— И вы возьмете меня в ученики? — спросил Пьемур и затаил дыхание, ожидая ответа.

— Делать нечего, придется, — шутливо вздохнул мастер Робинтон.

— О, мой господин! — Пьемур с трудом верил своему счастью.

Заир требовательно чирикнул: Пьемур от избытка чувств забыл вовремя сунуть ему очередной кусочек.

— Извини, Заир! — мальчик поспешно возобновил процесс кормежки.

— Однако, — мастер сделал красноречивую паузу, во время которой Пьемур терзался вопросом: о каком недостатке столь выгодного положения ему собираются сообщить (он уже знал наперед что хоть один, да обязательно найдется), — тебе предстоит поработать над почерком…

— Ведь нам придется разбирать твои каракули, — строго вставила Менолли.

— …научиться быстро и точно отправлять и получать сообщение по барабанной связи… — Робинтон взглянул на свою помощницу. — Я знаю, мастер Фандарел спит и видит то время, когда он установит свой новый аппарат для передачи новостей в каждом холде и цехе, но я не могу ждать так долго. К тому же есть сообщения, предназначенные только для арфистов! — Он замолчал, пристально разглядывая Пьемура. — Ведь ты, кажется, вырос в холде, где разводят скакунов?

— Да, мой господин. Я отлично езжу верхом!

Менолли недоверчиво покосилась на него.

— Я — тоже!

— Боюсь, Пьемур, тебе скоро представится масса возможностей, чтобы это доказать, — проговорил Главный арфист, посмеиваясь хвастливому заявлению своего нового ученика. — И еще, мой юный друг, тебе придется доказать, что ты умеешь держать язык за зубами. — Теперь мастер говорил совершенно серьезно, и Пьемур так же серьезно кивнул в знак согласия. — От Менолли мне известно, что ты, будучи отъявленным озорником, тем не менее, не склонен болтать без разбора. Или, — Главный арфист поднял руку, приказывая Пьемуру, который уже открыл было рот, чтобы что-то сказать в свое оправдание, помолчать, — …или, скорее, что ты умеешь хранить добытые сведения, пока не представится случай использовать их с выгодой для себя.

— Я, мой господин?

Мастер Робинтон усмехнулся, глядя в его широко распахнутые простодушные глаза.

— Вы, мой господин, вы, юный Пьемур. Просто поразительно, до чего твое лукавство… — он не закончил фразы, предоставив мальчишке мучиться от любопытства, и продолжал уже более серьезно: — Что ж, посмотрим, как ты справишься. Боюсь, что твоя новая роль покажется тебе совсем не такой заманчивой, как ты предполагаешь. Но помни: ты сослужишь важную службу своему Цеху и мне лично.

«Если петь я пока все равно не могу, — размышлял Пьемур, — то положение ученика Главного арфиста — все, о чем только можно мечтать. Бонц с Тимини просто остолбенеют от изумления, когда узнают!»

— Тебе когда-нибудь приходилось плавать? — спросила Менолли, окинув его таким подозрительным взглядом, что Пьемуру подумалось: уж не прочитала ли она его мысли?

— Ты имеешь в виду — на лодке?

— А как еще? Только, боюсь, что мне, как всегда, не повезет и у тебя обнаружится морская болезнь.

— Ты хочешь сказать, что мне тоже придется отправиться на Южный материк? — молниеносно сложив накопленные обрывки сведений и придя к единственно вероятному выводу, осведомился Пьемур и сразу же пожалел о своей поспешности.

Главный арфист, разом утратив всю свою вальяжность, резко выпрямился в кресле, вызвав у файра бурный протест.

Менолли громко расхохоталась.

— Ну, что я вам говорила, учитель? — всплеснув руками, спросила она.

— При чем тут Южный материк? — поинтересовался Главный арфист.

Пьемур проклинал свою неосмотрительность.

— Да, так, мой господин, можно сказать не причем, — неуверенно начал мальчик. — Просто Сибел в середине зимы вдруг куда-то исчезает недели на две, а потом появляется с дочерна загорелым лицом. А я-то знаю, что он не был ни в Нерате, ни в Южном Болле, ни в Исте. Еще я слышал, на ярмарках болтали: всадникам с севера не положено появляться на Южном, а вот кое-кого из Древних видели на севере. Так вот, я бы на месте Ф'лара поинтересовался: что нужно Древним у нас на севере? И постарался бы удержать их на юге, где им и положено находиться. К тому же у нас столько безземельных людей, у которых нет ни кола и двора, — и похоже, никто из них даже не подозревает, какие просторы там, на Южном! Вот если бы… — Пьемур заметил пристальный взгляд Главного арфиста и осекся.

— Что «если бы»? — мастер Робинтон сделал ему знак продолжать.

— Видите ли, мне довелось скопировать карту, которую Ф'нор составил для окрестностей Южного холда и Вейра. Но она совсем маленькая, на ней кусок материка, не больше Крома или Набола. Только от всадников с Плоскогорья, которые жили на Южном, пока Ф'лар не изгнал туда самых закоренелых Древних, я слышал, что они точно знают: Южный материк большой-пребольшой, — Пьемур развел руками.

— Ну и что дальше? — настаивал Главный арфист.

— А то, мой господин, что я бы все разузнал. Ведь ясно, как то, что дракон Рождается из яйца: от Древних, — он ткнул пальцем в южном направлении, — надо ждать беды. И от безземельных с севера, — палец указал в противоположную сторону, — тоже. Поэтому, когда Менолли завела речь о плавании, я сразу понял, как Сибел попал на Южный. Он не мог полететь туда на драконе: ведь Вейр Бенден ни за что не дал бы на то разрешения, потому что они обещали, что северные всадники не появятся на Южном. Не мог же Сибел добраться туда вплавь… Если он вообще умеет плавать.

Мастер Робинтон негромко рассмеялся, покачивая головой.

— Ну и как ты думаешь, Менолли, многие у нас пришли к такому же выводу? — хмурясь, спросил он.

Его помощница пожала плечами, и мастер снова повернулся к Пьемуру:

— Надеюсь, юноша, ты свои выводы держишь при себе?

Пьемур обиженно фыркнул, но, спохватившись, что к цеховому мастеру следует проявлять большее почтение, поспешно добавил:

— Кто обращает внимание на слова и мысли школяров?

— И все же, ты с кем-нибудь делился своими догадками? — настаивал Главный арфист.

— Разумеется, нет, мой господин. — Пьемур постарался, чтобы в его голосе не прозвучало и тени обиды. — Это дела Бендена, дела холдов, дела арфистов, а вовсе не мои.

— Иногда случайное слово, даже оброненное простым школяром, может так запасть человеку в память, что он забудет, от кого его услышал, а суть запомнит, да еще начнет по недомыслию повторять.

— Я знаю свой долг перед Цехом, мастер Робинтон, — заверил учителя Пьемур.

— В этом я не сомневаюсь, — медленно кивнув, произнес Главный арфист, пристально глядя Пьемуру в глаза. — Но я хотел бы быть уверен в твоем умении хранить секреты.

— Менолли вам уже сказала: я не болтун, — мальчик взглянул на подругу, ища у нее поддержки.

— В обычных условиях — нет, в этом я уверен. Но ты можешь поддаться искушению и выболтать секрет, если тебя начнут подначивать.

— Я, мой господин? — с неподдельным возмущением воскликнул Пьемур. — Да никогда! Может, я и мал, да не глуп!

— Никто тебя не винит, мой юный друг, но ты и сам знаешь, мы живем в неспокойное время. Я полагаю…

Главный арфист замолк и рассеянно прищурился, глядя в окно. Внезапно, видимо, приняв решение, он внимательно посмотрел на Пьемура. — Менолли говорила мне, что ты отличаешься сообразительностью. Посмотрим, поймешь ли ты причину, побудившую меня прийти к такому решению: никто не должен знать, что ты мой ученик… — Пьемур судорожно вздохнул, и мастер понимающе улыбнулся, а потом одобрительно кивнул, увидев, что мальчик, овладев собой, изобразил на лице учтивое послушание. — Официально ты будешь считаться учеником Олодки, барабанного мастера, который будет знать, что ты выполняешь мои особые распоряжения. На этом и порешим. — По оживленному голосу Робинтона Пьемур понял, что мастер доволен своим замыслом, и ему, Пьемуру, остается последовать его примеру. — Само собой, у барабанщиков нет твердого расписания. Так что никто не заметит твоего отсутствия и ни в чем тебя не заподозрит, если время от времени ты будешь доставлять извещения.