— Грэн очень умный, — произнесла Пойли, — он спасёт нас.

— У него ничего не выйдет, — упрямо сказала Той. В порыве нахлынувшей на него ярости Грэн швырнул в Той стекло.

— Ты — дура! У тебя одни лягушки в голове. Это ты должна стать изгнанницей! Это тебя нужно гнать отсюда!

Она поймала стекло и отбежала в сторону.

— Грэн, ты — сумасшедший! Ты не понимаешь, что говоришь! Уходи! — кричала она. — Иначе нам придётся убить тебя!

Грэн резко повернулся к Вегги.

— Ты же видишь, как она относится ко мне, Вегги! Она не может быть лидером. Либо мы с тобой должны уйти, либо она!

— Той никогда не делала мне больно, — мрачно проговорил Вегги, стараясь избежать ссоры. — Я не собираюсь быть изгнанником.

Той почувствовала, что именно сейчас нужно действовать.

— В группе не может быть противоречий. Иначе она погибнет. Это — закон, Грэн или я. Один из нас должен уйти, и вы обязаны решить, кто. Высказывайтесь. Говорите, кто хочет, чтобы ушла а, а не Грэн?

— Это нечестно! — крикнула Пойли.

И наступила неловкая тишина. Вес молчали.

— Грэн должен уйти, — прошептала Дрифф.

Грэн выхватил нож. Вегги тут же вскочил и вытащил свой. За ним Май сделала то же самое. Вскоре они все стояли, обнажив оружие. Все против одного. И только Пойли не двинулась с места.

Грэн побледнел.

— Отдай моё стекло, — потребовал он, протягивая руку к Той.

— Оно наше, — ответила она. — Мы сможем сделать маленькое солнце и без твоей помощи. Уходи, пока мы не убили тебя.

Последний раз он посмотрел на их лица. Затем развернулся и молча пошёл прочь.

Бесцельно бродя по лесу, Грэн вдруг почувствовал, как что-то легко и безболезненно упало ему на голову. Уже несколько раз на растениях и живых существах Грэн видел чёрный грибок, похожий на человеческий мозг. За многие миллионы лет эволюции таковым стал обыкновенный гриб-сморчок. Теперь это был морэл, постигший совершенно иной способ существования.

Некоторое время Грэн стоял, боясь пошевелиться. Потом он поднял руку. Но тут же опустил. Голове было прохладно, он почти не чувствовал её. Наконец он сел, прислонившись спиной к большому валуну, и посмотрел в том направлении, откуда пришёл. Впереди была полоска берега, залитая солнечным светом, а прямо над ним — листва, переливающаяся различными оттенками зелёного и белого цветов. Грэн безразлично смотрел на все это, пытаясь постичь смысл окружающего.

Он знал, что всё это будет существовать и после его смерти, — растительность станет ещё богаче, так как растения вберут в себя фосфаты, находящиеся в его теле. Нехорошо, конечно, что он уйдёт не так, как это делали многие поколения его предков, но у него нет никого, кто йог бы позаботиться о его тотеме. В конце концов, жизнь коротка, и в этой жизни он ничего из себя не представляет.

“Ты — человек”, — раздался вдруг голос.

Это был тихий, внутренний голос, не имеющий никакого отношения к голосовым связкам. Как старая пыльная арфа, он дребезжал где-то внутри его головы.

Грэн удивился. В его нынешнем состоянии он бы не удивился вообще ничему. Он сидел в тени камня, прислонившись к нему спиной, у него было обычное тело; так почему не может быть голосов, соответствующих его мыслям?

— А кто это говорит? — нехотя спросил он.

“Ты можешь называть меня морэлом. Я не оставлю тебя. Я могу помочь тебе”.

У Грэна возникло подозрение, что морэл никогда до этого не говорил, так медленно он подбирал слова.

— Мне нужна помощь, — сказал Грэн. — Я — изгнанник.

“Я вижу это, Я теперь с тобой, чтобы помочь тебе, и я всегда буду с тобой”,

Грэн совершенно ничего не понимал, но всё-таки спросил:

— А как ты поможешь мне?

“Так же, как я помогал другим существам. Попав к ним, я их никогда не покидаю. Многие существа неразумны: у них нет мозга. А я — мозг. Я собираю мысли. Я и мне подобные, мы существуем как мозг, поэтому существа, к которым мы попадаем, — разумные и способны на очень многое”.

— И я стану умнее, чем другие люди? — спросил Грэн.

Берег по-прежнему был залит солнечным светом. В голове у Грэна все перемешалось. Он как будто разговаривал с богами.

“Раньше мы никогда не попадали к людям, — продолжил голос, уже быстрее подбирая слова. — Мы, морэлы, живём только на границах Номансланда. Вы — живёте только в лесах. Ты — хорошая находка. Я сделаю тебя могущественным. И всюду, куда бы ты ни пошёл, ты будешь брать меня с собой”.

Грэн не ответил. Он сидел, по-прежнему прислонившись спиной к камню, совершенно обессиленный, и хотел только одного — чтобы поскорее проходило время.

Голос задребезжал вновь:

“Я много знаю о людях. В этом мире ужасающе долге тянется время. Однажды, очень давно, ещё до того, как солнце стало горячим, двуногие, подобнее тебе, правили миром. Вы тогда были большими, в пять раз выше, чем ты сейчас. Вы стали маленькими, чтобы жить в новых условиях, чтобы выжить любым возможным способом. В те дни мои предки были маленькими, но все изменяется, хотя настолько медленно, что эти изменения происходят незамеченными. Сейчас вы — маленькие существа, настолько малы, что я могу поглощать вас”.

Выслушав все это и немного подумав, Грэн спросил:

— Откуда ты все это знаешь, морэл, если до этого ты никогда не встречал людей?

“Я исследую строение твоего разума. Многие из твоих воспоминаний и мыслей достались тебе от прошлого, но они хранятся так глубоко, что ты не можешь добраться до них. А я могу. По ним я читаю историю прошлого тебе подобных. Я и мне подобные могут быть такими же великими, какими были вы…”

— И я тоже стану великим?

“По всей вероятности, так оно и будет…”

И вдруг Грэн почувствовал, что засыпает. Спал он крепко, и ему снились сны. Однако потом он не мог вспомнить, что это были за сны.

Внезапно он проснулся. Рядом что-то двигалось. Недалеко от него, в лучах солнечного света, стояла Пойли.

— Грэн, дорогой мой! — произнесла она, увидев, что он проснулся. — Я покинула остальных, чтобы быть с тобой. Чтобы стать твоей женщиной.

Теперь его ум был ясен, чист и быстр, как родниковая вода. Слишком многое из того, о чём он не знал, доставляло ему боль. Он вскочил.

Пойли с ужасом увидела у него на голове такой же грибок, какой был на деревьях и уиллах. Мягко переливаясь, он уходил вниз по шее и заканчивался полукольцом у ключицы.

— Грэн! Грибок! — отшатнувшись, в страхе закричала она. — На тебе грибок!

Он подскочил к ней и схватил за руку.

— Все хорошо, Пойли, Страшного ничего нет. Грибок называется морэлом. Он не причинит нам вреда. Он может помочь нам.

Пойли не ответила. Она знала законы леса и Номансланда. Здесь каждый был сам за себя, а не за кого-то. Смутно она догадывалась, что в действительности морэл и питался, и распространялся за счёт других. А раз так, то он был достаточно умён, чтобы убивать своего кормильца как можно медленнее.

— Это плохой грибок, Грэн, — настаивала она. — Он не может быть хорошим.

Грэн опустился на колени, увлекая за собой Пойли и шепча ей ласковые слова. Он погладил её коричневые волосы.

— Морэл многому научит нас. Мы станем намного лучше. Сейчас мы жалкие существа, и ничего плохого нет в желании стать лучше.

— Как грибок может сделать нас лучше!?

У Грэна в голове заговорил морэл:

“Она, конечно же, не умрёт. Две головы лучше, чем одна. Ваши глаза будут раскрыты. Вы будете, как боги!”

Почти слово в слово Грэн повторил для Пойли то, что сказал морэл.

— Наверное, тебе лучше знать, Грэн, — неуверенно начала она. — Ты всегда был очень умным.

— Ты тоже будешь со мной, — прошептал он, обнимая Пойли.

Кусок морэла упал с шеи Грэна ей на лоб. Она сжалась, попыталась поднять руки, чтобы сбросить его, а потом закрыла глаза; когда она их открыла, они были ясными и спокойными.

Пойли притянула Грэна к себе, и в тёплых лучах солнечного света он стал её мужчиной.

Наконец, они поднялись, улыбаясь друг другу. Грэн посмотрел под ноги.