Хоган вошел и быстро поднялся по лестнице. В коридоре было темно и тихо. Он прошел прямо к двери напротив комнаты Крисси, потянулся к ручке и почувствовал, как она легко подается. Дверь распахнулась, и он шагнул внутрь:

Оглядывая комнату, он запоминал обстановку. Одна металлическая кровать, аккуратно застеленная. Прикроватная тумбочка с эмалированным кувшином и раковиной для умывания; ночная посудина на нижней полке. Шифоньер у стены – ящики пусты. Здесь ничего, в ванной комнате – тоже. У дальней стенки ванной еще одна дверь, ведущая в следующую комнату. Она оказалась запертой.

Хоган пожал плечами. Ну и что? Разумеется, смежные двери ванных комнат должны быть заперты. Он пересек коридор и подошел к номеру седьмому. И снова ручка повернулась и дверь подалась. Интерьер почти ничем не отличался от толька что увиденного. Единственная разница – картина на стене. Плохая литография с картины Розы Бонэр «Ярмарка лошадей». Хоган пошел по коридору, наугад открывая и закрывая двери. В номере девять тоже висела картина, копия с Каналетто. В номере двенадцать картины не было и ночная посудина помещалась под кроватью. А вот номер тринадцать оказался заперт.

Он подергал ручку, но тщетно. Тогда он постучал. Быть может, миссис Краузе ошибалась, и гость еще не выехал отсюда. Хоган снова постучал. Опять безуспешно. Он уже поворачивался, чтобы уйти, но помедлил. Терять-то ведь нечего? Посмотрев по сторонам, он наклонился и посмотрел в замочную скважину.

За дверью была темнота. Странно, ведь там окна, а окна выходят на улицу. В ней должно быть светло, если, конечно, жалюзи не опущены. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть сразу. Наконец, глаза его различили ступени.

Комнаты не было. Просто ведущий вверх лестничный пролет сразу за дверью. Что там говорила Крисси о замене номеров на дверях? Так значит, это правда?

Хоган поднялся, бросив взгляд на полутемный коридор. Войти в чужой дом – это одно, но взломать дверь – совсем другое. Однако у него еще есть время. И может, будет материал для статьи. Черт побери, он должен разузнать, что все это значит.

Глубоко вздохнув, он надавил плечом на дверь.

Кафе было переполнено, все столы заняты. Официантам приходилось прокладывать себе путь в толпе. На сцене играло струнное трио, но на фоне общего шума их усилия пропадали даром.

Они сидели за угловым столиком. Грэгг взглянул на

– Вы не едите.

– Не могу, – покачала головой Кристэль. – Я еще не могу опомниться…

– Я знаю. – На его лице мелькнула улыбка. – Поверьте мне, дорогая, я не хотел говорить вам… По крайней мере, подобным образом. Но иногда не остается выхода. – Он потянулся к ее руке. – Если вы считаете, что я мало уделял вам внимания и слишком прозаично предложил свою руку и сердце, я обещая загладить вину в будущем. Что вы скажете о медовом месяце за границей?

Кристэль встретилась с ним взглядом, и Грэгг кивнул.

– Я имел в виду Европу, но, быть может, вы предпочтете экзотику Востока? Мы могли бы отправиться в плаванье из Сан-Франциско – кстати, навестим вашу мать. Вам нравится этот план?

Она поколебалась.

– Я должна решить прямо сейчас?

– Разумеется нет. У нас масса времени. – Его рука крепко сжала ее пальцы. – Перед нами целая жизнь. Знали бы вы, как я ждал этой минуты…

Кристэль старательно прислушивалась к отголоскам своих мыслей:

«Я же вижу его насквозь – неужели именно этим способом он завлекал всех тех женщин? Ну и дуры же они были! Да и он тоже хорош. Не стоит его бояться».

– … и хотел дать вам это, – продолжал Грэгг. Он достал что-то из жилетного кармана. Не успела Кристэль заметить движения, как он нашел ее руку. Она ощутила, как на палец скользнул холодный обруч.

Его хватка ослабла, и она склонилась, глядя на сверкающий алмаз.

– Вам нравится?

Она кивнула: иного ответа после такого подарка быть не могло. Теперь он снова завладел ее рукой и, целуя, щекотал кончиками усов ее пальцы.

Как бы то ни было, но кольцо произвело впечатление на Кристэль: камень был очень велик. Значит, так же он ухаживал и за другими? Они тоже получали подобные подарки? Если и так, они недолго наслаждались ими.

Эта мысль заставила ее похолодеть. А что если есть только одно кольцо, предлагаемое каждой жертве? Внезапно ее охватила паника, но она кое-что вспомнила, и это принесло облегчение. Она не такая, как другие: у нее был защитник. Зайти в кафе было ее идеей, ведь Чарли Хоган придет только к шести. И тогда она вздохнет с облегчением, потому что окажется в безопасности.

Сейчас она тоже в безопасности. По крайней мере, можно улыбнуться в ответ на предложение Грэгта покинуть кафе...

– Пойдем к лагуне, – сказал он. – Если мы окажемся там пораньше, сможем найти хорошее местечко, чтобы посмотреть на фейерверк. Я полагаю, сегодня вечером он будет необычным.

Снаружи уже темнело, но залитый сиянием Белый Город бросал вызов угрюмому небу.

Грэгг взглянул на небосвод, раскинувшийся поверх этого сияющего великолепия.

– Сегодня непременно пойдет дождь.

Кристэль взглянула на собирающихся перед Променадом, за которым размещались главные площадки Ярмарки.

– Похоже, люди об этом и не задумываются, – заметила она. – Все же, это последняя ночь.

– Их последняя ночь, – улыбнулся Грэгг. – Но для нас она первая. – Он взял ее под руку. – Итак, идем?

Она стояла в нерешительности, подбирая причину для отказа.

– Мы и впрямь останемся здесь?

Улыбка Грэгга исчезла.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Слегка болит голова. – Она храбро кивнула. – Ну конечно, если вы очень хотите увидеть фейерверк…

Чепуха, – Грэгг тронулся вперед. – Вы совершенно правы. Мне вовсе не хочется толкаться здесь. И если хлынет дождь, мы уже будем дома.

Дома. Он говорит о замке. У Кристэль перехватило дыхание, но она напомнила себе о том, что там ее будет ждать Хоган. Теперь она была благодарна ему вдвойне. Появилась причина для того, чтобы убраться отсюда как можно скорее: у Грэгга наверняка есть на нее какие-то виды, и она предпочтет ничего о них не узнать.

Мысль о Хогане согревала ее, пока они проталкивались к выходу. Оказавшись там, Кристэль обернулась.

Казалось, залитая огнями Ярмарка простирается до самого горизонта. И на этом пространстве толпится полмиллиона людей, снующих среди диковин прошлого и чудес сегодняшнего дня.

Всемирная Ярмарка. Разве можно поверить, что она когда-то кончится?

И все же это так: сегодня ночью вспыхнут и погаснут все огни и все собравшиеся здесь люди тоже погаснут в свое время. Современные чудеса смешаются с диковинами прошлого. Вскоре не останется ничего, кроме древней истории, далекой, как и времена самого Колумба. Как выглядела эта земля четыреста лет назад? Болотистые луга, тусклые и безжизненные. Возможно, она будет такой же снова еще через четыреста лет. Боже, как быстро мы превращаемся в пыль.

– Новости! Сенсация! Сенсация! Не проходите мимо!

Крик мальчишки-газетчика вывел Кристэль из задумчивости, когда они вышли на улицу.

– Газета, в такой час? – Грэгг нахмурился, затем подозвал мальчишку:

– Возьми, – он вынул монету и, взяв газету, развернул ее. Глаза его быстро пробежали по заголовкам.

– Что там? – спросила Кристэль.

– Умер Картер Гаррисон. – Грэгг читал быстро, покачивая головой. – Убит, застрелен неизвестными на пороге собственного дома. Полагают, убийцей был человек, которому отказали в работе – гражданский служащий. Грэгг заговорил громче. – Немыслимо! – Он сердито скомкал газету. – Что стало с законом и порядком? Застрелить прямо на улице уважаемого, добропорядочного гражданина – никто не застрахован от этого. Почему полиция не может защитить вас от таких маньяков? – Он резко смолк. – Извини, – пробормотал он. – Идем: нужно спешить, пока не начался дождь.

Никто не застрахован от этого. И вдруг, после прикосновения его руки, она поняла, что лишь одно может вернуть ей уверенность в безопасности. Пройти по улице вот так с Чарли Хоганом.