Пока суд да дело, у всех возникает еще один вопрос — когда же в действительности мировой общественности предъявят реального человека, появившегося на свет путем клонирования?

Лучше других на такой вопрос может ответить специалист. Руководителя отдела НИИ клинической генетики Российской Академии наук профессор Людмила Казанцева сказала следующее: «О каком клонировании людей может идти речь, если даже попытки клонировать животных пока обречены на неудачу. Недавно опять умерло у них одно из клонированных животных. А сколько всяких ошибок, уродств. Теоретически клонирование человека может быть и возможно, но если даже отбросить этические проблемы, эта теория может превратится в практику лишь в каком-то необозримом будущем. Пока же все это шарлатанство».

Вот так…

Среди перечня профессий, которыми владеет человек, есть некоторые, которые на первый взгляд можно назвать обычными, традиционными и совершенно безопасными. Ну, пресловутых учитедей и врачей, к примеру. Но оказыается, что работа того же врача… опаснее работы шахтера. И милиционера. И спасателя. Врачи — это настоящая группа риска.

«Как же так?» — спросит читатель: — «Ну, понятно, если речь идет о военных медиках, фронтовых врачах на войне. А в мирное время доктора, сидящие в кабинетах, не подвергаются никакой опасности.»

Казалось бы, да, не подвергаются. Но это только не первый взгляд…

Китайский врач и мыслитель Цунь До, тот самый, который первым описал целебные свойства женшеня и почти за тысячу лет до Парацельса рассчитал для некоторых ядов минимальные дозы, способные не убивать, а лечить, и тем самым заложил основы того, что мы сегодня называем гомеопатией, так вот, этот самый мудрый китаец в своем трактате «Наставления для идущих по пути здоровья» писал: «…Целитель прежде сам подает пример здоровья и долголетия. Лишь тогда имеет он право врачевать других».

Это было давно. Сегодня ситуация изменилась, и изменилась кардинально. Американский врач Саймонтом пишет: «В Соединенных Штатах средняя продолжительность жизни врачей на 10–15 лет меньше, чем у населения в целом…Среди врачей имеется тендеция заботится о самом себе в последнюю очередь». Это в благополучной и богатой Америке! А у нас? У нас дела обстоят еще хуже. Хотя специальных исследований не проводилось, специалисты утверждают, что российские врачи живут в целом на 20 лет меньше, чем их пациенты.

Теперь немного циничной статистики: по данным ВОЗ средняя продолжительность жизни в США равняется 75 годам. Значит, врачи там умирают в 60-летнем, практически пенсионном возрасте. У нас средняя продолжительность жизни ниже — что-то порядка 65 лет. Значит, наши врачи уходят в мир иной в… 45-летнем возрасте! В расцвете сил, накопив опыт и знания! И смерть их, кстатит говоря, как правило, бывает скоропостижной инфаркт, инсульт и т. д.

Вот только один пример, который вполне мог бы служить сюжетом для «черной комедии», если бы не подлинный трагизм ситуации:

В хирургическое отделение больницы одного из райцентров поступила 75-летняя старушка с подозрением на аппендицит. Диагноз подтвердился, и бабушку стали готовить к операции. Молодой, но уже знаменитый и опытный хирург Н. сам взялся за этот сложный случай — все же не всякий больной в столь почтенном возрасте перенесет операцию. Три дня пациентку готовили, а в день операции больницу и весь городок облетела страшная новость — ночью Н. скоропостижно скончался, причем… от перитонита в результате острого приступа аппендицита!

Народная мудрость гласит: «Сапожник сапог не имеет». Но ведь босой сапожник — для общества это не страшно. А вот врач, который не может вылечить сам себя и умирает в расцвете лет, бросая на произвол судьбы сотни больных, своих пациаентов — это уже угроза здоровья нации. В чем же дело? Почему врачи, обладая знаниями, информацией, диагностической аппратурой, наконец, так наплевательски относятся к собственному здоровью?

Есть несколько предположений:

Во-первых, срабатывает так называемый «синдром усталого сапера». Это когда сапер, в день обезвреживающий сотни мин, перестает боятся, привыкает к опасности. Его бдительность притупляется, и результат бывает печальным. У медиков — тоже самое. Студенты медицинских вузов в процессе учебы, овладевая знаниями, находят у себя, подобно героям Джерома Клапки Джерома, сотни различных болезней. Один из студентов Медицинской академии им. Сеченова жаловался автору этих строк: «Читаю учебники и понимаю — я весь насквозь больной! У меня присутствуют почти все болезни, а к остальных есть предрасположенность!»

Закончив вуз, пройдя интернатуру, молодой врач приходит на работу в больницу. Постепенно, с годами, он, принимая сотни людей, начинает понимать — учебники и пособия нужно воспринимать далеко не так однозначно. У него вырабатывается спокойное и даже равнодушное отношение к болезням. Приходит фатализм («Все живут столько, сколько им Бог отмерил, и медицина тут не поможет».), а следом за фатализмом наступает «синдром усталого сапера», и опытный врач, который еще студентом мнительно находил у себя признаки сложных болезней и недугов, вроде красной системной волчанки, не замечает, как подхватывает элементарное воспаление легких. А потом бывает уже поздно…

Второй момент. М. Локк, известный ученый-медик, пишет: «Среди врачей высока не только заболеваемость, но также и количество самоубийств, разводов и других проявлений социальных патологий».

Значит, объяснить ранний уход врачей из жизни одним только «синдромом усталого сапера» нельзя. Есть еще что-то. Снова дадим слово врачу: доктор Шлейн говорит буквально следующее: «Люди, которых я принимаю в течении дня, входят в мою жизнь в момент, который для них является самым страшным в их жизни. Когда я начинаю работать с ними, они находятся в состоянии большой тревожности; я постоянно имею дело с людьми, которые тревожатся. Для них это взаимодействие — единичное, очень важное событие; для меня же оно повседневная работа. Я не могу относится к ним поверхностно. Я должен переживать с той же интенсивностью, что и они, а это очень утомляет, изматывает и истощает…»

Это откровения самого врача. Комментировать что-либо тут бессмысленно, и так понятно — честный и ответственный врач принимает на себя весь психологический негатив, который приносят с собой его пациенты.

Естественно, ежедневный стресс не способствует долголетию. Но врачи тоже люди, и со стрессом они борются по-простому. Пример врача-накромана, «подсевшего» на морфий, мы можем найти еще у Михаила Булгакова. Сегодня, когда наука изобрела большое количество всевозможных препаратов успокаивающего действия, среди медиков наметилась тендеция к бесконтрльному самолечению этими лекарствами. Там, где пациенту прописывают по одной таблеке один раз в день, врач, сославшись на уже упомянутый фатализм, может махнуть и пять, и более штук, да еще и даст научное объяснение, мол, «ударная доза ставит медикаментозную блокировку подкоркового слоя», или еще что-нибудь в том же духе.

Врачи-алкоголики — это вообще распостраненное явление, тем более что чистый медицинский спирт всегда под рукой. Подобные способы борьбы со стрессом приводят к тому, что здоровье страдает уже не столько из-за нервного перенапряжения, сколько из-за последствий употребления наркотиков, «колес» и алкоголя. Получается замкнутый круг.