Никто из нас не произнес в ответ ни слова. Если сестры уйдут, то Мэй расстроится, а Стикс ни за что не позволит этому случиться. Поэтому две сучки однозначно остаются здесь. И если это означает, что я хоть изредка, но буду видеть самую сексуальную из всех сучек, то я не против… как и мой двадцатипятисантиметровый член.

Послышалось громкое хихиканье и, когда я посмотрел за спины Тэнка и Красотки, увидел Тифф и Джулс. К нам быстро приближались мои двойняшки, знаменитые лизунишки. Эту сучки все делали вместе, абсолютно все. Ну, а они и между ними я — это равноценно охрененно проведенному времени.

— Кай, детка, — улыбаясь, прощебетала Тифф.

Красотка раздраженно вздохнула и, закатив глаза, хлопнула Тэнка по груди.

— Пора уходить, милый.

Тэнк помахал на прощание рукой, а АК и Смайлер направились играть в бильярд. Протянув руки, я прижал блондинок к груди и застонал, когда рука Джулс сразу же потянулась к моей ширинке и потерла затвердевший член.

— Готов повеселиться, детка? Мы такие возбужденные! — прошептала Тифф мне в самое ухо.

Схватив руку Тифф, я положил ее поверх ладони Джулс и тоже прошептал:

— А разве эти каменные двадцать пять сантиметров тебе ни о чем не говорят?

Похотливая сучка облизала свои красные губы, а потом стянула меня со стула и потащила наверх. Через десять минут я лежал, раскинувшись на кровати — Тифф скакала на члене, а Джулс объезжала мое лицо.

Жизнь прекрасна!

2 глава

Лила

— Мэдди! Я так больше не могу! Эта… эта музыка! Она — порождение дьявола! Ты слышала эти слова? Они отвратительные, мерзкие и порочные! О, мои бедные уши! Они истекают кровью от этого рева!

Я перевела взгляд на тихую и задумчивую Мэдди, которая, прижав ноги к груди и обняв себя за колени, сидела на кровати, пока я меряла шагами темный паркет.

— Где Мэй? Я немедленно должна с ней поговорить!

Мэдди раздраженно вздохнула и с тоской посмотрела на единственное окно в нашей маленькой комнатке, которую мы покидали в сопровождении Мэй лишь для того, чтобы совершить ежедневные молитвы возле реки. Квартира Стикса находилась над байкерским клубом «Палачи Аида». Не знаю, что это значит, но так они называли место, в котором мы были заперты.

Но я точно знаю, что это был сущий ад, в котором мы вынуждены существовать после того, как нас оторвали от дома и от всего, что мы знали: общины, Ордена и Пророка. Мы были предназначены для избранников Божьих. Это был единственный способ заслужить спасение нам, грешным соблазнительницам, рожденным от дьявола. Но нас оторвали от наших людей и бросили в логово зла. Мы не знали, что стало с нашими братьями и сестрами после того, как их обстреляли «Палачи Аида». Они убили Пророка! И все это случилось всего несколько недель назад.

Я ненавижу это место. Ненавижу все: ежедневное пьянство и разврат, которые происходят внизу, в баре, насилие, которому я была свидетелем, оружие, а особенно мужчин. Особенно… его. Кая. Главного развратника «Палачей Аида». Мужчину, который при виде меня постоянно ухмылялся и совершенно непристойным образом облизывал губы.

Мужчину, от которого у меня бежали мурашки по коже. Может, он и красив снаружи со своими длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, но у него испорченная душа.

Ему нельзя доверять… Никому из них нельзя доверять.

— Она со Стиксом. Она всегда со Стиксом, Лила, — устало произнесла Мэдди, вырывая меня из мыслей об этом сбившимся с пути распутнике.

Я опустилась на кровать и раскинулась на черных шелковых простынях.

— Почему она приняла эту жизнь, Мэдди? Почему она может улыбаться, смеяться и вступать в плотские отношения со Стиксом, в то время как мы чувствуем лишь отчаяние? Почему мы день за днем чахнем здесь, запертые в этой клетушке? Мы в Аду, Мэдди… мы в Аду!

Мэдди медленно перевела взгляд на меня и положила щеку на свое колено.

— Потому что она влюбилась, Лили. Она нашла недостающую часть своей души в Стиксе, — произнесла она, задумчиво глядя на меня.

А потом вздохнула и, послав мне слабую улыбку, добавила:

— Мы все должны молиться Господу, чтобы получить его благословление и найти того, кто будет нас любить и защищать от всего. С детства мы были вынуждены находиться с мужчинами, которых не любили. Разве тебе не хотелось бы любви мужчины, которого бы ты сама выбрала? Мужчины, который хотел бы от тебя большего, чем просто ритуальный сексуальный акт?

У меня отвисла челюсть.

— Нет, не хотелось бы! Как мы спасемся от лап дьявола в месте, которое полно его преданных поклонников! Ты же знаешь Писание, Мэдди. Только через Пророка и Господа нашего мы можем освободиться от первородного греха. Только через избранных, а не любого мужчину, который червем проскользнет между наших ног. Я видела, как они соблазняют женщин. Это отвратительно.

В зеленых глазах Мэдди появилась грусть, и она вздохнула, вновь бросая взгляд на темное небо, которое виднелось через окно нашей «клетки». Мой желудок сжался от страха.

Она потеряла веру.

Белла умерла.

Ну а Мэй жила грешницей.

Я — единственная, кто продолжал следовать праведному пути и единственная, кто может вернуть нас на него.

Внизу раздался выстрел. Мы с Мэдди подпрыгнули и в страхе сжались на кровати. На потолке начал раскачиваться абажур, а из комнаты под нами… из «Преисподней», как они ее называли, раздался хриплый смех.

Я села и стала с силой сжимать простыню в руках, пока не испугалась, что она может порваться. А потом я громко закричала и из моей груди вырвались недели… недели разочарования. Позади меня, вжавшись в стену, всхлипывала Мэдди.

«Ну все», — подумала я, теряя над собой контроль.

Я вскочила, расправила длинное серое платье и потянулась за белым чепцом. Повязав плотную ткань на голову и прикрыв свои длинные светлые волосы, я глубоко вздохнула и направилась к двери.

— Лила! Что ты делаешь? — в панике почти прокричала Мэдди. У нее округлились глаза, когда она поняла, что я настроена решительно.

— Я собираюсь потребовать, чтобы они немедленно прекратили веселиться. Я устала, Мэдди. Я не могу заснуть под этот непрерывный шум и боюсь спускаться вниз, чтобы ни один из грешников ненароком не коснулся меня. То как они смотрят на нас… это непристойно. Как будто мы запретный плод, который они хотя вкусить! Я устала… я так устала. Я больше не могу терпеть. От недостатка сна у меня болит голова. Я не могу есть, потому что от страха за то, что с нами станет в этом месте, у меня постоянно крутит живот. У меня так сжимается грудь, что я не могу дышать. Я слабею и чувствую, что ломаюсь. Я ломаюсь, Мэдди. Разваливаюсь на части, но никто меня не понимает и всем наплевать…

Мэдди отчаянно замотала головой.

— Лила, пожалуйста, давай подождем Мэй. Эти мужчины... они опасные. Ты же видела, что они сделали с нашей коммуной. Не провоцируй их, Лила.

— Я должна попросить их остановиться. Я должна попытаться! — пронзительно прокричала я. — Мы больше не можем полагаться на Мэй. Она сбилась с пути и позабыла учение Пророка. Она слишком увлеклась Стиксом и не станет ничего слушать. Значит, осталась лишь я. Лишь я могу попросить их о тишине.

Мэдди упала на кровать и начала нервно грызть ноготь на большом пальце. Она снова ушла в себя, как и при любом упоминании о нашей вере. Я видела в глазах Мэдди, что ее преданность нашему Пророку ослабела. То, как она обрадовалась, когда несколько недель назад был убит брат Моисей, только подтверждало, что она подвергла сомнению наше божественное предназначение. Но Орден лишь выполнял волю Господа, когда старейшины с помощью ритуальных актов пытались избавить нас от лукавого.

Я закрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох, а потом быстро открыла четыре засова и повернула ручку. Затолкав страх подальше и досчитав до трех, я открыла дверь только для того, чтобы оглушительно завизжать и споткнуться, больно ударившись при этом спиной о стену.