Марианна заколебалась на мгновение.

— Да, конечно это — я. Это — мои приключения. Мои впечатления. — «Более или менее».

Он поднял бровь.

— В общем–то, это не имеет значения, поскольку истории хорошие. И мне нравится то, что здесь написано. Это — именно то, чего хотят мои читатели. Но я не думаю, что в ваших приключениях найдётся место убийству.

Марианна удивилась.

— Едва ли.

— Жаль. — Кадуоллендер пожал плечами. — Читатели любят убийства так же, как и хороший скандал. Возможно, даже больше.

— Я учту это, — сказала она чопорно.

Мужчина откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на нее.

— Я должен сказать вам, мисс Смит, что, несмотря на то, что у меня есть горстка людей, которые пишут для меня от случая к случаю, и множество других, которые предоставляют мне информацию, большинство статей для Мессенджера я пишу сам. Я также сам набираю текст, печатаю и продаю рекламу.

— Продолжайте, — Марианна задержала дыхание. Это что, новый способ отказа?

— Я говорю вам это для того, чтобы вы поняли, — я заплачу вам за работу, но много дать не смогу.

— Я и не ожидала…

— Однако тираж Мессенджера продолжает расти каждую неделю, и если это будет раскупаться так, как я думаю, — он указал пальцем на ее истории, — вы получите прибыль.

— Большего я и не прошу. — Марианна изо всех сил пыталась сохранить деловой тон, стараясь сдержать радостную улыбку от понимания, что он будет печатать ее истории.

Несколько минут они оговаривали ее оклад — не слишком высокий, как он и предупреждал, но в любом случае это уже кое–что. И это кое–что она зарабатывала сама. Марианну охватило прекрасное теплое чувство, что она сделала первый шаг к независимости.

— Если это все, тогда, — Кадуоллендер поднялся, — я напечатаю это в завтрашнем выпуске.

— Так скоро? — Девушка замерла, уставившись на него.

— Разумеется. Я хочу, чтобы читатели Лондона начали следить за приключениями провинциальной мисс — абсолютно правдивыми приключениями провинциальной мисс — без задержки.

— Превосходно. — Она протянула руку, и мужчина пожал ее. — А теперь, меня ожидает карета, и я…

— Бриджертон, — сказал мужчина резко.

— Бриджертон?

— Да. Лорд Бриджертон. Он мужчина, подходящий под ваше описание. Это он — ваш лорд Б.?

— Нет, разумеется, это не он. — Марианна попыталась отнять руку, но он не отпускал.

— Тогда, Бингем? — кивнул Кадуоллендер. — Он известен своим меланхоличным настроением.

— Нет.

— Бриджуотер?

— Нет! — Марианна рассмеялась. — И осмелюсь заметить, что я не назвала бы вам имя, даже если бы вы угадали. Тогда не было бы анонимности.

— Действительно. Хотя, как ваш издатель… — Дразнящий огонек засиял в его глазах.

— Мистер Кадуоллендер, — Марианна решительно отняла у него руку. — Я должна идти.

— Я предвижу длительные и выгодные отношения, мисс Смит. Могу я проводить вас?

— Я найду дорогу, спасибо. — Девушка подошла к двери, открыла ее, а затем повернулась к издателю. — Один вопрос…

— Да?

— Вам доводилось исследовать джунгли в Африке, мистер Кадуоллендер?

— Нет. — Он усмехнулся. — Но только потому, что не было возможности.

— Жаль. — Она послала ему улыбку. — Хорошего дня, мистер Кадуоллендер.

* * *

— Черт! Черт! Черт! — Томас вглядывался в свое отражение в овальном зеркале в апартаментах. — Бэнкс!

Камердинер появился позади него.

— Да, милорд.

— Не мог бы ты сделать что–нибудь с этой проклятой штуковиной? — Томас швырнул мятый шейный платок слуге.

— Конечно, милорд. — Бэнкс бросил измятый лоскут шёлка на соседний стул. Свежий накрахмаленный платок был перекинут через его руку.

Томас повернулся и стал лицом к слуге. Он не понимал, почему он так нервничает из–за какого–то глупого шейного платка? Его камердинер даже прикрепил маленькую брошь с гербом Роксборо на узел, чтобы Томас ничего не перепутал. Но все было без толку.

Бэнкс справился с задачей, прилагая минимум усилий, и тенью скрытой улыбки на лице. Камердинер всегда веселился, когда его светлость не мог завязать шейный платок с изяществом, продиктованным модой для вечерних костюмов.

— Спасибо, Бэнкс. — Томас повернулся к зеркалу, и Бэнкс помог ему надеть белый жилет, а следом и сюртук синего цвета, столь темного, что казался почти черным.

— Что скажешь, Бэнкс? — Томас рассматривал себя в зеркало критическим взглядом. — Как я выгляжу?

— Леди будут падать в обморок, а господа задохнутся от зависти, милорд, — ответил слуга как бы между прочим.

— Спасибо, Бэнкс. — Томас усмехнулся. У камердинера был безупречный вкус, и он был прав. Мужчина, улыбающийся ему в зеркале, был воплощением стиля и создавал впечатление уверенного в себе человека. Статный. Привлекательный. Неотразимый.

— Пора, милорд.

Томас скривился. Он ни разу еще не приходил на бал вовремя, но Леди Дракон твердила, что приличия диктуют, чтобы он и девочки спустились пораньше, и, как положено хозяевам, приветствовали прибывающих гостей.

Хелмсли еще раз посмотрел в зеркало, поправил манжеты и направился к двери.

— Вечер обещает быть интересным, Бэнкс.

— Как всегда, милорд.

Сегодняшний вечер был, однако, необычным. Он направился в сторону бального зала. Сегодня вечером они праздновали официальный выход сестер Шелтон в свет. И их появление на ярмарке невест — нравилось им это или нет. Маркиз хохотнул про себя. Они и оглянуться не успеют, как окажутся замужем. Томас излучал необычайную уверенность в себе, поскольку знал, что выглядит лучше многих мужчин в зале. Он подготовил список потенциальных женихов, разумеется, исключив из него Пеннингтона и Беркли. Более того, теперь, когда он об этом подумал, то понял, что большинство его друзей не вошли в список подходящих кандидатов.

Томас задумался. Что с ним происходит? Когда он успел отказаться от философии, что любой мужчина, пока он ровно дышит и ходит прямо, является подходящим? Если отцам девушек на выданье приходится проходить через такое, то пусть у него самого рождаются только мальчики.

Томас достиг второго этажа и огляделся вокруг. Лакеи в праздничных ливреях уже стояли около главного входа и вдоль лестницы. Еще двое были у дверей, ведущих в бальный зал. Полы сверкали, мрамор мерцал, люстры блестели. Дом Эффингтонов сиял во всей своей красе.

— Добрый вечер, милорд, — Леди Дракон спускалась по лестнице к галерее второго этажа.

— Миледи. — Томас взял ее руку и поднес к губам. — Сегодня вечером вы выглядите исключительно.

— Не обманывайте меня, мальчик, — сказала женщина резко, но было очевидно, что она рада комплименту.

— Я никогда не лгу красивым женщинам, — он лгал, хотя, по правде говоря, пожилая женщина действительно выглядела на удивление хорошо.

Она отказалась от чрезмерно чопорной серой одежды, которую обычно носила, и была сегодня в модном стилизованном платье цвета кларета[3]. Такого же цвета тюрбан из шелка и перьев украшал её голову. Хелмсли внезапно понял, что она, вероятно, не старше его матери, и никто никогда не обвинял герцогиню Роксборо в отсутствии вкуса или простоте. Возможно, не стоит больше называть ее Леди Дракон?

Томас наклонился ближе к ее уху и прошептал.

— Вы должны быть осторожны, миледи, иначе затмите своих подопечных.

— И вы должны быть осторожны, милорд, или я буду вынуждена улыбнуться, а я в этом году уже это однажды делала. — Мерцание в ее глазах противоречило словам. — Мы ведь не хотим, чтобы земля вздрогнула этой праздничной ночью.

Она отняла руку и пристально взглянула на кого–то за его спиной. То, что, возможно и было улыбкой, исчезло с ее лица.

— Добрый вечер, мои дорогие.

Томас повернулся и попытался скрыть свое удивление.

Если он думал, что Джослин и Бекки были прежде прекрасны, то теперь они просто сияли.

Джослин выглядела сущим ангелом. И походила на соблазнительное пирожное в своем пышном белом платье, усыпанном золотом. Белые и золотые ленты были вплетены в ее медового оттенка волосы.