Волны росли с неимоверной быстротой, высокие и низкие, острые и закругленные, беспорядочно перемешанные, а ветер срывал с их гребней белую пену.

И вот захлестал дождь. Но нет, это был не дождь и даже не ливень, а что-то непреодолимое, страшное — целые водопады, обрушивающиеся на бурлящие водяные массы. Казалось, закипел весь океан.

Белый несся вперед, перескакивая через тысячи клокочущих водоворотов, опьяненный яростью стихии, неукротимыми, колышущимися водяными массами, он нырял, оглушенный, в их кипящие гребни и проваливался куда-то вниз, в разверзающиеся хрустальные пропасти.

Скоро тучи затянули все небо. Волны стали еще выше, еще страшнее, еще яростнее налетали на торчащие зубья рифов и взрывались от ударов гигантскими гейзерами белой пены. Взрыв за взрывом! Рев и грохот!

Наступила ночь. Море почернело и как будто ожесточилось еще сильнее. Среди общего воя бури выделялся страшный рев вздымающихся волн с кипящими гребнями, похожих на огромные горы с заснеженными вершинами. Волна за волной! Дикий сумбур, хаос…

Внезапно во мраке появился какой-то огонек, подскочил кверху и исчез. Опять появился, покачнулся и снова исчез.

Дельфин поплыл туда. Что это? Звезда над волнами? Он усилил свои короткие выкрики, чтобы водяное эхо указало ему где рифы и он смог обойти их. Покрикивал и несся вперед, уверенный и спокойный, словно видел риф, освещенным солнцем.

Вот странная звездочка приблизилась! Сквозь завывания бури ясно послышался рокот пароходного винта, а в следующую секунду на гребень подступившей смоляной громады взлетел небольшой корабль. Перегруженная топка изрыгала огонь через трубы, иллюминаторы едва мерцали, по палубе, заливаемой волнами, ползали, вцепившись в поручни, матросы. Корабль метался из стороны в сторону среди разбушевавшихся водяных хребтов, повисал на мгновение на их ревущих вершинах с оголенным, беспомощно Крутящимся винтом и вдруг стремительно бросался оттуда вниз, в чернеющие водяные пропасти.

Где-то за нависшей над океаном тяжелой завесой из туч засверкали молнии, озаряя небо розовато-фиолетовым заревом, похожим на далекое полярное сияние. Над океаном с адским шипеньем пронесся смерч. Всасывая в себя воду, он поднимал ее в виде гигантской опрокинутой воронки, словно прял из растеребленного моря толстую черную нить.

Молнии приближались. Вот сверкнула ослепительно-синяя зигзага, разветвилась на три, задрожала и потонула в океане. Через несколько секунд грянул гром. Затем небо перерезало второй, третий, четвертый, пятый раз — красными, белыми, желтыми, зелеными молниями, все более близкими и пугающими.

Моряки заметили кипящие гейзеры над подводными рифами. Бешено зазвонил колокол.

Но в тот же миг корабль ударился о риф. Огни погасли, в огромную пробоину хлынула вода. Он успел еще в последний раз взобраться на гребень волны, затем провалился в ревущую бездну и больше не показывался.

И снова кругом был мрак, разрываемый порой вспышками молний. При свете их Белый увидел над волнами лодку, наполненную людьми; она переползала через водяные холмы, кренясь то на одну, то на другую сторону, подскакивала безвольно, но не тонула. Вот перед ней выросла огромная волна, может быть, в десять-двенадцать метров высоты, настоящая водяная стена. Но чудо! Волна не потопила маленькую лодку, напротив — подняла ее, забросила себе на спину, а сама скользнула под нее, прогрохотала и удалилась. За ней набежала вторая, третья, но лодка упорно не сдавалась.

Во время одной из вспышек, дельфин успел разглядеть плывущее около лодки бревно, в которое вцепился левой рукой человек, пытаясь правой ухватиться за борт. Но люди, сидевшие в лодке, злобно кричали на него, а один даже оттолкнул его веслом. Лодка и без того была переполнена, борта ее едва показывались из воды, взять его — значило погубить всех.

Вдруг Белый уловил своим чудесным эхолотом приближение какого-то огромного животного, и через несколько секунд среди волн появился гигантский кальмар.

Однорукий!

Дельфин в страхе отскочил назад по колышущемуся водяному холму, но, как видно, не он был нужен чудовищу. Оно устремилось прямо к шлюпке, впившись в сидевших там людей своим огненным взглядом. Кто-то увидел его и закричал. Этот полный ужаса вопль перекрыл грохот бури. Гребцы изо всех сил налегли на весла. А кальмар, уверенный, что такая неповоротливая добыча все равно не уйдет от него, с жестоким наслаждением носился около и с алчностью изучал их. В его глазищах то вспыхивали, то снова гасли зеленоватые огоньки. Но вот при спаде одной гигантской волны из воды показалась его громадная спина с двумя выпуклыми страшными глазами, перед которыми извивался целый лес щупалец.

Двадцатиметровая рука вытянулась вперед, ощупала дно лодки, обвила ее и подтащила к беспощадно растопыренным щупальцам, которые жадно схватили ее и уволокли под воду.

Дельфин поплыл дальше ни разу не оглянувшись на страшное место. Ведь это его не затронуло. Самый обыкновенный случай! И кальмар должен что-то есть! Как же иначе он будет жить?

Человек на бревне видел все. Потрясенный страшной драмой, он с трудом сумел подавить подступивший к горлу крик. Содрогаясь от ужаса перед нависшей угрозой, перед мыслью, что невиданное чудовище может протянуть и к нему свою гигантскую руку, чтобы утащить его в свое подводное царство, несчастный еще судорожнее впился пальцами в спасительное дерево.

С какой стороны подкарауливает его опасность?

А волны подбрасывали его, словно щепку, вверх, с рычанием проносились над ним, обливали его удушливой пеной, швыряли в ревущие водовороты.

Руки его слабели все больше и больше — от усталости, от напряжения, от ужаса! Долго ли они удержат его?

А где-то внизу, в черной беснующейся бездне, наверное, уже подстерегает его гигантское головоногое со зловеще горящими глазами, алчное и беспощадное…

Человек напряг последние силы и привязал себя поясом к бревну. А волны, будто покрытые пеной хищные челюсти, продолжали перебрасывать его с гребня на гребень.

Лишь на другой день угомонился тайфун. Черные тучи уползли на север, и небо засияло, яркое и блестящее. Посинели укрощенные волны. Длинные, тянувшиеся насколько видел глаз, они с шумом катились по океану и исчезали где-то вдали, словно колышущиеся под ветром травы на лугу.

Солнце выплеснуло на океан весь свой жар, освежило его, развеселило. Рыбы выплыли из глубин, ошалелые, голодные, и тут же набросились друг на друга.

На морском дне, покрытом, как бы щебнем, раковинами мидий, лежал на боку потонувший вчера корабль. Около его мачты неподвижно висели, будто воздушные шарики, несколько пестрых рыб, а по палубе прогуливался старый осьминог. Возле винта, среди оазиса из морских пальм-актиний старая устрица открывала и закрывала дверцы своего перламутрового домика, приросшего нижней створкой к коралловому кусту. Но неожиданно, уловив приближение крупной морской звезды, она захлопнула свою пористую раковину и затихла в ней. Несколько гребешков подскочили кверху и уплыли, шлепая по воде раковинами. Другие поспешили зарыться в песок. Звезда, темно-фиолетовая, почти черная, покрытая белыми шипами, словно серебряными гвоздиками, медленно шевеля своими бесчисленными ножками, подплыла к беспомощной неподвижной устрице, уселась на нее и, полив раковину своим желудочным соком, принялась терпеливо открывать крепкие створки. В сине-зеленой воде пронеслась разъяренная рыба-меч, преследующая стадо тунцов. Нагнала их и одним ударом подцепила последнего тунца на свое острие, затем повернула обратно, увлекая за собой крупную добычу. Огромный скат прижал ко дну неосторожно приподнявшегося калкана и когда, подобно черному бумажному змею, взмыл наверх, там, где миг назад лежала рыба, уже ничего не было.

Морская звезда навела свои лучи, и как только усыпленная ядом устрица разомкнула створки, выпустила наружу свой желудок и втянула в него хрупкую жертву. Но она не успела закончить пиршества. Через каменный кустарник бесшумно проползла пестрая улитка с тонкой, выпуклой раковиной. Морская звезда, парализованная, застыла на месте, а нападающая уперлась своим хоботом в ее колышущийся диск. Испускаемая им кислота вскоре растворила известковую броню звезды, пробив ее, словно сверлом. И тогда улитка высосала ее мягкие внутренности.