дому человеку надо относиться как к праведнику, ибо никто не

падает настолько низко, что уже не может подняться к Богу.

С этим связано учение о зле как форме проявления самого Бога

в мире; самостоятельного (в онтологическом смысле) зла не

существует.

Цель жизни человека - это служение Богу, которое состоит

в слиянии с ним, источником всякой жизни. БЕШТ говорил, что

"человек должен познать самого себя как проявление Божества".

Нужно стремиться к познанию божественной тайны, о которой

не пишут в книгах, ибо это есть само ощущение слияния с Боже-

ством. Достигается же последнее не путем изучения Закона (до-

ступного лишь немногим), но "наполненной" и "устремленной"

молитвой, а также соблюдением заповедей - но не формальным

и мелочным их исполнением, а мистическим, когда каждый акт

наполнен особой восторженностью.

Цадик полнее других осуществляет слияние с Богом и может

достичь наивысшего откровения - дара пророчества, а его мо-

литва оказывает на небесные сферы большее влияние, чем молит-

вы других людей. Цадик - наставник и духовный руководитель,

душою своей он постоянно находится на небесах, но опускается

вниз ради наставления и спасения душ людей. Своими заслугами

праведник спасает людей, даже самых великих грешников, если

в них все же есть божественная "искра". Всей душой должен

прилепиться к праведнику простой человек, "ибо кто прославляет

праведника, тот как бы изучает тайны мироздания".

Преемником БЕШТа стал его ближайший ученик, рабби Дов

Бэр (Баэр) из Межирича - "Великий Маггид" (ум. 1772). Именно

он детально разработал теоретическое учение хасидизма. В ос-

нове его системы лежит концепция рассеянных повсюду божест-

венных "искр". В соответствии с каббалистическим учением Лу-

рии, высшей целью творения считается процесс "исправления"

мира (тиккун), то есть извлечения этих "искр" из их земных

"оболочек" (клиппот) и постепенное вознесение их к Первоисточ-

нику, вплоть до установления полного единства между Творцом

и творением.

Особую роль в этом процессе играет именно человек. В экс-

татической молитве содержащиеся в материальном мире "искры"

сразу возносятся через все многочисленные уровни и ступени,

которые им пришлось бы пройти в ходе иных форм служения

Богу. Цадик же, благодаря единению с Богом, является посред-

ником между миром и Богом, "каналом", через который излива-

ется на землю Божья Милость.

Наиболее самобытный характер хасидизм получил в Литве

и в Белоруссии, где его развитие связано с деятельностью Шнеура

Залмана из Ляд, "Старого ребе" (ум. 1813) - родоначальника

династии хасидских цадиков и раввинов Шнеерсонов, продолжа-

ющейся по сей день. Именно он основал систему Хабад (аббреви-

атура из трех ивритских слов: мудрость, разум и знание), изло-

женную в его главном труде "Тания". Здесь системе БЕШТа

придается более философский характер. Утверждая единство

и единственность Божества, Шнеур Залман отрицал самосто-

ятельное существование чего бы то ни было в этом мире. Весь

материальный мир существует лишь условно и постоянно видо-

изменяется в непрерывном процессе миротворения. Миротворе-

ние - непрекращающийся акт, поскольку ничто не отделено от

Бога и после своего сотворения.

Синтезируя каббалистическое учение Лурии с системой своего

учителя Дов Бэра, Шнеур Залман развивает весьма оригиналь-

ный подход, при котором тайны божественной сферы предстают

в обличье мистической психологии. Погружаясь в глубины соб-

ственного Я, человек проходит через все измерения мира, в своем

Я он разрушает перегородки между разными сферами и, перехо-

дя границы естественного существования, открывает, что Бог

есть "все во всем" и "нет ничего, кроме Бога". Каббала здесь

становится инструментом психологического анализа и самопоз-

нания. В сочинениях Хабада экстатическое поклонение Богу и не-

кое акосмическое толкование Вселенной сочетаются с размышле-

ниями о внутренних движениях человеческой души.

Не вдаваясь в подробности психологии Хабада, стоит от-

метить, что Шнеур Залман придавал особое значение разуму как

руководителю чувственного начала в человеке. Хорошо только

то восторженное состояние, которое является результатом уче-

ния, размышления и созерцания, но не смешивается с телесным

и чувственным возбуждением. Развивая учение Хаима Витала

о двух душах в человеке - животной (источнике чувств) и боже-

ственной (источнике разума и духа), - он рассматривает жизнь

человека как взаимодействие этих двух начал, влекущих его

в разные стороны. Божественная, разумная душа одерживает

верх у праведников.

Хасидизм являет собой пример практической мистики. Почти

все традиционные каббалистические идеи связываются здесь

с ценностями индивидуальной жизни, причем центральное место

занимает концепция "двекут" - "прилепления" к Божеству. Бла-

годаря хасидам такие понятия, как благочестие, служение Богу,

любовь, набожность, смирение, милосердие, доверие, наполня-

лись необычайно реальным и социально значимым содержанием.

Личность стала занимать место доктрины. Новый идеал религи-

озного лидера, цадика, отличается от традиционного идеала

раввинистического иудаизма - "знатока Торы" - тем, что

цадик сам "стал Торой", точнее, ее живым воплощением.

И связано это прежде всего с тем, что хасидское движение

возникло и всегда оставалось в рамках ортодоксального иудаиз-

ма, являясь его твердым оплотом против разрушительных тече-

ний в еврействе, связанных с его разложением под воздействием

сектантов (саббатиан, франкистов), с одной стороны, и просве-

щенческой мысли (движением Гаскалы) - с другой. Классичес-

кий хасидизм был плодом не той или иной теории, и даже не

каббалистической доктрины, но непосредственного религиозного

опыта. А выражение этого опыта зачастую принимало самые

парадоксальные формы. Прежде всего это касается старого пара-

докса одиночества и общности: тот, кто достиг высшей ступени

духовного одиночества и способен пребывать наедине с Богом,

одновременно является истинным центром общины, потому что

достиг такого состояния, когда становится возможной подлинная

общность. Жить среди заурядных людей - и быть наедине

с Богом, говорить на языке мирян - и черпать жизненную силу

из Первоисточника всего сущего - на это способен лишь истово

верующий мистик-праведник, становящийся средоточием челове-

ческой общности.

Возможно, именно эта миссия цадиков и побудила Мартина

Бубера обратиться к изучению хасидских источников. Усмат-

ривая в хасидизме одну из высших исторических реализаций

Израиля, Бубер не только собрал, перевел, истолковал и издал

многочисленные тексты хасидской традиции, но и сам внутренне

переменился, занимаясь этим трудом. "Иудаизм как вера, как

благочестие, как хасидут открылся мне. Я постиг идею совершен-

ного человека. И тут же почувствовал себя обязанным сообщить

миру эту идею", - писал Бубер. Именно в совместной жизни

хасидской общины видел он образец общности людей, где ут-

верждается беседа между Я и Ты. В мире хасидизма возникло

прозрение великого еврейского философа о диалоге-беседе. "Я