– Об этом «если» я думала не меньше, чем вы. Если бы только тут был какой-то способ... Но он есть! Конечно, есть! – Мюриэль выпрямилась. – Кит, в боковом кармане вашего пиджака торчит маленькая тонкая брошюрка с чистой задней страницей. Не каталог ли это выставки?

– Да, я купил его по пути сюда. Он вам нужен?

– Будьте добры!

Мюриэль щелкнула замком ридикюля, открывая его, и извлекла отточенный карандаш. Поскольку последняя страница обложки каталога, который он протянул ей, была девственно-чиста, Мюриэль положила ее перед собой на стол.

– Если бы только Ниг спросил меня, вместо того чтобы так долго ждать! – сказала она. – Как там было? «Нигги, моему будущему мужу, с любовью от Мюриэль». Дату поставим не ту, что там есть, а сегодняшнюю: «Ноябрь, 1869». – Она вывела надпись легко, аккуратно и без спешки. И затем передала каталог через стол. – А теперь, Кит, суньте его обратно в карман. В следующий раз, как увидите Нига, покажите ему это. Покажите всем, кто хорошо знает меня. Или кому-то из тех, кто разбирается в почерках... кажется, их зовут графологами, да?

– Да, именно так.

Мюриэль вернула карандаш в ридикюль и щелкнула язычком замка.

– Почему-то, – неожиданно продолжила она, – меня посетила странная мысль. Ведь вы были в Америке больше девяти лет, не так ли? Вы знаете кого-либо из американцев, ныне живущих в Лондоне?

– Насколько я в курсе дела – никого из постоянных обитателей. – Кит подавил желание подробнее поговорить на эту тему. – А многих ли вы знаете из живущих тут янки, Мюриэль?

– Нет. Мне довелось быть немного знакомой с мистером Адамсом. Но он больше не является советником американского посольства, и я даже не слышала, кто его сейчас возглавляет. То есть для меня вообще никого не осталось. Так что вы понимаете, Кит...

– Чего я не понимаю, Мюриэль, так этого внезапного интереса к американцам, которых вы вполне могли встретить в обществе. Что у вас на уме?

– Просто кто-то что-то сказал, вот и все. Случайная реплика, никакого подтекста. Так что давайте не будем обсуждать эту тему, хорошо?

– В таком случае есть другая тема для обсуждения. Не хотите ли кое-что рассказать мне, Мюриэль, то ли о себе, то ли о какой-то другой девушке по имени Дженни? Поскольку Пат не смогла меня просветить, а вы сказали, что хотите быть откровенной, почему бы не выяснить суть дела? Если даже и существует какой-то заговор, то откровенность пойдет всем на пользу... так что это такое и что происходит?

В карих глазах Мюриэль мелькнула тревога.

– Пат, – внезапно сказала она, – я больше ни с кем не могу встречаться! Не могу и не хочу! Отсюда можно как-то выбраться, чтобы не проходить через главные двери?

Пат показала на дальнюю стену:

– Вон та дверь, между двумя окнами! Администрация не хочет, чтобы сюда пролезали, не покупая билетов, так что снаружи открыть эту дверь невозможно. А вот изнутри если нажать на ручку посредине, то она выпустит человека и сама захлопнется после того, как он выйдет. Если ты в самом деле считаешь, что должна, Мюриэль?..

– Ты знаешь, что я должна! И не будешь ли ты так добра, прошу тебя, дорогая, пойти со мной? Потом Кит без труда найдет тебя.

– Дома, Кит! Я буду дома!

Обе женщины торопливо поднялись и в спешке стали собираться. Казалось, Пат охватила та же тревога, что и Мюриэль.

– Чему быть, – тоном пророка провозгласил Кит, – того не миновать. Слушаю и повинуюсь, Пат, жду тебя дома.

Он тоже встал. Конечно, резкая смена тактики, к которой прибегла Мюриэль, заставила ее перевести взгляд от Кита в сторону большого зала. Пока две женщины в меховых шубках не исчезли, пока за ними с решительным стуком не закрылась дверь, он сознательно удерживался от желания посмотреть назад. Наконец он повернулся и увидел то, что и предполагал увидеть.

В дверях стоял Нигел Сигрейв.

Мрачный, осунувшийся, но, как всегда, полный решимости, в пальто и блестящей шляпе, Нигел, поглаживая густые усы, переминался с ноги на ногу. Он подошел к столику Кита, но не стал ни садиться, ни снимать пальто и шляпу. Помолчав, он заговорил.

– Не моя ли дорогая жена тут присутствовала? И твоя inamorata?

– Да, они обе. Ты хочешь пуститься в погоню за ними?

– Нет. Пусть бедняжки идут себе. Искал я тебя. Но Мюриэль хороша, не правда ли?

Кит посмотрел на него.

– Это ты хорош, Нигел, – резко сказал он. – Получив рану, которая едва не поразила сердце, делать то, что ты делаешь, подвергать себя такому опасному и ненужному риску!..

Нигел отказался слушать.

– П-п-полегче, старый ворчун! Если эта проклятая пуля не прикончила меня в воскресенье вечером, то уж днем в понедельник она со мной ничего не сделает. Я продирался сквозь африканский буш, когда был, черт побери, в куда худшем состоянии, чем сейчас. Так что не переживай по поводу моего здоровья. А вот я переживаю... по кое-какому поводу.

– Присядь, Нигел. Чай остыл. Хочешь, я закажу свежую заварку?

– Обойдемся без чая, спасибо. Пригодился бы хороший бренди с содовой, хотя не вижу, чтобы тут подавали выпивку. И хватит тут рассиживаться. Для того, что я собираюсь рассказать тебе, должна быть совсем другая атмосфера. Ты взял билет в комнату ужасов?

– Да.

– Как и я. Значит, двинулись.

Кит расплатился с мегерой официанткой за напиток, который и не пахнул чаем. Надев шляпу и перекинув пальто через руку, он последовал за Нигелом в большой зал.

На полпути Нигел остановился, чтобы изучить табличку у изображений мистера Гладстона и мистера Дизраэли, которые беседовали так дружелюбно, что в это было трудно поверить. Кит тронул своего спутника за руку:

– Ты сказал, что искал меня?

– Искал, старина, и ты не представляешь, сколько времени у меня это заняло. Первым портом назначения для меня стал отель «Лэнгем», куда я прибыл, высвободившись из уличного затора – две подводы столкнулись с маленьким локомотивом и перекрыли всю дорогу у Чок-Фарм. В гостинице мне сказали, что ты ушел, но не оставил указаний, где искать тебя. Швейцар снаружи подсказал мне, что, когда ты взял экипаж, ему послышалось, что ты назвал адрес Глочестер-Плейс, 90, Портман-сквер.

– Этот адрес тебе о чем-то говорил?

– Только не тогда. Мне пришлось порыться в памяти. Мне помнится, в субботу у тебя был ленч с полковником Хендер-соном и Уилки Коллинзом. Кроме того, как ты сейчас уже должен был услышать, оба они утром явились в «Удольфо», прихватив с собой какого-то детектива, которого звали... что-то вроде Гоблин. Я знал, где живет полковник Хендерсон, – не на Глочестер-Плейс. Мог этот адрес принадлежать другому?..

– Ну и?..

– Когда приходится, я тоже могу быть детективом, – с гордостью сообщил Нигел. – Я вернулся в гостиницу за справочником по Лондону. Ты небось думаешь, что справочник у них под руками? Наконец ош нашли один – но лишь после основательных поисков. Я просмотрел его и наконец нашел нужное имя. «Коллинз Уильям Уилки, Глочестер-Плейс, 90, Портман-сквер». Так что я сказал моему Кебмену, куда ехать.

– Значит, ты увиделся с Коллинзом?

– Встретиться с ним мне не удалось: он поднялся к себе и прилег вздремнуть. Милое дитя по имени мисс Грейвс – она его племянница или что-то в этом роде – сообщила мне, что ты здесь был и ушел на какую-то встречу у мадам Тюссо. – Нигел вскинул кулак. – Но я не имел представления, что эта проклятая встреча состоится с Мюриэль!

– Я договаривался о встрече с Пат. Никто из нас не ожидал появления Мюриэль. А теперь скажи мне, – продолжил Кит, глядя собеседнику прямо в глаза. – Это отчаяние, с которым ты можешь говорить только в своем окружении, – имеет ли оно отношение к Мюриэль и к ее подлинности?

– Боже святый, конечно, имеет! К кому или чему еще оно может относиться!

– Если ты избегал задать ей прямой вопрос, Нигел, то необходимость в нем отпала. Она знает.

– Что она знает?

– Что ты подозревал или подозреваешь ее, будто она подменила собой лицо и тело Мюриэль. В субботу вечером ты убедился, что она совершенно подлинная. Прошлым вечером, могу ручаться, ты изменил свое мнение и чувствовал нечто совершенно противоположное. Так что же ты на самом деле чувствуешь?