— А может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

— Почему же? — слабо запротестовала она. — Так интересно было слушать.

— Мне очень трудно сейчас, Лариса, — неожиданно для себя сказал он, взяв ее за руку. — Еще недавно я был маленькой частицей большого потока… А теперь я остался один. Только частица, а потока нет.

Он даже поморщился от своих слов, почувствовал, что говорит не так.

— В общем, понимаешь. Орт хотел качественно и количественно промоделировать процесс рождения вещества из вакуума. Я помогал ему создать установку, с помощью которой можно было бы индуцировать трансмутацию пространства в кванты. Но Орт умер, и я остался один… Я не могу забыть об этом. Я должен, должен поставить такой опыт. Иначе я буду грызть себя всю жизнь.

— А какое практическое значение будет иметь этот опыт?

Михаил удивленно взглянул на нее и вдруг понял, что она опять ушла в себя и, стараясь казаться умнее, лишь повторяет где-то подслушанные фразы.

— Не знаю… пока… Может, тысячи лет люди не выжмут из этого ничего. Это же научный поиск, который не измеришь никакими деньгами и без которого человечество выродилось бы в шайку прагматических роботов. Правильно писал один академик — плохо еще у нас планируют научные работы. Разве можно порой предсказать результат и до копеечки подсчитать экономический эффект от того или иного исследования? По крайней мере, в применении к поисковым работам это абсурдно… Ну да ладно, это уж другой разговор.

— Знаешь, Миша, я раньше думала, что про таких людей, которые за все душой болеют, только в книжках пишут. А ведь ты такой…

— А ты не такая? А Евгений Осипович? А Урманцев?

— Да, правда… Только Евгений Осипович академик… был. Ему положено за все отвечать.

— Эх ты! Если бы Евгений Осипович делал только то, что ему по штату положено, он бы еще сто лет прожил.

— Оно и плохо, что человек сердце свое на работу истратил.

— Может, для здоровья это и плохо. Да ведь и жить-то для жизни в общем вредно… Когда все люди будут жить и работать, как Орт, тогда болеть за дело и для здоровья станет полезно.

— Ты лучше расскажи, как у тебя с твоим опытом?

— Плохо. Иван Фомич работу запретил, так что я теперь только по вечерам буду этим заниматься.

— Поговори с Урманцевым.

— Не до меня ему сейчас.

— А ты все-таки поговори…

— Может и правда стоит поговорить? Ведь он-то действительно не знает, как у меня дело продвинулось… Ладно. Только сделаю первый опыт, самый грубый, приблизительный.

— Вот и молодец. И про цирк не забудь… Насчет меня.

— А ты точно знаешь, что тебя хотят уволить?

— Я сама там больше не останусь!.. Пойдем. Мне уже домой пора.

Он проводил ее до подъезда.

— А про море Дирака ты мне так и не досказал! — сказала она, подавая ему на прощание руку.

— Да-а! Знаешь что, тут у меня экземпляр популярной статьи Урманцева. Прочитай, тогда поймешь, — он писал ее для пионеров.

Этой ночью Михаил несколько раз просыпался, растревоженный запахом ее духов, который, казалось, навечно приклеился к его руке.

…А Лариса так и не прочитала перепечатанную на машинке статью. Ее Урманцев написал по просьбе редакции журнала «Знание — сила», но редактор усомнился в ее доходчивости и переслал в «Технику — молодежи».

«…Античастицы и проблема существования антимиров стали предметом оживленных споров не так уж давно. Примерно с осени 1955 года, когда Эмилио Сегре и Оуэн Чемберлен сообщили миру об открытии ими антипротона. Но не тогда человеческий гений прорубил окно в антимир.

В 1928 году знаменитый английский физик Поль Дирак работал над теорией строения электрона. По мысли Дирака, эта теория должна была включить в себя не только новейшие достижения теоретической и экспериментальной физики, но и отвечать тем требованиям, которые вытекали из теории относительности.

Тогда-то и было выведено замечательное уравнение, определяющее силы и магнитные свойства электрона. Несмотря на то, что теория не расходилась с результатами экспериментов, она насторожила многих ученых. И недаром. Новая теория предполагала существование электронов с отрицательной энергией и отрицательной массой. Под влиянием электростатических сил подобные электроны должны были бы двигаться в направлении, противоположном обычным. Нечего говорить, что термины «отрицательная энергия», «отрицательная масса» были в то время малопонятной абстракцией. В природе этого не наблюдалось, и физики не спешили с признанием «электронов-ослов» (так прозвали тогда дираковские электроны). Тогда Дирак построил теорию, которая стала известна под названием море Дирака.

Представьте себе, что электроны получили отрицательную энергию. А то, что мы называем пустотой, на самом деле есть бесконечное множество таких вот электронов, которые обладают самым различным запасом энергии. Но электромагнитные и гравитационные поля этих электронов в сумме равны нулю. В том «море» дираковских электронов, подобно пузырькам воздуха в воде, заключены пузырьки или дырки свободного от электронов пространства. Дырка — это как бы антиэлектрон. Когда в такую дырку попадает обычный электрон, происходит их взаимное уничтожение с выделением электромагнитных квантов. Это, как в алгебре. Минус один да плюс один в итоге дают ноль.

Излишне говорить, что дырку свободного пространства все-таки необходимо было чем-то «наполнить». Поэтому некоторые теоретики пытались представить отвлеченную дираковскую идею в виде единственной известной тогда положительной частицы — протона. Но и здесь возникали препятствия. Во-первых, почему в атомах протон и электрон достаточно долго уживаются, тогда как дираковская теория требует почти немедленного уничтожения противоположно заряженных электронов, а во-вторых, куда девается тогда разница в массе электрона и тяжелого протона? Чем глубже погружались теоретики в море Дирака, тем меньше оно им нравилось. На помощь Дираку пришел… космос.

В 1932 году в космических лучах был обнаружен предсказанный Дираком антипод электрона — позитрон. Равный электрону по массе, позитрон обладал положительным зарядом и противоположно направленным магнитным моментом.

Так была обнаружена первая античастица. Первый посланец антимира!..

…Можно ли получать вещество из пустоты? Да, можно. Не надо забывать только, что физический вакуум — это не пустота, а особая форма материи. Если создать в лаборатории космический вакуум или, наоборот, вынести лабораторию в космос, то это можно подтвердить экспериментально. С помощью сильного электрического разряда из вакуума выбиваются электронно-позитронные пары. Через очень небольшой промежуток времени электроны и позитроны аннигилируют, в результате чего выделится довольно значительная энергия. По силе таких «микровзрывов» можно судить и о концентрации вещества, полученного из… вакуума»

Спустившись во время перерыва в буфет, Михаил обнаружил на доске приказов свою фамилию. На узкой полоске папиросной бумаги было напечатано:

«За самовольный уход с работы 18, 21 и 27 февраля с. г. младшему научному сотруднику Лаборатории теории вакуума Подольскому М. С. объявить выговор. Основание — докладная записка зам. зав. лабораторией И. Ф. Пафнюкова».

Под этим стоял лиловый штамп «верно» и подпись начальника канцелярии.

Недоуменно шевеля губами, Михаил два раза прочел приказ, но так ничего и не понял. Он не мог вспомнить, что именно делал 18, 21 и 27 февраля, но самовольный уход с работы? Нет, здесь явно была какая-то ошибка.

Он оглянулся и, увидев, что у доски собралось несколько человек, боком проскользнул к лестнице. Поднявшись бегом на второй этаж, с независимым видом пронесся по коридору в тщетной надежде не встретить никого из знакомых.

Остановившись у приемной директора, он взялся за ручку двери, отдышался и уже спокойно вошел.

— Здравствуйте, Розалия Борисовна, — обратился он к секретарю. — Алексей Александрович у себя?