—Нет! Нет. Ты поедешь сейчас. Я займусь приготовлениями. И если... — он заставил себя продолжать, — твои анализы окажутся положительными, ты ничего не потеряешь. Конечно, ты будешь моей гостьей...

—Я сама заплачу за себя!

Она вздернула подбородок.

—Ты поедешь в Грецию, чтобы помочь моей дочери. Я буду рад, если ты остановишься у нас.

Эта девушка была такой гордячкой! Он знал, что она не может себе позволить купить даже самый дешевый авиабилет на рейс в Афины, что ей придется взять взаймы, чтобы заплатить за свою поездку.

—Это не деньги Лиакосов, — добавил он. — Ты не будешь обязана своему дедушке.

Она пристально посмотрела ему в глаза. Потом кивнула.

— Хорошо. Я приеду в Грецию. И буду молиться, чтобы результаты тестов оказались такими, какими надо.

В ее голосе чувствовалась глубокая печаль. Взгляд помрачнел, и он догадался, что она вспоминает о своей матери. О том, как она не смогла ее спасти...

Он взял Софи за локоть. Медленно зашагал, не сжимая ее руку, зная, как ей, наверное, больно... Она никогда не догадается, какой внезапный всплеск адреналина вызвали у него ее слова.

Это сработает. Они спасут Элени!

Софи вышла из дверей аэропорта. Она была на Крите.

Глубоко вздохнув, Софи спросила себя, как воздух в Греции может быть таким же, как дома, но при этом все-таки отличаться от него. Это ее взволновало. Софи прикусила губу. Нет, она не собиралась плакать. Не то чтобы это место что-нибудь значило для нее, но оно так много значило для ее мамы! Несмотря на мучительные воспоминания, ее мать была оптимисткой. Она собиралась привезти сюда Софи. Хотела отложить деньги на поездку. И если они не смогут навестить родственников, то хотя бы увидят Крит, ее родину.

От яркого света Софи быстро заморгала. Она собиралась сделать маме сюрприз и сама купить им билеты. Оставалось лишь накопить достаточно денег.

Теперь этого уже не случится... Никогда в жизни Софи не чувствовала себя такой одинокой.

— У тебя все в порядке?

Костас коснулся ее локтя, повел вперед.

Услышав его низкий голос, почувствовав прикосновение теплой руки, Софи вздрогнула. Она сделала вдох и постаралась принять спокойный вид.

После их разговора в сиднейском парке, Костас ни разу не прикасался к ней. Он вел себя сдержанно. И Софи убедила себя в том, что она все выдумала по поводу своей реакции на него.

— У меня все хорошо, — сказала она. — Может быть, я немного устала.

— Ты сможешь отдохнуть, когда мы приедем домой. — Он перестал к ней прикасаться, и Софи почувствовала себя так, будто с ее груди убрали тяжесть. Она снова могла свободно дышать. — До моего дома не так уж далеко, если ехать по побережью.

Костас указал на припаркованный перед ними лимузин — длинный, темный и блестящий.

Она явно оказалась в другом мире: мире богатства и привилегий. Благодаря Костасу они летели вдвоем в салоне первого класса. Впрочем, он был владельцем этой авиакомпании.

Неужели это был мир, от которого ее мать отказалась ради любви? Неудивительно, что Петроса Лиакоса поразило то, что она выбрала в мужья бедного австралийца.

Софи медленно направилась к лимузину. При мысли о том, что ожидало ее в конце этого путешествия, она внезапно пришла в ужас. Сумеет ли она оправдать ожидания Костаса Паламидиса? Что, если она не сможет помочь?

Но она не смогла ему отказать.

Софи почти не сомневалась в том, что, если бы не согласилась покинуть Сидней, Костас взял бы ее на руки и привез сюда насильно. Но она согласилась приехать, когда увидела, как он уязвим, несмотря на свой решительный вид. Софи поняла это по его взгляду, когда он говорил об Элени. Она знала, что в глубине души Костас очень трепетен. Он любит свою дочь и боится за нее.

—Вот, пожалуйста.

Костас указал ей на заднюю дверцу машины. Молодой человек в униформе с улыбкой держал эту дверцу открытой для Софи.

Зазвонил телефон, и Костас остановился. Увидев номер, он нахмурился.

—Извини, — сказал он. — Это звонок из дома. Мне лучше ответить.

Софи почувствовала, как он напрягся, отходя в сторону. Он мрачно сжал губы, поднося телефон к уху. Костас явно ожидал плохих новостей.

Софи не могла не наблюдать за ним. Насколько плохими могли оказаться новости? Потом она увидела, что он улыбается. На его лице появилось выражение нежности, и у Софи захватило дух.

—Элени, — сказал он.

И то, что она услышала в его голосе, заставило ее снова повернуться к машине и ожидавшему их шоферу. Нельзя быть настолько любопытной! То, что Костас быстро разговаривал по-гречески, а она плохо понимала, не имело значения. Разговор был слишком личным...

Костас пристально смотрел на ярко-синее небо, слышал, как его маленькая девочка болтает с ним по телефону, и благодарил Бога за то, что он, наконец-то, снова был дома.

И с такими отличными новостями!

Он слушал, как Элени рассказывает ему о котятах, которых видела накануне, и о том, какой полезной была бы кошка, ведь тогда не завелись бы мыши. Он чуть не рассмеялся, поняв ее тактику.

Широко улыбаясь, Костас еще раз пообещал, что вскоре будет дома, и попрощался. А потом повернулся к машине. Там была Софи, воплощение их последней надежды. Он зашагал быстрее. Она не сидела в машине, а стояла и разговаривала с Йоргосом. Шофер темпераментно что-то ей говорил, жестикулируя при этом. Софи улыбнулась, потом рассмеялась.

Костас увидел ее такой, какой она, наверное, была до болезни своей матери. Беззаботная, счастливая и... потрясающе красивая.

Йоргос что-то сказал еще, и Софи снова рассмеялась, весело и признательно, глядя на своего собеседника. Костас почувствовал дискомфорт. Раздражение.

Ревность?

Нет. Невозможно. Он едва знал эту женщину. Его не интересовали личные отношения.

Он положил в карман сотовый и подошел к машине.

— Готова?

Его голос звучал резко.

Софи перестала улыбаться и отвела взгляд. Костас почувствовал разочарование.

Чего еще он хотел? Он получил то, к чему стремился: шанс спасти Элени. Кроме этого ничто не имело значение. Больше он ни в чем не нуждался. Ни в улыбках этой женщины, ни в ее обществе.

Он подождал, пока Софи сядет в машину, потом тоже уселся на широкое заднее сиденье, в другом углу.

Стараясь не встречаться с Софи взглядом, он принялся объяснять ей, где они находятся, рассказывать о Гераклионе. Подробно, содержательно и бесстрастно.

Это помогало ему сооружать барьеры, которые, впрочем, ослабевали каждый раз, когда он смотрел на нее. Барьеры, которые понадобятся ему для того, чтобы пережить следующие несколько дней.

Софи откинулась на спинку сиденья, слушая, как Костас описывает порт Гераклион, историю и традиции города. Он очень любил здешние края. Но она чувствовала, что в нем произошла перемена. Он старался не глядеть ей в глаза.

Неужели она чем-то его обидела? Она не могла понять, чем именно.

Минут через двадцать они подъехали к огромному, современному дому. Он не был похож на те дома, которые Софи доводилось видеть. Взглянув на здание, она лишний раз убедилась в том, что Костас Паламидис очень богатый человек.

Машина остановилась, открылись большие парадные двери, и из дома вышла женщина. Высокая, седая женщина, которая держала на руках маленького ребенка.

Костас распахнул дверцу и вышел из машины. Софи наблюдала, как он подошел к женщине и взял на руки ребенка. Девочке, наверное, было всего три или четыре года, решила Софи. У нее заболело сердце, когда она увидела бледное личико и ее лысую головку, свидетельство ее лечения. Она заморгала, пытаясь не расплакаться.

Дверца с ее стороны открылась. Она подняла глаза и увидела улыбающееся лицо Йоргоса, шофера.

Софи глубоко вздохнула, вышла из машины и зашагала к дому. Ей не хотелось мешать встрече родственников. Проходя мимо, она невольно скосила глаза на Костаса с дочкой. Вот он ей что-то прошептал, и девочка рассмеялась в ответ. Потом он повернулся, и Софи невольно остановилась — настолько поразила ее перемена, которая с ним произошла.