете, прямо ужасно вам благодарен, — сказал мистер Джонс, вставая и пожимая Томми руку. — Просто гора с плеч.

Проводив клиента и вернувшись в офис, Томми обнаружил, что Таппенс задумчиво рассматривает корешки книг.

— Инспектор Френч,[1] - объявила она.

— Что?

— Инспектор Френч, разумеется, — повторила Таппенс. — Он всегда проверяет алиби. Я даже помню, как он это делал. Нам нужно везде побывать и все проверить. Сначала будет казаться, что все в порядке. Но когда мы копнем поглубже, сразу же обнаружится нестыковка.

— Да, особых проблем здесь вроде быть не должно, — согласился Томми. — Ну, то есть, если заранее знаешь, что одна из историй вымышленная, то дело, считай, наполовину сделано. И это сильно меня тревожит.

— Не вижу, из-за чего здесь вообще можно тревожиться, — удивилась Таппенс.

— Из-за девушки, — пояснил Томми. — Может случиться так, что она будет вынуждена выйти за этого молодого человека замуж вне зависимости от того, хочет она этого или нет.

— Дорогой, не мели чепухи. Что бы там ни казалось со стороны, в действительности женщины никогда не рискуют по-крупному. Эта особа ни за что бы не позволила втянуть себя в такое пари, не будь совершенно готова выйти за этого приятного, хоть и пустоголового юношу. Но, поверь мне, она сделает это с куда большей охотой и уважением, если он выиграет пари, чем если ей придется выдумывать для него задачку попроще.

— Слушай, а есть что-нибудь, чего бы ты не знала? — поинтересовался Томми.

— Нет, — честно призналась Таппенс.

— Ладно, тогда посмотрим, что мы имеем, — вздохнул ее муж, придвигая к себе бумажки. — Сначала фото. Хм… Весьма симпатичная особа — и весьма, надо признать, хорошая фотография. Все четко и легко узнаваемо.

— Нам потребуются фотографии и других девушек, — заметила Таппенс.

— Это еще зачем?

— Ну как же? — удивилась Таппенс. — Все так делают: показывают официантам четыре-пять разных фотографий, и они выбирают нужную.

— Думаешь, так они и делают? Ну, всегда выбирают именно нужную?

— В книжках выбирают именно ее, — заявила Таппенс.

— Жаль только, что в жизни обычно бывает по-другому, — вздохнул Томми. Так, что у нас здесь? Ага, лондонский вариант. Обед в «Бон Темпе»:

— девятнадцать тридцать. Потом поход в «Дьюк», где давали «Голубые дельфиниумы». Корешок театрального билета прилагается. Далее — ужин в «Савое» с господином Лемаршаном. Наверное, стоит с ним побеседовать, как думаешь?

— А что это даст? Если он в деле, то он ее не выдаст. Можно сразу же отбросить все, что бы он ни сказал.

— Ладно, тогда второй вариант, — продолжил Томми. — Двенадцатичасовой поезд с Паддингтона, завтрак в вагон-ресторане, оплаченный счет прилагается. Ночевка в «Касл-отеле». Опять же погашенный счет.

— По-моему, все это довольно слабо, — сказала Таппенс — Можно купить билет в театр и не пойти на представление. Девушка спокойно уехала в Торки, а все ее лондонские похождения — сплошная липа.

— Тем лучше: нам же меньше работы, — заметил Томми. — Думаю, никому не повредит, если мы все же потолкуем с господином Лемаршаном.

Последний оказался персоной весьма легкомысленной. Он ничуть не удивился их появлению.

— Опять Уна что-то натворила, да? — поинтересовался он. — Никогда не знаешь, что выкинет эта девчушка.

— Насколько я понял, господин Лемаршан, — начал Томми, — вечером прошлого вторника вы ужинали с мисс Дрейк в «Савое»?

— Точно, — согласился Лемаршан, — я помню, потому что Уна особо напирала на время и даже заставила меня записать его.

И с некоторой гордостью он предъявил страничку записной книжки с датой свидания. «Вторник 19-го. „Савой“. Ужин с Уной».

— А где она была до ужина, вы случайно не знаете?

— Ходила на какое-то идиотское представление, «Розовые пионы» или что-то в таком духе. Полная, по ее словам, чепуха.

— Послушайте, господин Лемаршан, э-э… а вы вполне уверены, что ужинали именно с мисс Дрейк?

Господин Лемаршан изумленно посмотрел на Томми.

— Конечно. Я же говорю.

— Ну, может, она просто попросила вас так сказать? — пояснила Таппенс.

— Ну, вообще-то она болтала что-то такое странное. Говорит… как это? «Ты вот думаешь, что сидишь здесь и ужинаешь со мной, Джимми, а на самом-то деле я ужинаю в двухстах милях отсюда, в Девоншире». Как вам нравится? Правда, сейчас многие свихнулись на этих астральных телах.[2] Но самое смешное, что один мой знакомый, Дикки Рис, уверяет, что действительно ее там видел — А кто такой этот мистер Рис?

— Да просто один мой приятель. Он как раз гостил в Торки у тети. А та хитрая бестия… Ну, знаете, из таких — вечно собираются помереть, да все никак не соберутся. Ну, вот Дикки и торчал у ее одра, изображая убитого горем племянника. Он мне и говорит: «Видел там эту австралийку — Уну, что ли? Хотел подойти поболтать, да тетя как раз потащила меня знакомить с очередной престарелой красоткой в инвалидной коляске». «А когда это было?» — спрашиваю. «Да во вторник, — говорит, — ближе к вечеру». Я, конечно, сказал ему, что быть того не может, но все-таки странно, правда? Как раз в тот вечер, когда Уна говорила про Девоншир.

— Очень странно, — согласился Томми. — А скажите, господин Лемаршан, не было ли тем вечером в «Савое» еще каких-либо ваших знакомых?

— Огландеры были. Прямо за соседним столиком.

— А они знакомы с мисс Дрейк?

— Ну, не так чтобы большие друзья или что-нибудь в этом духе, но друг друга знают.

— Ну что ж, господин Лемаршан, если вам действительно нечего больше сообщить нам, мы, пожалуй, откланяемся.

— Или парень прирожденный лжец, — сказал Томми, когда они с Таппенс выбрались на улицу, — или… или он говорит правду.

— Да уж, — растерянно протянула Таппенс. — Я передумала. Похоже, тем вечером Уна была именно в «Савое».

— Что ж, пойдем теперь в «Бон Темпе», — решил Томми. — Голодным сыщикам явно не мешает перекусить. Только сделаем сначала несколько снимков девушек.

Однако здесь они столкнулись с непредвиденными трудностями. Все встреченные ими девушки, будто сговорившись, наотрез отказались позировать перед мнимыми фотографами.

— Ну почему все, что так легко и просто в книжках, настолько трудно в действительности? — пожаловалась Таппенс. — Ты видел, с каким подозрением они на нас смотрели? Интересно, что это, по их мнению, мы собирались делать с их фотографиями? Надо было нам сразу пойти к Джейн.

Джейн, верная подруга Таппенс, тут же вошла в их положение и разрешила Таппенс, порывшись в комоде, выбрать четыре снимка ее бывших подруг, коих она упрятала с глаз подальше.

Вооружившись этими образчиками женской красоты, они отправились в «Бон Темпе», где их уже поджидали новые трудности и непредвиденные расходы. Томми пришлось давать на чай каждому из официантов, чтобы они только соблаговолили взглянуть на фотографии. Результат превзошел все ожидания. Теперь следствие можно было смело продолжать как минимум в трех направлениях, поскольку именно столько из изображенных на снимках девушек, по глубокому убеждению официантов, обедали у них в прошлый вторник. После чего непревзойденные детективы Бланта вернулись к себе в офис, и Таппенс углубилась в железнодорожный справочник.