Жан Рэй (1887–1964) — известный бельгийский фантаст, опубликовавший несколько десятков новелл и около сотни коротких романов и повестей («Круги ужаса», «Великий ноктюрн», «Книга фантомов», «Мальпертюи» и др.); большую известность завоевала многотомная серия о похождениях детектива Гарри Диксона. Его произведения переведены на многие языки, включая японский.

В своем творчестве Жан Рэй во многом отразил собственный жизненный опыт — опыт моряка, искателя сокровищ, авантюриста, «последнего пирата», как называли его друзья. С начала 30-х годов, уже в зрелом возрасте, он заделался журналистом; возглавил журнал «Браво», и постепенно литературное ремесло стало его основным занятием. В своих скитаниях от Карибского моря до побережья Австралии Жан Рэй не однажды сталкивался с неведомым, таинственным и загадочным; это и заняло главное место в его сочинениях, представляющих необычный сплав приключений и фантастики. Обыденность, заурядность нашего мира удивительно искусно сочетается у Жана Рэя с фантасмагоричностью параллельных миров, как бы смутно прорисовывающихся на заднем плане, населенных сверхъестественными существами, кровожадными божествами древних культов, мрачными гениями зла. Эти представители демонических миров роковым образом оказываются на пути героев Жана Рэя — студентов, бродяг, торговцев, мелких служащих или добропорядочных буржуа. Они неожиданно сталкиваются с необъяснимым ужасом, бросающимся на них, словно хищный зверь из засады. После этого обстановка резко меняется; повседневные явления, привычные предметы — книги, трубки, лестницы, зеркала — становятся зыбкими, ненадежными, опасными. Тем не менее герои Жана Рэя вступают в схватку с ужасом, нередко не имея никаких шансов на успех, но почти всегда побеждают, ибо люди должны побеждать страх, иначе конец надеждам, конец человечеству, конец всему.

Новелла ужасов Жана Рэя — прямая наследница готического романа эпохи расцвета английского романтизма. Его творчество перекликается с творчеством таких мистиков и символистов, как Г. Лавкрафт и Э. По, однако оно лишено космически-высокопарного красноречия первого и туманной поэзии второго. Кроме того, если у Эдгара По обстановка тайны и страха возникает вокруг героя с искаженным, болезненным восприятием, так что нельзя сказать с уверенностью, реально ли все происходящее, или оно является продуктом воспаленного воображения, то у Жана Рэя действующим лицом является обычный человек со здоровой психикой, попадающий в обстановку иррационального кошмара.

Любое произведение Жана Рэя — образец той странной литературы, читать которую, как сказал друг писателя Анри Верн, значит бросаться очертя голову в опасное приключение, полное тайн и жути, и никто не может быть уверен заранее, что ему удастся вернуться назад.

И. Найденков

Это была «ве», латинская буква «V».

Два ряда пурпурных буков по сторонам дороги сходились на горизонте, вырисовывая на сумеречном небе эту гигантскую букву.

Несколько бледных звездочек прокололи небосвод в самой вершине острого угла.

Именно в этот момент меня охватило своеобразное чувство дурноты, ничем не оправданный страх, заставивший нажать на акселератор автомобиля.

Буква «V» продолжала свое величественное заглавное шествие.

Кто скажет мне, почему я, находясь в полном одиночестве, на бесконечной дороге среди болот и пустошей, поросших утесниками и папоротниками, почему я вдруг начал вспоминать слова, начинающиеся на «ве», и произносить их во весь голос?

— Вагранка… Воронка… Валет… Вампир…

— Вот именно! — пронзительно закричал кто-то рядом со мной.

Я затормозил так резко, что чуть не перевернулся. На тенистой обочине дороги находилось странное создание: мне сразу бросился в глаза длинный сюртук, над которым возвышался цилиндр неизвестной модели; лицо почти полностью закрывали огромные темные очки.

— Это именно то слово, которое я пытался вспомнить. Не думаете ли вы, что…

Только теперь я разглядел желтое морщинистое лицо и пару глаз, в которых светился недюжинный ум.

— Извините, — продолжал чудак. — Я профессор Паукеншлагер. Следовательно, вы согласны со мной: это…

Внезапно профессор отскочил назад на несколько шагов, и его небольшую физиономию, похожую на зимнее яблоко, исказила комическая гримаса крайнего удивления и гнева.

— Или вы действительно ничего не знаете о моей работе, — завопил он, — или вы шпионите за мной, и тогда вы просто каналья!

— Добрый вечер, господин профессор, — сказал я — Вы явно свихнулись. Итак, добрый вечер и прощайте!

Я протянул руку к стартеру.

— Нет, вы просто так не уедете!

Голос профессора прозвучал резко и властно. Одновременно я увидел — со вполне понятным испугом — направленный мне прямо в грудь большой автоматический пистолет.

— Я стреляю достаточно метко, — с издевкой заявил странный тип. — При первом же движении, которое мне не понравится, я убью вас, господин посланец доктора Тоттони.

— Доктора Тоттони? — воскликнул я с искренним удивлением. — Но я не знаю такого.

— Ладно, ладно… Тогда объясните, что вы делаете здесь, на этой пустынной дороге, по которой давно никто не ездит, и почему вы прокричали такие мерзкие, хотя и правильные слова?

Я попытался объяснить ему, что просто сбился с дороги.

— Возможно, — ответил профессор, — но у меня нет ни времени, ни желания проверять правдивость ваших слов. Что касается меня, то думаю, что я не был так уж не прав, когда заявил об агенте презренного Тоттони. Кроме того, я совсем не возражаю, чтобы кто-то из его сторонников присутствовал при моем триумфе.

— Господин профессор, — робко попытался я перебить его.

— Замолчите! Ваш автомобиль позволит мне наверстать упущенное время. Вперед! Съезжайте на эту проселочную дорогу слева. По ней вполне можно проехать… Но помните: при малейшем подозрительном движении я стреляю!

Мы остановились на опушке небольшого леса из высоких черных елей.

— Это здесь! — заявил профессор. — Вы поможете мне собрать небольшой прибор. Потом, если захотите, можно будет отдохнуть. Но прежде всего дайте слово, что не попытаетесь удрать!

— Зачем вам слово канальи?! — ухмыльнулся я.

На мне остановились зеленые огни сверкающих глаз.

— Я внимательно наблюдал за вами, пока мы ехали сюда, — медленно сказал профессор, — и теперь убежден, что Тоттони не посылал вас. Думаю также, что если сейчас отпустить вас, то вы обрадуетесь гораздо меньше, чем можно было бы предположить.

Это был не человек, а дьявол; он просто читал мои мысли.

— И подозреваю, — продолжал профессор, — что научный аспект приключения, которое позволю пережить вместе со мной, окажется для вас пустым звуком, потому что вы будете воспринимать все происходящее как журналист, то есть очень поверхностно…

— Откуда вы знаете, что я журналист?!

— Не задавайте дурацкие вопросы! Вы же сказали мне, пытаясь объяснить свое присутствие на этой дороге, что направлялись на открытие какого-то памятника на побережье.

— Да, это так!

— И вы направляетесь туда за двадцать четыре часа до начала столь незначительного события? Кто, кроме журналиста, способен на подобную глупость?

Его доводы меня не убедили. Я подозревал, что ученый с горящим взглядом действительно мог читать во мне столь же легко, как в открытой книге.

— Тем не менее, — продолжал он, — за те несколько лет, что провели в тропиках, вы приобрели вкус к приключениям и опасностям.

— Но…

— Никаких «но»! Мушиные точки следов от шприца для подкожных инъекций прекрасно видны на ваших запястьях! А теперь настроим мой прибор и подождем, что произойдет после этого. Имейте в виду, что я в долгу за мое первоначальное пренебрежительное отношение к вам.