Повесть «Коснувшись неба» — вторая книга задуманной автором трилогии «Взлет» (первая книга «Взлет» вышла в издательстве Профиздат в 1978 году), посвященной ученикам отца русской авиации профессора Н. Е. Жуковского.

В основу этой книги легли помимо документальных источников также личные воспоминания А. А. Архангельского и его друзей и товарищей по работе в ОКБ, которым руководил А. Н. Туполев: С. М. Егера, Д. С. Маркова, Г. Е. Болотова, Г. И. Зальцмана, М. М. Егорова, А. С. Благовещенского, академика А. А. Микулина, А. А. Кобзарева, М. П. Кочеткова, жены — Н. Д. Архангельской и его друга выдающегося советского поэта Сергея Михалкова, которым автор приносит глубокую признательность.

Автор считает своим приятным долгом выразить благодарность генеральному конструктору А. А. Туполеву и членам назначенной им комиссии, рецензировавшей рукопись книги, за ценные замечания и дополнения.

Автор особенно признателен старейшим сотрудникам А. А. Архангельского — лауреату Ленинской премии Г. Е. Болотову и лауреату Государственной премии СССР Г. И. Зальцману за научное редактирование рукописи книги, что во многом облегчило решение поставленной перед автором задачи.

Старейший авиаконструктор Александр Александрович Архангельский человек большой и удивительной судьбы. Его биография — живая история русской и советской авиации.

Он — один из любимых учеников отца русской авиации профессора Николая Егоровича Жуковского, в воздухоплавательный кружок которого он пришел еще студентом Императорского Московского технического училища в 1912 году.

А уже в 1913 году его имя упоминает Н. Е. Жуковский в своей статье, указывая, что он выполнил расчет воздушного винта Джевецкого.

В годы первой мировой войны А. А. Архангельский работал в расчетно-испытательном бюро под руководством Н. Е. Жуковского, выполняя расчеты самолетов по заданию военного ведомства.

Для работников авиации победа Великого Октября ознаменовалась вскоре созданием Центрального аэрогидродинамического института — ЦАГИ, в числе первых организаторов которого был и Александр Александрович.

А затем он становится ближайшим соратником такого выдающегося создателя советских самолетов, как Андрей Николаевич Туполев, с которым его связывала теплая дружба на протяжении 64 лет.

Он участвовал в создании всех самолетов, выпущенных в конструкторском бюро.

В тридцатые годы, когда партия поставила перед авиацией задачу летать выше всех, дальше всех и быстрее всех, он под руководством А. Н. Туполева создал знаменитый скоростной бомбардировщик СБ, который прославил имя своего конструктора.

Именно к этому времени относится мое знакомство с Александром Александровичем, когда я, еще молодой конструктор спортивных самолетов, начинал свою работу в авиации.

Уже тогда Александр Александрович был окружен всеобщим уважением, которое он снискал как выдающийся конструктор.

Позже он, будучи первым заместителем А. Н. Туполева, участвовал в работе над модификацией пикирующего бомбардировщика Ту-2, громившего врага в годы Великой Отечественной войны, бомбардировщика Ту-4, а с начала реактивной эры — бомбардировщиков Ту-14, Ту-16 и других боевых машин, которые и сегодня охраняют небо нашей Родины.

Пассажирские реактивные лайнеры аэрофлота, начиная с Ту-104 и кончая Ту-154, создавались при его непосредственном участии.

Архангельский — очень интересный человек, огромной культуры и обаяния. Его талант, доброта и сердечность завоевали любовь и уважение всех, с кем когда-либо он работал.

Родина высоко оценила заслуги А. А. Архангельского: он Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трех Государственных премий, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук.

Хорошо, что в свет выходит книга, посвященная жизни и деятельности Александра Александровича Архангельского, с которым я дружен уже многие годы и которого глубоко уважаю и люблю [1].

Уверен, что такая книга о нашем старейшем заслуженном авиаконструкторе будет интересна самому широкому читателю, так как она ярко рассказывает о рождении и становлении детища нашей партии и народа — советской авиации.

Неяркий свет керосиновых фонарей выхватывал из сумерек доски перрона, фронтон вокзала, силуэты суетящихся пассажиров, монументальную фигуру станционного жандарма и вагоны готового к отправке поезда. Шура, приникнув грудью к открытому окну, кусая изо всех сил губы, чтобы не расплакаться, впился взглядом в бледное лицо отца, стоявшего на перроне.

В эти мгновения воспоминания его коротенькой детской жизни молнией проносились в голове. Детская в их доме на Комиссариатской улице в Казани. Игры с братьями, старшим — Борисом и младшим — Володей. Уроки их гувернантки и прогулки с ней. Необозримые просторы Волги. А больше всего он любил вечера, когда отец, Александр Семенович Архангельский, вернувшись из университета, где он был профессором литературы, или, как тогда говорили, изящной словесности, пообедав, звал детей к себе в кабинет. В кабинете, заставленном застекленными шкафами с книгами, стоял большой диван. Дети немедленно залезали на диван с ногами, прижимались к отцу. Сам Шура больше всего любил прильнуть щекой к теплому папиному жилету, а тот, обхватив левой рукой худенькие плечи ребенка, начинал рассказывать сказки. Сказок он знал множество и, кроме того, придумывал их сам. С тех пор Шура полюбил сказки. И спустя более полувека многие инженеры недоуменно переглядывались: на столе у заместителя генерального конструктора они порой замечали книжку сказок.

Отец нежно любил своих сыновей, но, пожалуй, больше всего любил среднего — его, Шуру.

Мать — очень красивую и еще молодую женщину — дети, пожалуй, любили не меньше отца, хотя она была очень строга.

И вот между родителями что-то произошло, и теперь они, дети, навсегда уезжают с матерью из Казани в Москву, к ее братьям домовладельцам Поповым.

Звонко ударил станционный колокол, ему отозвался свисток кондуктора, прогудел паровоз, лязгнули буфера, и поезд тронулся с места, увозя Шуру навсегда из самой счастливой страны его детства.

…Москва показалась Шуре огромной и оглушительной. Трамваи, извозчики, пешеходы — все это мелькало перед глазами, звонило, шумело, кричало.

Семья поселилась на Покровке, в одном из пятиэтажных домов, принадлежавших Поповым, в большой пятикомнатной квартире на верхнем этаже.

Детей тут же определили в гимназию. Старший, Борис, стал ходить во 2-ю гимназию на Разгуляе, где потом разместился строительный институт. А Шура и Володя — в 4-ю. Она находилась неподалеку от их дома, у Покровских ворот, в старинном синем дворце, раньше принадлежавшем графу Разумовскому. Тогда еще Шура не знал ни профессора Николая Егоровича Жуковского, который жил поблизости в небольшом домике в Мыльниковом переулке [2], ни того, что сам Николай Егорович в свое время учился в этой же гимназии.

О том, что на Дальнем Востоке идет русско-японская война, Шура знал не только из газет: брат его матери Николай Евграфович Попов находился там в качестве военного корреспондента и даже был ранен.

Николай Евграфович Попов был удивительным человеком: неутомимый искатель приключений, путешественник — участник экспедиции на дирижабле «Америка» к Северному полюсу в 1909 году, затем один из самых известных первых русских летчиков, он очень нравился Шуре.

Но о том, что русскую армию ждало поражение на полях Маньчжурии, Шура не знал, как и того, что надвигается первая русская революция.