Он покачал головой.

— Не очень большие. За нее просили цену значительно ниже рыночной, потому что Орландо хотелось поскорее провернуть сделку.

Абигейл в замешательстве застыла.

— Откуда ты знаешь?..

— Знаю, потому что я купил ее!

— Ты купил мою квартиру?! Но почему?

Он откинулся назад в кресле, сложив вместе руки.

— Возможно, я хотел быстрой наживы, — предположил он.

— Ты достаточно богат, чтобы быть заинтересованным в покупке этой квартиры. Она не принесет тебе больших доходов.

— Это правда, — согласился он; взгляд его зеленых глаз был тверд. — Ну хорошо, я купил ее из сентиментальных побуждений. Потому что это была квартира Филипа.

— Но в действительности это не помешало тебе ободрать меня.

Он посмотрел на нее с едва скрытым нетерпением.

— А что, ты ожидала, я сделаю? Явлюсь к Орландо и скажу: «Слушай, ты продаешь эту квартиру слишком дешево. Давай-ка я дам тебе за нее столько, сколько, я думаю, она действительно стоит»? Ты этого ждала?

Ник запустил руку в свои темные волосы, и через секунду они были в таком беспорядке, будто он только что вылез из постели.

— Кроме того, ты упускаешь из виду, Абигейл, что должна была бы спросить себя: почему Орландо так хочет быстрой продажи? Ты могла бы также спросить себя, — добавил он, — почему он избавился от большинства твоих акций и заложил весь этот дом, сверху донизу?

— Заложил эт…то.:.т дом? — прерывающимся шепотом, заикаясь, повторила она.

Наступила тишина. Затем Ник произнес:

— Скажи мне, что твое удивление искренне и говорит о том, что я ошибался, Абби. Потому что я не могу поверить, что мужчина смог сделать что-либо подобное так, чтобы его жена об этом даже не знала.

В ее голосе прозвучали пронзительные нотки:

— Я не знала! Не знала! Этот дом был оформлен на имя Орландо… Мы полагали, что так будет справедливее…

Черные брови насмешливо поднялись.

— Мы полагали?..

— Орландо полагал, — призналась Абигейл, — что отношения станут лучше, если у него будет что-нибудь его собственное. Во всяком случае, — бросила она на Ника воинственный взгляд, — я знала о квартире. И об акциях. И я знаю, для чего ему нужны были деньги.

— Знаешь?

— Да, знаю! Он хотел основать свой собственный театр! — парировала она. — Он купил участок и все такое. Я это знала!

— Черта с два! — Ник рывком поднялся с кресла и швырнул полено в огонь, который в ответ зашипел на него, словно рассерженная кошка.

Он просверлил ее взглядом.

— Как хорошо ты знала своего мужа?

Абигейл подавила страх, вызванный этим сверлящим взглядом.

— Так же, как любая жена… — процедила она сквозь зубы.

— В самом деле? — поднял он черные брови. Значит, недостаточно хорошо, — заметил он. — И в Лондоне, и в Нью-Йорке знают о твоем муже больше, чем ты, Абби.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Орландо, кроме того, что был паршивым актером и неисправимым лжецом, оказался еще и заядлым игроком. — Он заметил недоверие на ее лице. О, ты можешь пожимать своими хорошенькими плечиками, если хочешь! Я говорю не о покупке нескольких лотерейных билетов или случайном проигрыше на скачках. Я имею в виду длительное пристрастие к азартным играм! — Его лицо внезапно помрачнело. — А также старые долги. Верь мне, Абби, когда я говорю, что люди, которым Орландо должен был деньги, не легко мирятся с необходимостью ждать или с тем, что их обманули.

Она молча смотрела на Ника. Ужас с каждым словом охватывал ее все сильнее.

— Да! — подтвердил он. — Все, что я говорю тебе, правда! И на твоем месте я бы хорошенько изучил, как обстоят дела с твоими акциями… Ты должна знать, что он обманул тебя! И тогда ты поймешь, как успешно Орландо удалось просадить все твое наследство, чтобы заплатить свои долги.

Ее лицо стало пепельно-серым, рот недоверчиво скривился.

— Я н-не верю тебе, — прохрипела она.

— А ты поверь, — безжалостно ответил он и мстительно добавил:

— Свяжись со своим банком завтра, если не веришь мне. Попробуй найти деньги, чтобы оплатить счета, и тогда посмотрим, поверишь литы мне!

Абигейл чувствовала себя так, будто шла по натянутому канату: одно неверное движение — и все будет кончено! Но должен же быть свет в конце этого темного туннеля, должен быть!

— Даже если все, что ты говоришь, правда, — сказала она, хватаясь за соломинку, — ты забываешь, что еще остались драгоценности моей матери. Это целое состояние. Я могу продать их.

— Можешь ли? — мягко возразил Ник.

— Да, черт возьми, могу!

— Ты уверена?

— О, я ненавижу тебя, Ник Харрингтон! — разбушевалась Абигейл. — Ты просто наслаждаешься каждой минутой, издеваясь надо мной, правда?

Она не стала дожидаться ответа. Выбежав из комнаты, будто все черти ада гнались за ней по пятам, Абигейл снова взлетела вверх по лестнице, только на этот раз направилась в спальню, которую раньше делила с Орландо.

Она не была в этой комнате почти год. Дух запустения сделал свое дело: некогда прекрасная спальня выглядела теперь тусклой и безрадостной. Комнатой редко пользовались, воздух был спертым и затхлым. Абигейл готова была даже увидеть паутину, покрывающую роскошные портьеры вокруг кровати, как в сцене из «Больших ожиданий» Диккенса.

Дрожа, она присела, чтобы открыть сейф в стене, и холодными как лед руками нерешительно набрала код. Дверца распахнулась с коротким щелчком, и Абигейл уставилась в открывшийся сейф, не веря своим глазам.

Вскрикнув, она начала шарить замерзшими пальцами по холодному металлу, будто могла каким-то чудом наткнуться на шкатулку сандалового дерева с бриллиантовыми кольцами и изящным сапфировым набором, который Филип подарил ее матери в день их свадьбы. И со всеми остальными сверкающими дорогими памятными подарками, которые ее мать так любила!

Исчезло, все исчезло! Подлец, должно быть, продал их скопом!

Правильно это или нет, но Абигейл всегда полностью полагалась на свое богатство, ведь у нее не было ни семьи, ни профессии. Деньги были тем краеугольным камнем, на котором и была основана ее жизнь. Теперь же у нее возникло такое чувство, будто из-под ног выбили почву. Она не знала, найдет ли силы, чтобы снова подняться на ноги.

Когда до Абигейл дошел весь ужас происходящего, колени подогнулись, и, дрожа, она опустилась на пол, не желая ничему верить. Перед глазами расплывался туман, и она начала повторять, снова и снова, умоляя, словно обезумела:

— Нет, нет, нет! О, пожалуйста! Кто-нибудь, пожалуйста, скажите — нет!

— Никто не скажет этого, — донесся знакомый голос, и Абигейл, подняв глаза, затравленно уставилась на стоящего в дверях Ника Харрингтона, чей высокий и темный силуэт резко вырисовывался на фоне освещенного коридора. Они исчезли, Абигейл, — подчеркнул он мягко. — Все до мельчайшей вещицы. Все проданы. Ничего не осталось.

— Ты наслаждаешься этим, правда? — прошептала она.

В его глазах ничего не отразилось.

Нельзя показывать ему свою слабость! И она встала, с гордым видом сжав губы.

— Ну что ж, мне все равно! — возбужденно заявила она. — Я как-нибудь справлюсь с этим!

Невольная, чуть заметная улыбка восхищения тронула его губы.

— Какая сила духа, Абби! — зааплодировал он с одобрением. — Рад видеть, что ты решила брать пример со Скарлетт О'Хара. Не сомневаюсь, что к завтрашнему утру ты распорешь шторы и своими руками быстренько смастеришь несколько платьев!

В другое время она с удовольствием высмеяла бы его возмутительное чувство юмора, но ситуация была слишком серьезной.

— И ты еще пытаешься шутить? — только и смогла сказать Абигейл.

— Не самое лучшее время, я согласен. — Ник не сводил с нее взгляда, такого горячего, что растаял бы даже лед в Сибири.

Но Абигейл была настроена решительно.

— Так что ты будешь делать? — спросил он.

И в самом деле, что? Она подождала, не придет ли ей в голову нужная мысль. Она подумала о мистере Чамбере, управляющем ее банка, в его строгом костюме и с ручкой с золотым пером, со светлыми серьезными глазами, блестевшими из-под маленьких круглых очков.