— Вы к ясновидице? — отозвался привратник с пониманием. — Советую оставить свой адрес, и я сообщу, когда миссис Деббс сможет вас принять. Все лучше, чем мучиться в сутолоке, не зная, дойдет ли до вас очередь. А так она займется лично вами. Не толкайтесь, сэр, это не поможет… А вы кто такие?.. Журналисты?.. — он схватил Мелоуна за локоть. — Вы сказали журналисты? Но ведь пресса нас бойкотирует? Если не верите, раскройте субботний номер Таймс. на той странице, где публикуются расписания церковных служб. О нас ни словечка. А из какой вы газеты? Дейли газетт? Ого, наши акции растут. А ваша дама тоже оттуда?.. Специальная статья? Вот это да! Идите за мной, сэр, и держитесь поближе. Постараюсь что-нибудь для вас сделать. Запирай, Джо! Успокойтесь, друзья, и расходитесь. Ничего не поделаешь! Вот, глядишь, выстроим помещение побольше, тогда милости просим… Сюда, мисс.

Они опять спустились на улицу, обошли здание и приблизились к маленькой дверце, над которой горел красный фонарь.

— Я хочу вывести вас сразу на помост — в зале совсем нет места. — Силы небесные! — воскликнула Энид.

— Там вам будет лучше видно, мисс, а если повезет, медиум скажет вам несколько слов. У тех, кто сидит ближе, всегда больше шансов. Входите, сэр!

Они оказались в небольшой неопрятной комнате с грязно-белыми стенами, сплошь увешанными шляпами и накидками. Сухощавая, сурового вида женщина в очках, из-под которых поблескивали живые глаза, грела над огнем худые руки. Рядом в традиционно английской позе — спиной к огню — стоял грузный человек с бледным лицом, рыжими усами и пытливыми светло-голубыми глазами. Здесь же находились маленький лысоватый мужчина в огромных роговых очках и очень красивый, атлетического сложения молодой человек в синем костюме. — Все уже расселись на помосте, мистер Пибл. Осталось только пять мест для нас. — Эти слова произнес толстяк.

— Знаю, знаю, — отозвался привратник. Он выступил из темноты, и тогда стало видно, какой он нервный и высохший, весь, казалось, состоит из одних жил. — Это журналисты из Дейли газетт, мистер Болсоувер. Они пишут о нас статью. Их имена Мелоун и Челленджер. Познакомьтесь — мистер Болсоувер, наш председатель. А это знаменитая ясновидица, миссис Деббс из Ливерпуля. Рядом с ней мистер Джеймс, а высокий молодой джентльмен — мистер Гарди Вильямс, наш энергичный секретарь. Мистер Вильямс собирает деньги для нашего строительного фонда. Если мистер Вильямс рядом, не спускайте глаз с карманов.

Все рассмеялись.

— Сбор денег проходит в конце службы, — произнес мистер Вильямс, улыбаясь.

— Лучшим вкладом будет доброжелательная статья, — сказал тучный председатель. — Вы бывали у нас прежде?

— Нет, — ответил Мелоун.

— Выходит, практически ничего о нас не знаете?

— Можно сказать так.

— Значит, зададите нам перцу. Все видят сначала комическую сторону. Думаю, и вы состряпаете что-нибудь презабавное. Я, правда, не понимаю, что такого смешного в общении, скажем, с духом покойной жены, но это уж вопрос вкуса и знаний. Если предмет тебе неизвестен, то о какой серьезности может идти речь? Я не виню этих людей. Мы сами когда-то были такими. Я, например, работал у Бредлоу, и моим непосредственным руководителем был Джозеф Маккейб, и так продолжалось до тех пор, пока мой покойный старик отец не вытащил меня оттуда.

— И правильно сделал, — отозвалась ясновидица из Ливерпуля. — Тогда я впервые почувствовал свои силы. Видел отца, как вас сейчас. — Он был во плоти?

— Точно ничего сказать не могу. Но когда работает сильный медиум, результаты бывают очень впечатляющими.

— Пора! — объявил мистер Пибл, захлопывая крышку часов. — Вы сядете на правый стул, миссис Деббс. Проходите, пожалуйста, первой. За ней вы, господин председатель. Потом вы двое и я. Вы, мистер Вильямс, сядете слева и будете запевать. Зал надо подогреть, а вы это умеете. Итак, прошу! Помост был тоже переполнен, но им удалось пробиться вперед под приветственный дружелюбный рокот. Мистер Пибл протиснулся вбок, кому-то что-то шепнул, и для Энид с Мелоуном нашлись два стула у стены. Укромный уголок вполне устраивал молодых людей: здесь они могли незаметно для окружающих делать записи.

— Что ты думаешь обо всем этом? — прошептала Энид.

— Пока не вдохновляет.

— Меня тоже, — заметила Энид. — Но все равно любопытно. Когда люди относятся к чему-то с увлечением, они всегда интересны, согласны вы с ними или нет, а увлеченность этих людей сразу бросалась в глаза. Зал был набит до отказа, лица присутствующих обратились к помосту, большинство — женских, но мужских тоже достаточно. Все они имели между собой какое-то неуловимое сходство, оно крылось не в особом отпечатке изысканности или интеллекта, а в безусловной открытости, честности и здравом смысле. Тренированный глаз Мелоуна сразу выделил из толпы мелких торговцев, администраторов магазинов, крепких ремесленников, женщин, измученных повседневными заботами, и немногочисленных молодых людей, пришедших сюда любопытства ради.

Тучный председатель встал и поднял руку.

— Друзья мои, — начал он, — сегодня, в который раз, не все желающие смогли попасть в этот зал. Нам нужно новое помещение, большее. Вопросами строительства у нас ведает мистер Вильямс, он же и собирает деньги на эту благородную цель. На прошлой неделе я был в одной гостинице и увидел у конторы объявление: Чеки не принимаются. Этих слов наш мистер Вильямс никогда не произнесет. Попробуйте — и сами убедитесь.

В публике раздался дружный смех.

Да, обстановка здесь совсем не напоминала церковную и была ближе скорее к атмосфере лекционного зала.

— В заключение хочу сказать вам еще одну вещь. Я не собираюсь сегодня выступать и просижу весь вечер слушателем вот на этом стуле. Только попрошу об одном одолжении. Убедительная просьба ко всем спиритуалистам: не приходить на воскресные вечерние бдения. Мы ждем вас утром, а вечером пусть уж приходят обычные люди со своими вопросами. Пусть вливаются новые силы. Вам истина уже открылась. Возблагодарите за это Господа. И дайте шанс другим. — Председатель опустился на свое место.

Тут на ноги вскочил мистер Пибл. Он, очевидно, был здесь главным распорядителем — такой стихийно возникает в каждом кружке и потихоньку все прибирает к рукам. Худое лицо его восторженно светилось, будто через него пропустили проводок накаливания, или, скорее, целый пучок проводов. Меж его пальцами, казалось, пробегали электрические разряды. — Гимн первый! — взвизгнул он.

Тут вступила фисгармония, и зал поднялся. Мелодичный гимн звучал мощно и стройно:

Мир почувствовал дыханье,

Что доносится с небес,

И восстали души разом,

И надежды луч воскрес!

Особенно проникновенно звучал рефрен:

Мы славим Тебя, Всевышний,

Пустой оказалась могила,

Радости нашей нет границ,

О, смерть, ты отступила!

Да, эти люди были искренними. И не походили на умственно отсталых. И все же, глядя на них, Энид и Мелоун испытывали жалость. Грустно, когда тебя обманывают в деле столь личном, когда мошенники играют на самых святых струнах твоей души, используя в нечистых целях любовь к почившим дорогим тебе людям. Что знали эти несчастные о доказательственном праве, о холодной непогрешимости научных законов? Бедные, честные, обманутые люди! — Внимание! — вновь взвизгнул мистер Пибл. — Попросим мистера Манро из Австралии прочитать молитву.

С места поднялся безумного вида старик с взлохмаченной бороденкой и огненным взором. Некоторое время он стоял потупившись, а затем приступил к молитве — незамысловатой импровизации. Мелоуну удалось записать начало: — Отче, прости невежество наше, не ведаем, как надо обращаться к Тебе, но, поверь, делаем это от чистого сердца.

Дальнейшие слова вполне соответствовали зачину. Энид и Мелоун обменялись одобрительным взглядом.

Аудитория исполнила еще один гимн, менее удачный, чем предыдущий, а затем председатель объявил, что сейчас мистер Джеймс Джонс из Северного Уэльса впадет перед ними в транс и передаст послание от своего духа-покровителя, Алаша из Атлантиды.