Они свернули на свою улицу. Вдалеке промелькнули развалины пятиэтажки, несколько высоких, мертвых, не спиленных еще деревьев. Оживляли унылый пейзаж молодые зеленые растения, тянувшиеся к небу в каждом дворике. Люди замаливали грехи перед природой, желая помочь ее возрождению.

— Мама, можно к нам Нана придет? Завтра? — нарушила за взрослых молчание маленькая умница Тамара.

— Почему бы нет? А что папа скажет? — попыталась Лили включить в разговор мужа.

— Меня завтра не будет. Ты, хозяйка, остаешься, ты и решай, — отмазался Тенгиз. Мыслями он сейчас был очень далеко.

Мимо них по улице с пожеланиями здоровья проходили их друзья и знакомые. Несколько раз Лили специально остановилась, чтобы поболтать с подругами. Тенгиз тихо закипал, но молча отходил в сторону, ожидая свою жену.

Наконец, они дошли до дома. Тенгиз усталым взглядом окинул «свою крепость». Серго и Кети, в отличие от него, достался почти готовый дом родни. Тенгиз же вложил в свое жилище огромный труд, отстроив дом практически на пустом месте. Здесь каждая дощечка, каждая черепичка на крыше хранила тепло его рук. А потом под эту кровлю пришла молодая хозяйка, украсив его зелеными растениями, вдохнув в него душу и любовь.

«Если жизнь хороша, что же все так дерьмово?!» — вспомнилось Тенгизу. А что Лиле? Третью подругу повстречала. И с ней тоже надо языком почесать?! Ничего, что мужу завтра уезжать?! Интересно, она хоть немного его еще любит?! Тенгиз почернел от злости, но, чтобы не показать виду ушел в дом. Дочка осталась с женщинами, и, судя по ее смеху, ей скучно не было.

Солнце потихоньку клонилось к горизонту. Небо на западе все больше и больше насыщалось красками. Хотя, было еще жарко. Тенгиз прошел в дом, понюхал воздух. Ну, конечно, горячим обедом и не пахнет. Он не знал, что Лили ждала его, приготовила мясной суп, превосходное второе блюда, а потом, не дождавшись его, убрала в холод. Тенгиз снял пиджак, кепку, портупею, разрядил пистолет. Раздраженно распахнул окно, а то уж больно воздух в доме был тяжелый. Направился наверх, где хранилось кое-что из снаряжения. Достал свой армейский рюкзак американского производства (в свое время выменял у одного американского капрала на бутылку настойки, влагопоглотители от противогаза, и старые, но очень хорошо сохранившиеся сапоги). Вытащил из-под кровати железный ящик с замком, где хранилось оружие и боеприпасы. Убрал пистолет. Достал кое-что из вещей на завтра… запасное белье. Залатанный свитер с гордой надписью «Adidas». Тельняшка. Пара теплых портянок. Спальный мешок. Противогаз. Общевойсковой защитный комплект…А где он, кстати?

Хлопнула дверь тамбура. В дом наконец-то вошли жена и дочка. Тамара подошла к папе, с интересом наблюдая за тем, как он перекладывает столько интересных вещей.

— Папа, а ты опять уходишь?

— Да, милая. Завтра. — Тенгиз с любовью поцеловал девочку. Продолжал собираться, демонстративно гремя коробочками и энергично перекладывая вещи с места на место. На Лили он не смотрел.

— Опять тебя не будет? — разочарованно сказала Тамарочка. — А в воскресение ты ведь обещал поиграть со мной! И Нана хотела прийти…

— Дела, девочка моя. Извини, пожалуйста. Мне надо собраться.

— Все у тебя дела и дела… — Тамарочка обиженно надула губки и ушла в свою комнатку. Ей хотелось плакать.

— Видишь, даже дочь тебе говорит, что ты дома не бываешь! — с укоризной сказала Лили.

— А я что, на рыбалку собираюсь? Или на пьянку?! — со злостью парировал Тенгиз.

— А сегодня что? Сам сказал, что ненадолго, и вдруг в Хашури уехал со своим Серго! А мне, конечно, говорить не надо!

— А я сам знал?! Знал, что так получится?!

— Ты никогда ничего не знаешь!

— Да что ты говоришь! Это она мне говорит, а?! — Тенгиз от досады взмахнул рукой.

— Да! А я что, не человек?! — сорвалась вдруг Лили, отодвинув добрые слова Кетеван в дальний угол сознания. — Ты в Хашури ездил. А дочке ничего купить не мог. Хоть бы конфет каких-нибудь… Или молока!

Тенгиз понял, что жена права. Действительно, был в Столице, и ничего не привез, даже для дочки. Он сжал губы, но приготовил ответный выпад:

— Знаешь что?! Я по делу ездил! У меня не было времени по лавкам ходить! Хочешь, у Серго спроси, Серго тебе докажет…

— Да что мне твой Серго?! — вскрикнула Лили, вытирая пот со лба. — Какие у вас дела? Что тебе там самолеты мерещатся? И не стыдно было такой ерундой занятых людей в Хашури беспокоить.

Тенгиз побагровел.

— Не лезь в мужские дела! Сколько раз говорить! Сама бы хоть раз дома посидела! Дочка у нее то с тетей Нино, то с тетей Софико! А сама…

— Ты мне что сказать хочешь?! Что я гулящая женщина?! — У Лили задрожали брови. — Отвечай, ты это хочешь сказать?!

В этот момент в комнату вошла Тамарочка. Увидев, как любимые мама и папа выясняют отношения, она скривила губки и отошла к печке:

— Опять вы ругаетесь?!

— Тамара, уйди к себе в комнату! Уйди, я сказал! — закричал Тенгиз.

Девочка, захлюпав носиком, утирая глазки, ушла. Слезы любимой дочки подействовали на Тенгиза, как ушат холодной воды. Но Лили окончательно разозлилась:

— Не смей на девочку орать! Не на заставе!

— Не командуй, жена! Помолчи лучше!

— Я сама разберусь, когда мне молчать!

— Ты меня хоть немножко еще любишь?! — ляпнул неизвестно зачем Тенгиз. Лили это окончательно вывело из равновесия:

— Нет, конечно, что за глупости! Как я могу любить?! Я же гулящая!

— Я этого не говорил!

— А кто мне это сказал?!

— Не любишь уже — так и скажи!

— Это ты меня не любишь!

— Да что же за вздорная женщина, язык без костей! — Тенгиз вскочил с кровати, с силой шлепнул об пол найденный наконец-то ОЗК. Лили, уже собиралась выпалить мужу какую-то гадость. Но вдруг их ссору прервало завывание сирены с улицы.

— Что это? — Супруги замолчали, вслушиваясь в тревожные звуки.

Работали ручные сирены на границе поселка, на смотровых вышках. Вот сирена взвыла, и тут же стихла. И снова взвыла, и проревела уже дольше, и опять стала стихать.

Тенгиз выбежал во двор. Значительной силы ветер трепал за кудри молодые деревья. Небо на западе было багрово-красное, почти кровавое. В кровавом воздухе дрожал огненный солнечный диск. По улице бежал Ашот — тринадцатилетний мальчик-армянин. Он бежал вдоль домов, и взволнованно кричал:

— Пыльная буря! Пыльная буря идет с севера! Пыльная буря!

— Тенгиз, что случилось? — Забыв про ссору, на крыльцо вышла испуганная Лили. Она в страхе смотрела на кровавое небо. Ветер, как наглый ухажер, шевелил волны ее роскошных волос.

— Буря идет! Закрывай все окна в доме! Убирай цветы! Я сейчас вернусь.

Лили бросилась в дом. Тенгиз побежал в стойло, где беспокойно хрипели кони и хрюкали свиньи. Там захлопнул все окна. Затем подбежал к колодцу, плотно закрыл его круглой деревянной крышкой. Достал из укромного местечка заранее припасенные огромные полиэтиленовые листы. Накрыл полиэтиленом закрытый колодец, туго завязал веревкой. Остальные листы стал натягивать над грядками.

Ветер усиливался, норовил мешать работе. А действовать надо было быстро.

Лили в это время снимала цветы в висячих горшках, относила их в дом. Бессовестный ветер теребил ее платье, норовя задрать подол. Лили придерживала платье и приговаривала своим цветочкам:

— Не бойтесь, мои хорошие, я вас спрячу!

Она быстро снимала цветочные горшки и почти бегом относила их в дом, не забывая попутно успокаивать плачущую Тамарочку.

Тенгиз уже задумался, а не взять ли противогаз из дома? Однако, перед этим проворно заскочил по лестнице на крышу, закрыл дымоход тщательно подогнанной металлической заслонкой.

Вдали небо и земля уже смешались в уродливом желто-коричневом мареве. Видимость падала с каждой минутой.

Повсюду суетились люди. Прохожие поспешно бежали домой. Уводили коней, конопатили щели в домах. Закрывали парники деревянными щитами. Где-то раздался звон разбитого стекла. Тенгиз не смог разобрать, с какой стороны.