Она хотела уткнуться ему в грудь, но он не позволил ей спрятать лицо, подняв ее подбородок указательным пальцем.

— Теперь скажи мне, — велел Ник.

Она кивнула. Возможно, так было лучше всего — при холодном свете дня, так сказать. Он всегда может уйти. Даже если она не скажет ему об этом до тех пор, пока они не окажутся в постели…

— Я девственница!

Он медленно кивнул.

— Продолжай…

Она посмотрела на него подозрительно. Это было совсем не то, чего она ожидала. Она мысленно представляла себе шок или в крайнем случае какую-нибудь презрительную насмешку. Но он воспринял это так спокойно и невозмутимо…

— Ты не понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, — ответил он. — Больше, чем ты думаешь.

— Ты не можешь!

— Испытай меня, — предложил он.

— Я девственница не потому, что мне так хотелось, — прошептала она. — Я девственница, потому что мы не могли заниматься любовью. Это была моя вина! У Орландо было до меня множество любовниц. И потом… — ее голос задрожал, он сказал мне, что я ненормальная женщина. Он сказал…

Но Ник не был предрасположен выслушивать мысли Орландо по этому поводу: он наклонил голову и поцеловал Абигейл, так же ласково, сладко до боли, как и прежде.

— Ник… — начала она нервно, но он очень решительно покачал головой, отнес ее к кровати, и вот они уже сидят рядом и он обнимает ее одной рукой.

— Абби, дорогая, я люблю тебя. Понимаешь? И это самое главное. Ничто другое не имеет никакого значения. Занятия любовью — не начало и не конец в наших отношениях. — Он почувствовал ее нервную дрожь. — Но чем дольше мы ждем, тем больше ты будешь волноваться и тем большей проблемой это может стать. А это не будет проблемой, милая.

Честно. Для нас — нет. А теперь… — Он улыбнулся нетерпеливо-нежной улыбкой.

— Теперь? — беспокойно повторила она.

— Теперь тебе нужно просто довериться мне.

Ник откинулся назад и недоверчиво уставился в потолок.

— Ничего себе! — проворчал он добродушно.

Уткнувшись в подушку, Абигейл улыбнулась.

В конце концов он наклонился, чтобы включить лампу у кровати, затем, повернувшись, оперся на локоть, чтобы взглянуть на нее.

— Ничего себе! — повторил он.

Абби прижалась к нему.

— Это всегда так изумительно? — прошептала она. — Хочется выбежать на улицу и закричать от радости!

— Не всегда, — сообщил он ей с улыбкой, ясно говорившей, что сейчас Абигейл явно не способна убежать хоть куда-нибудь. — Вообще-то я раньше никогда такого не испытывал.

— Почему?

— Не знаю… Только с тобой у меня это чувство.

Как раз то, что нужно.

— И что же это?..

— Просто совершенство, — шепнул Ник, и она счастливо заглянула ему в глаза, ни на миг не сомневаясь в его искренности. — В этом было что-то почти душевное, — размышлял он, покачивая темноволосой головой, как будто все еще не мог до конца поверить в случившееся, — чего всегда недоставало прежде. И во что я действительно никогда не верил.

Но, возможно, дело в том, что я никогда раньше не был влюблен…

Любовь! Абигейл чувствовала все усиливающийся, если это было вообще возможно, трепет: один за другим запреты из ее прошлого постепенно отпускали ее.

— Ты догадывался до того, как я сказала тебе? спросила она, положив голову на его теплую, широкую грудь и слушая, как успокаивается его сердце. Что я все еще была девственницей?

— Я предполагал, что что-то было не так, — ответил он медленно. Потому что ты так напрягалась во время ласк… За исключением одного незабываемого раза в Кенсингтоне…

— Ник, не надо… — попросила Абигейл, краснея.

Он улыбнулся.

— Почему не надо? Я люблю вспоминать об этом.

Я вообще люблю наблюдать за тобой, это так приятно. И поверь, я постараюсь приносить тебе только наслаждение в нашей семейной жизни.

— О, любимый… счастливо проворковала Абигейл ему на ухо.

— Во всяком случае, — продолжал Ник серьезно, неосуществленные брачные отношения — вещь не слишком необычная, знаешь ли. Особенно в твоем случае. Ведь Орландо женился на тебе, чтобы прибрать к рукам твое состояние. И здесь твой мозг действительно оказал тебе услугу. Защищая тебя, он сделал твое тело не способным принять мужа. Может быть, это эгоистично с моей стороны, но лично я в восторге оттого, что он не знал тебя такой, какой только что узнал я, — любящей, податливой и чрезвычайно, восхитительно страстной!

Он ласково накручивал на средний палец прядь ее медовых волос.

— Я знал, что все это бурлило глубоко в тебе. Надо было только выпустить чувство наружу. Но я также знал, что это произойдет лишь тогда, когда ты будешь к этому готова. Никакого давления с моей стороны ты не потерпела бы никакого давления. И именно поэтому я старался держаться на расстоянии. — Он грустно улыбнулся. — До тех пор, пока уже не смог больше противиться… — Он поцеловал ее в кончик носа. — Но ты не должна чувствовать себя какой-то неполноценной из-за своего прошлого, милая.

— Орландо говорил, что я урод, не такая, как все. Это признание далось Абигейл с трудом. — Он постоянно насмехался надо мной из-за этого…

— Что, должно быть, только усиливало проблему?

— Да, — с несчастным видом призналась она. — А потом он постоянно угрожал разгласить это.

— Именно поэтому ты предоставила ему свободный доступ к своему состоянию? — догадался Ник.

Она кивнула:

— Да…

Он едва слышно выругался.

— Ведь говорил же я себе: он тебе не подходит! — произнес Ник почти горько. — Но дело в том… Видишь ли, я не желал вашего брака и по другой причине — я сам хотел жениться на тебе. А ведь личный интерес — не основание для попытки безвозвратно изменить чью-то жизнь. Да и ты тоже хороша! Почти убедила меня, что влюблена в Орландо… — Я говорила тебе — я боялась! Была не уверена. И слишком сомневалась в себе самой, добавила она про себя, чтобы даже мечтать о Нике Харрингтоне.

— Я должен был защитить тебя. Позаботиться о тебе. — Он покачал головой. — И добиваться, пока не сумел бы убедить, что я твой единственный мужчина!

— Думаю, меня не нужно было бы долго убеждать. — Она провела кончиком пальца по его губам. Но это было бы ошибкой, ты же знаешь, Ник. Я перепархивала бы из одной золоченой клетки в другую. У меня никогда не появилось бы возможности развиться и состояться как личность. Мне нужно было встать на ноги! Содержать себя самой!

— Да, — восхищенно выдохнул Ник, его глаза потемнели, и Абигейл ощутила уже знакомую дрожь. — Я регулярно получал доклады от Санди о том, что ты становишься первоклассной деловой женщиной.

— Я надеюсь, что стану также первоклассной матерью, — сообщила Абигейл с серьезной и нежной улыбкой, зажегшей его зеленые глаза.

— В этом можно не сомневаться! — прошептал он.

Его пристальный взгляд заскользил по розовой коже повыше ее матово-молочной груди. — Но прежде, чем я снова займусь с тобой любовью, или, точнее, — поправился он с довольным видом, который вызвал у Абигейл тайную улыбку, — прежде, чем ты займешься со мной любовью…

— Да, Ник? — безмятежно спросила она.

— У меня есть для тебя подарок.

— Ммм?

— Подожди здесь.

— Я никуда не уйду, — довольно произнесла она.

Ник пересек комнату, чтобы отыскать свой кейс.

Абигейл заметила про себя, что любой мужчина выглядел бы смешно, неся портфель совершенно голым, но не Ник! Ник всегда выглядел божественно независимо от того, что на нем было надето. Или не было.

Он принес кейс к кровати.

— Что это? — спросила она с любопытством.

— Посмотри сама, — ответил он с улыбкой и, раскрыв кейс, вытряхнул на простыню его содержимое.

Многокрасочный свет ослепил и заискрился блестящим потоком, когда драгоценности высыпались на постель. Алмазы, изумруды, сапфиры и рубины все соперничали, привлекая ее внимание, и Абигейл немедленно выпрямилась, наморщив лоб. Целое состояние!

— Драгоценности моей матери? — прошептала она. — Те, что продал Орландо?