— Не извольте беспокоиться, барышня, это всего лишь языческие письмена. — Он показал ей страницу. — Видите? Совсем чисто и можно снова писать! — Он снова взялся за инструмент, желая показать ей, как это делается, но Джоанна схватила его за руку.

— Даю вам за это динарий, — сказала она.

— Да они стоят не меньше трех динариев, — обиделся мужчина.

Джоанна достала из кармана монету и протянула ему.

— Один, — повторила она. — Это все, что у меня есть.

Торговец колебался, внимательно глядя на нее.

— Хорошо, — согласился он. — Забирайте.

Джоанна дала ему монету, собрала драгоценные пергаменты и побежала к Джеральду.

— Смотрите! — возбужденно воскликнула она.

Джеральд вгляделся в листы пергамента.

— Буквы мне не знакомы.

— Это по-гречески, — объяснила Джоанна. — Это очень старые письмена. Кажется, здесь говорится о каком-то изобретении. Видите диаграммы? — Она указала на одну из страниц, и Джеральд рассмотрел рисунок.

— Какое-то гидравлическое устройство. — Он заинтересовался. — Удивительно. Ты можешь перевести текст?

— Могу.

— Тогда я постараюсь соорудить это.

Они улыбнулись друг другу — заговорщики в новом деле.

— Папа! — Среди общего шума послышался голос Гилзы.

Джеральд оглянулся, пытаясь увидеть дочь. Он был выше всех на целую голову. На солнце его густые рыжие волосы блестели словно золото. Когда Джоанна смотрела на Джеральда, ее сердце сжималось от радости. Ты моя жемчужина, сказал он. Она прижала к груди пергаменты, не сводя с него глаз.

— Папа! Джоанна! — Наконец, они увидели Гилзу; она пробивалась сквозь толпу в сопровождении одного из слуг, нагруженного покупками. — Я вас везде искала! — крикнула она приветливо. — Что вы здесь делаете? — Джоанна начала объяснять, но Гилза махнула на нее рукой. — Ох, еще какая-нибудь глупая книга. Смотри, что я нашла, — радовалась она, разворачивая кусок цветной ткани. — Для моего свадебного платья! Правда, это восхитительно?

Ткань сияла в руках Гилзы. Присмотревшись, Джоанна заметила, что в нее вплетены тончайшие золотые и серебряные нити.

— Восхитительно! — согласилась она.

— Знаю. — Гилза схватила Джоанну за руку и направилась к прилавку подальше. — О, аукцион рабов! Давай посмотрим!

— Нет, — Джоанна отпрянула. Она видела торговцев рабами, которые проходили через Ингельхайм, и рабов, связанных толстыми веревками. Многие из них были саксонцами, как ее мать. — Нет. — Решительно повторила она.

— Ты что, боишься? — Гилза игриво ущипнула ее. — Они же язычники. У них нет чувств, по крайней мере таких, как у нас.

— Интересно, что там? — Чтобы отвлечь Гилзу, Джоанна повела ее к небольшому сараю в конце ряда, темному и закрытому со всех сторон. Лук обежал его, принюхиваясь к стенам.

— Какой странный, — сказала Гилза.

В этот яркий солнечный день, при деловой суматохе, тихий и темный сарайчик выглядел необычно. Сгорая от любопытства, Джоанна осторожно постучала в закрытые ставни.

— Входите, — послышался хриплый голос изнутри. Гилза вздрогнула, но не убежала. Девушки обошли сарай и толкнули дощатую дверь. Она громко заскрипела, открывшись внутрь, и косые лучи света проникли во мрак сарая.

Они вошли вместе. Внутри странно пахло чем-то, густым и сладким, будто свежим медом. Посередине, скрестив ноги, сидела маленькая женщина в темной робе. Она казалась невероятно древней, как будто прожила на свете семьдесят зим или больше. Голова почти облысела, остались только несколько белых прядей на макушке. Женщина дрожала, словно ее бил озноб. В темноте ее глаза тускло светились, когда она разглядывала Джоанну и Гилзу с пристальным вниманием.

— Прелестные маленькие голубки, — прокаркала она. — Такие хорошенькие, такие молоденькие. Что вам нужно от старой Балтильды?

— Мы просто хотели… хотели… — Джоанна запнулась, подыскивая объяснение. От взгляда старухи ей стало не по себе.

— Хотели узнать, что здесь продается, — отважно закончила Гилза.

— Что продается? Что же здесь продается? — закудахтала старуха. — Кое-что, чего вам хочется, но чего вам никогда не иметь.

— Что? — спросила Гилза.

— То, что уже ваше, хотя у вас этого нет. — Старуха улыбнулась им беззубым ртом. — То, что не имеет цены, но купить это можно.

— Что же это? — настойчиво осведомилась Гилза, устав от загадок старухи.

— Будущее. — Глаза старухи блеснули в темноте. — Баше будущее, милые голубки. То, что будет, и чего пока нет.

— А, ты предсказательница будущего! — захлопала в ладоши Гилза, обрадованная, что разгадала загадку. — Сколько?

— Один золотой.

Один золотой! Столько стоила хорошая дойная корова или пара отличных баранов!

— Слишком дорого. — Гилза вошла в свою роль, уверенной и опытной покупательницы, знающей, как торговаться.

— Одна лепта, — предложила она.

— Пять динариев, — торговалась старуха.

— Два. По одному с каждой. — Гилза вынула монеты из сумочки и на ладони протянула старухе, чтобы та увидела их.

Старуха, не сразу взяв монеты, жестом пригласила девушек сесть на пол рядом с ней. Они уселись, и старуха вложила в свои дрожащие руки молодые и сильные руки Джоанны. При этом она уставилась на нее странным, тревожным взглядом. Долгое время старуха молчала, потом заговорила:

— Дитя эльфов, ты та, кем тебе не быть, но та, кем станешь ты, не та, кто ты есть.

Какая-то бессмыслица, если только старуха не имела в виду, что скоро Джоанна станет взрослой женщиной. Но зачем старуха сказала, что она дитя эльфов?

Балтильда продолжала:

— Ты стремишься к тому, что запретно. — Джоанна удивленно посмотрела на нее, и старуха крепче сжала ее руку. — Да, дитя эльфов, вижу тайну твоего сердца. Ты не будешь разочарована. Тебе суждено стать великой, ты превзойдешь свои мечты.

Балтильда отпустила руку Джоанны, повернулась к Гилзе, взяла ее за руки и переплела свои кривые пальцы с гладкими розовыми пальчиками Гилзы.

— Ты скоро выйдешь замуж, за богатого, — сообщила она.

— Да! — засмеялась Гилза. — Но, бабуленька, я заплатила тебе не за то, что и без того знаю. Будет ли наш союз счастливым?

— Не лучше и не хуже других, — ответила Балтильда. Гилза разочарованно подняла глаза к потолку.

— Ты будешь женой, но матерью никогда. — Тихо, нараспев, мелодично произнесла Балтильда, ритмично раскачиваясь.

Гилза уже не улыбалась.

— Значит, я бесплодна?

— Твое будущее темное и пустое, — завывала Балтильда. — Тебе предстоят боль, смятение и страх.

Гилза замерла, как кролик под пристальным взглядом удава.

— Хватит! — Джоанна выхватила руки Гилзы из клешней старухи. — Пойдем, — сказала она, и Гилза подчинилась, как ребенок.

Едва они вышли из сарая, Гилза расплакалась.

— Ну же, глупышка, — успокаивала ее Джоанна. — Старуха сумасшедшая, не обращай на нее внимания. Эти прорицательницы все лгут.

Гилза не успокаивалась. Она плакала и плакала, и, наконец, Джоанна повела ее в ряды со сладостями, где они купили инжир в сахаре и наелись так, что Гилза наконец-то успокоилась.

В ту ночь, когда они рассказали Джеральду о своем приключении, он рассвирепел.

— Что еще за колдунья? Джоанна, Гилза, завтра вы отведете меня к этому сараю. У меня есть что сказать этой ведьме, чтобы не пугала девочек. Но пока, Гилза, не принимай близко к сердцу всякую ерунду. Зачем вы только пошли на это? Почему же ты не удержалась от этой глупости? — с укоризной спросил он Джоанну.

Джоанна полностью осознавала свою вину, но ей так хотелось верить в могущество Балтильды. Разве не обещала старуха, что она узнает тайну ее сердца? Если она права, Джоанна станет великой, несмотря на то, что она девушка, несмотря на то, что все считают это невозможным.

Но если Балтильда угадала будущее Джоанны, — значит и про Гилзу она сказала правду.

На следующий день они вернулись туда, где стоял сарай, но его уже не было. И никто не знал, куда исчезла старуха.