— Это истинная правда, — сказал он. Ему хотелось, чтобы она ему поверила, но на ум никак не приходили подходящие слова. Наконец, Никос с некоторым усилием произнес: — Не надо судить о сыне по родителям.

— Мы что, уже загадками заговорили, да, Никос?

Зазвонил телефон.

— Вы ответите?

Мишель подошла к аппарату и подняла трубку.

— Мишель!

Джереми. Ее пальцы нервно дернулись.

— Мне нечего тебе сказать. — Она положила трубку, не давая ему вставить слово.

Через минуту звонок раздался снова. Мишель помедлила несколько мгновений, потом все же взяла трубку.

— Прости меня! — Джереми говорил торопливо, захлебываясь словами. — Это все ревность. Я не хотел тебя обидеть.

Мишель, не говоря ни слова в ответ, положила трубку.

И снова зазвонил телефон, и снова она подняла трубку, но на сей раз ее вырвали у нее из рук.

— Посмей только позвонить еще раз, и, будь уверен, Мишель сообщит в полицию, — резко заговорил Никос. То, что он сказал дальше, звучало крайне странно. — Говоришь, не хотел обидеть? Но налицо анатомические признаки обратного. И я готов получить официальное этому подтверждение. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Судя по всему, Джереми нисколько этого не хотел. Под пристальным взглядом Мишель Никос положил трубку.

— У него есть ключ от вашей квартиры?

— Нет. — Мишель чуть не задохнулась от возмущения. — Нет! — выкрикнула она. — Ни у кого нет.

— Приятно слышать.

Она смерила его гневным взглядом.

— Как я живу и с кем я живу — не ваше дело, слышите?

Вот такая, с сердито горящими глазами, она ему правилась необыкновенно, его так и подмывало схватить ее в охапку и прижать к себе. Да только он знал, что стоит ему до нее дотронуться, как она начнет царапаться, словно дикая кошка.

— Отныне это и мое дело тоже.

— Я покинула галерею через полчаса после того, как все разошлись, — проговорила Мишель, словно только что вспомнив об этом. — Что ж вы там делали все это время?

— Я вам говорил, что пришел пешком. Ну так вот, когда я вышел, то заметил, что Джереми сидит в машине и не намерен трогаться.

Никос мог дальше не рассказывать — Мишель живо представила себе эту картину.

— Я должна вас поблагодарить. Уголки его губ дернулись.

— Не стоит. К тому же вы хотите, чтобы я ушел.

— Хорошо бы.

Мишель наблюдала, как он достал портмоне, вытащил оттуда визитную карточку, написал на ней несколько цифр и положил на стол.

— Это номер моего мобильного телефона. Можете связаться со мной в любое время.

Мишель вышла следом за ним из кухни, подождала, пока он возьмет свой пиджак, и проводила его до входной двери.

Там Никос на мгновение задержался и погладил ее по щеке.

— Покойной ночи, kyria[6].

Он, не мешкая, вышел за дверь, а Мишель осталась, твердя про себя, что рада этому. Она заперла дверь и задвинула засов. Потом села в кресло и пощелкала кнопками телевизионного пульта, тупо глядя на экран и стараясь выбросить из головы события прошедшего вечера.

Потом ее мысли обратились к галерее, к Эмилио, она стала вспоминать выставку, которая прошла с таким успехом, а потом ее глаза сами собой закрылись, и она погрузилась в сон.

Было около девяти, когда Мишель поставила свой «Порше» на обычном месте на автостоянке и, открыв входную дверь, вошла в помещение галереи.

— Buongiorno[7].

— Привет! — Она благодарно улыбнулась Эмилио, мгновенно заметив плоды его трудов — натертый пол блестел, как зеркало, кругом царила безукоризненная чистота. — Ты просто ангел.

— Услышать такой комплимент от тебя — это надо постараться. — Эмилио широко улыбнулся, от уголков его глаз побежали лучики морщинок.

— Ну, поскольку ты тут все вычистил, я займусь бумажной работой, заполню счета, сделаю несколько звонков.

— Но сначала по кофейку, а? — Эмилио, подойдя к Мишель, положил руку ей на плечо и удивленно поднял брови, увидев болезненную гримасу на ее лице. Он пристально посмотрел на нее и нахмурился, заметив темные круги вокруг глаз.

— Что случилось? Голова болит, не выспалась или еще что-то?

— И то, и другое, и третье, всего понемножку. На его вопросительный взгляд она ответила молчанием. Он не выдержал:

— Расскажи-ка мне поподробнее об этом «третьем», Мишель.

Эмилио звал ее «дорогая», «голубка», «cara», но по имени почти никогда.

— Вчера вечером у нас все прошло так хорошо, — начала она.

— Ну, знаешь, у нас и раньше бывало, что все проходило прекрасно, однако что-то я не замечал, чтобы на следующее утро ты являлась бледная и осунувшаяся.

— Я смотрела фильм и уснула прямо в кресле в гостиной. — Мишель покрутила головой, разминая шею. — До сих пор не отошла.

Эмилио помолчал, задумчиво глядя на нее.

— Ну-ну, поверим, cara.

— Ты вроде бы говорил что-то про кофе?

С чашкой в руке она прошла в офис, внесла в компьютер данные о вчерашних продажах, затем принялась звонить по телефону. Надо было узнать у покупателей, в какое время им удобнее получить купленные картины, а затем договориться об упаковке и доставке.

Раздался сигнал внутренней связи.

— Да, Эмилио?

— Пришел Джереми Бейтсон-Берроуз. Пустить его к тебе?

— Нет, — вырвалось у Мишель, она сделала глубокий вдох и сказала уже спокойнее: — Я не хочу его видеть.

Через минуту снова раздался сигнал.

— Он говорит, что это жизненно важный вопрос. Мишель мысленно чертыхнулась.

— Скажи ему, я сейчас спущусь.

Тонкие каблучки ее туфель звонко застучали по натертому полу, Джереми обернулся.

Эмилио двигался в глубине салона, расставляя декоративные керамические вазы.

— Здравствуй, Джереми, — холодно произнесла Мишель.

— Я хотел увидеться, чтобы попросить прощения.

«Осторожно!» — мысленно приказала она себе.

— Ты немного опоздал с извинениями, — произнесла она ровным тоном. — А сейчас прости, но мне пора идти, много работы.

— Но я хочу поговорить с тобой, объяснить. Давай встретимся за ланчем. Ну, пожалуйста! — не сдавался Джереми. — Я не знаю, что на меня вчера нашло, — в его голосе звучало отчаяние.

— Мне надо идти, — повторила Мишель все тем же тоном.

Джереми сделал движение, словно хотел схватить ее за руку, она отпрыгнула в сторону.

— Мишель! — раздался голос Эмилио. Господи, да его будто сами небеса послали! — У меня международный разговор, — продолжал будничным тоном Эмилио, — а тут как раз приехал Никос Алессандрос, хочет уплатить и забрать картину. Ты займешься им?

Эмилио держал в руке мобильник, и она поверила бы, что все так и есть, как он говорит, если бы не его глаза, в которых стоял ясный намек.

— Да, конечно.

Никос смотрел, как она идет к нему, такая хрупкая, словно тончайшее стекло.

— Доброе утро! — Или уже день? Черт, она вообще все перепутала.

Их взгляды встретились. Его глаза смотрели вопрошающе, и она лишь моргнула, когда он приложил руки к ее щекам и нежно коснулся губами ее губ. У нее перехватило дыхание, и по спине побежала сладкая дрожь. Его язык легко коснулся кончика ее языка, Никос отстранился, его руки опустились ей на талию, и он прижал ее к себе.

— В чем дело, Мишель? Что все это значит? — сердито воскликнул Джереми.

Мишель почувствовала, как руки Никоса на мгновение сжались и снова расслабились. Глядя на нее ласковыми глазами, так, словно их связывает какая-то тайная близость, о которой никто не знает, он проговорил:

— Давай больше не будем держать это в секрете, как ты думаешь? — и перевел взгляд на Эмилио: — Мы с Мишель решили возобновить наши отношения.

Мишель словно оцепенела. Она слышала, что говорил Никос, но будто откуда-то издалека, и, пока до нее доходил смысл его слов, он наклонил голову и звучно поцеловал ее в губы.