В волостях сельское народонаселение делилось на погосты. В договорах говорится, что смерд, бывший закладником, должен отойти в свой погост, а в других в свой потуг; следовательно, погост и потуг одно и то же. Итак, погост означал главное место, куда тянули, то есть отбывали свои повинности и считались принадлежащими на определенном расстоянии живущие сельские жители-смерды. Туда должны были они доставлять свои налоги, поэтому слово погост употреблялось тоже в смысле дани или платежа налога, — как показывает выражение погоста не пла-тити. Там было их управление. Туда сходились жители деревень и сел для рассуждений о своих делах. Но для поселян не было обязанностью непременно пребывать в одном месте и тянуть к такому-то погосту. Каждый имел право выйти и переселиться из одного погоста в другой, но обязан был по месту жительства исполнять повинности. Значение погостов яснее, нежели происхождение этого слова; несомненно, оно древне-славянское и однозначительно с чешским названием погостина — торговое, большое село. Вероятнее всего, слово погост — одно-коренное со словом гость и с глаголом Гостить, — что значило торговать; ибо в тех местах, где сосредоточивалось управление поселян, происходила и сельская торговля. Вместе с этим погост имел и религиозное значение; там был приходский храм для окрестных деревень, тянувшихся к погосту; — в древней Руси торговля всегда избирала себе деятельность около храмов или монастырей. К погосту принадлежали села, сельца, деревни, починки и выставки.

Название село, кажется, имело значение всякого земледельческого поселения вообще; а в более тесном смысле селом, и еще чаще, сельцом, называлось имение частного владельца, где он жил сам или где имел усадебное заведение. Иногда в селах и сельцах были церкви, построенные хозяевами. Деревня было самое обыкновенное название: деревни были владычные, монастырские, боярские — принадлежавшие к боярским селам, — поселенные на землях Великого Новгорода и свое-земцевы, т.е. частных мелких собственников. Они были не велики и состояли по большей части из нескольких дворов; но зато в местах, куда притягивалось народонаселение, располагались в недальнем одна от другой расстоянии. Деревни не всегда были без церквей; случалось, что в деревне строилась церковь, а она все-таки не переставала называться деревнею[75] Починок был только что возникавшее поселение; выставка — выселок из прежнего. Что такое рядок — определить трудно. Неволин заключает, что это были поселения, в которых избы были построены рядом [76].

Сельняне, люди свободные, управлялись своими вечами. Из поселений, тянувших к одному и тому же погосту, собирались они — преимущественно по воскресным дням — к церкви своего погоста. Собрание происходило или на открытом воздухе, или в избах, нарочно для того состроенных при церкви; смотря по количеству собиравшихся, было по одной и по две таких избы [77]. Здесь выбирали они себе старост, распоряжались сбором, раскладкою и исполнением повинностей, обсуждали свои нужды и творили свой суд. По отношению к отбываемым повинностям, принято было деление на сохи; каждая соха заключала три обжи; а обжей называлось то, что может выпахать один человек с одной лошадью. Повинности разлагались на сохи. Из Грамоты на черный бор, данной Василию Васильевичу по новоторжской области, видно, что за соху принимались три лошади, и приравнивались с нею некоторые промыслы, например: чан кожевенный, невод, лавка, кузница, црен (соляное производство), лодка; плуг принимался за две сохи, а исполовников за полсохи вместо сохи.

Одерноватые, как люди несвободные, освобождались от дани. Освобождались тоже старосты, как люди должностные. Какая именно была обычная дань, неизвестно; но когда предстояла необходимость, тогда Новгород делал распоряжение собрать с известного количества дворов известную сумму, например, с десяти дворов по рублю; для этого посылались нарочные, которые сбирали эту дань через старост; в имениях частной собственности через ключников. Кроме платежа налогов, /кители волостей были обязаны давать корм и подводы гонцам и подъездникам, служить в военной службе по разрубке, выходить на работу, для постройки укреплений.

Отбываемые по определенным правилам, сосредоточенные в определенных пунктах, повинности назывались тяглом, подчиненные им — тяглыми людьми; таким образом, живя по деревням, починкам, селам,сельняне тянули к погостам и волостям, волости к пригородам, наконец, все пригороды и волости тянули к Великому Новгороду. Некоторые из волостей не только Великого Новгорода, но и монастырских, и может быть боярских, вместо даней, которые бы следовало брать с них в новгородскую казну, тянули тяглом к известным концам Новгорода [78]. Вероятно, такие-то носили названия Кончанских и улицких, которые встречаются в судной новгородской грамоте 1471 года. Последнее название — улицких — заставляет предполагать, что, кроме тянувших к концам, были еще приписанные тяглом к улицам. В Ржевской волости, где, как было сказано, великому князю литовскому платилась половина дани и судных пошлин, Новгород отдавал свои доходы владыке, монастырям и своим боярам. Дань сбиралась у них больше вещественными произведениями. Некоторые предметы собирались валовым способом с погоста или волости, другие по жеребьям, на которых бывало по нескольку хозяев на каждом, напр., по пяти и по одному, и, наконец, некоторые с дыма. Для образца, как платили с жеребьев, укажем на повинности, отправляемые в Будкинской и Туровской волостях новгородскому владыке. С жеребья (сколько бы ни сидело на нем хозяев) давалось три горсти льна, хлеб, полполсти мяса, полбочки жита, и это возили сами крестьяне зимою. Сверх того, когда приезжали владычные подъездпики, то на них варили пиво. С других жеребьев брали рыбиою ловлею: владыка присылал два невода, а третий невод великого князя литовского; крестьяне были обязаны кормить людей и лошадей, присланных владыкою. В селениях, где доходы были уступлены Кирилловскому монастырю, брали валовой доход без подела на жеребья; напр., на Влицах и на Цебле, осенью брали 1 рубль, двести белок, двести хлебов, двести окороков мяса, двести горстей льна; за этим ездили два раза монастырские подъездпики; и тогда жители обязаны были варить им пиво. Сверх того, бралось с них жито; если сами мужики повезут в Новгород, то шестьдесят бочек, а если не сами, но приедут за житом посланные из Новгорода, то девяносто бочек. Бояре получали обыкновенно пятый сноп. В некоторых местах брали с жеребья по три белки, заменяя их, по удобству, тремя деньгами, да по горсти льна и, сверх того, корм для подъездника. В других местах брали по сыру с дыму. Дань великому князю литовскому давалась деньгами.

В странах, подвластных Новгороду, по заселенных инородцами, повинности подвластных ограничивались дачею мехов. Так было в Перми, Печоре и Югре.

Налоги, назначаемые Великим Новгородом на жителей своих волостей, были главным источником новгородской казны. Кроме того, доходы его составляли судные пошлины, виры и торговые пошлины. Судные пошлины платили с каждого дела проигравшие тяжбу; виры платились общинами с убитых на их земле, когда убийца не найден. Для сбора судных пошлин и вир посылались по волостям тиуны, которые отбирали их у судей. Половина всех вир и судных пошлин по Новгородской Земле принадлежала князю, а другая Великому Новгороду. О торговых пошлинах дает слабое и смутное понятие жалованная грамота Троицкому монастырею (1444-1454 г.). Там исчисляются некоторые пошлины, от которых освобождались монастырские торговцы в виде привилегии: подоральное, подзорное, описчее, подъездное, анбарное, т.е. плата с анбаров и лавок в городах и в торговых местах, побережное, померное. Это были более платы за труды, употребленные при разных поверках торговых оборотов.