Мэгги не знала, но его родители уже выплатили деньги за их будущий дом. Он собирался на следующий день после того, как она скажет «да», повезти ее на гору и сделать сюрприз. Родители будут ждать снаружи с шампанским, чтобы отметить это. Но она сказала «нет».

Ей хотелось сначала покорить Нью–Йорк. Чарльз разрывался. Он не желал становиться у нее на пути, но знал, что если она поедет, то наверняка станет знаменитой и он ее больше не увидит.

В день, когда она уехала, он стоял рядом с ее родителями, улыбался, махал рукой, но едва поезд отъехал от станции, понял, что потерял ее. Он ее не винил: она не могла быть другой. Но чувствовал, что не сможет вытеснить ее из сердца. Неудивительно, что следующие пять лет он пил не просыхая.

Мэгги давным–давно погасила свет, а Этель Клип все сидела на кровати в своей лиловой ночной рубашке с нарисованными котами, накручивая на бигуди реденькие лиловые волосы и без конца переключая с местных новостей на CNN и Fox TV Этель было все равно, кто победит на выборах: ни один кандидат ей не приглянулся. Тем не менее она хотела знать, что творится в мире, дабы утром было на что пожаловаться. Конечно, Бренда ахала–охала вокруг Барака Обамы, а Мэгги политику не обсуждала и за кого голосовала – неизвестно. Этель же никто особо не нравился со времен Гарри Трумэна, с 1948 года, о чем она сразу всем и сообщала. Этель бывала резковата в суждениях. Она была старше, чем признавалась (в прошлом мае стукнуло 88), глуха на одно ухо и страдала ужасным артритом на оба колена, но, несмотря на возраст, не пропустила в агентстве «Красная гора» ни одного рабочего дня. Работать она любила. Благодаря работе и сердце ее продолжало биться. Некоторые с нетерпением ждут пенсии, чтобы путешествовать. Пфф! Были времена, когда люди путешествовали ради удовольствия, но теперь, насколько известно Этель, никакого удовольствия от этого не получишь.

Ей нравилось ездить на поездах, да только с тех пор, как поезда стали государственными, некогда изящные вагоны–рестораны с белыми льняными скатертями и прекрасными серебряными приборами превратились в дрянные кафешки, где народ во вьетнамках на босу ногу ест подогретые в микроволновке сэндвичи, пьет пиво и диетический лимонад. А полеты вообще за гранью. Стоять в длинной очереди, чтобы тебя обыскивали и просвечивали до кишок, как преступника. Черт, она не желает снимать обувь на глазах у незнакомых людей и ставить ее в грязное пластмассовое корыто. Много лет назад в самолетах подавали полный обед: ростбиф с подливкой или лобстера с хорошим вином и десертом. Теперь же – угощайтесь, пожалуйста – вода и пакетик арахиса. И даже если самолет не опаздывает, никто из служащих не поможет тебе с багажом. Когда она летала в последний раз, при попытке снять с ленты чемодан ее проволокло полкруга, и, если бы ее не поймал какой–то мужчина, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Да и чемодан–то оказался ЧУЖОЙ! Ее багаж потеряли. Как, объясните бога ради, чемодан с биркой «Атланта, штат Джорджия» мог улететь в Бьютт, штат Монтана, на совершенно другом самолете? А на машине как теперь ездить, скажите на милость? Тебя подпихивают сзади гигантские восемнадцатиколесные драндулетищи, пугают своими гудками до полусмерти. И даже если ты доберешься–таки до места назначения и тебя не раздавят по дороге в лепешку, там все равно все по–другому. Давным–давно, когда ты вселялся в гостиницу, тебя радостно приветствовали словами «Добро пожаловать». Теперь же какой–нибудь мальчишка за стойкой, не взглянув, спросит только: «Номер зарезервирован?» Так что Этель сидела дома.

Да и все равно она не могла уехать. Пока Мэгги и Бренда удерживают на плаву агентство «Красная гора», она будет барахтаться вместе с ними. А помня про Бебс Бингингтон (Бирмингемское Чудовище), которая так и вьется акулой вокруг их фирмы, нужно быть начеку двадцать четыре часа в сутки. У Этель уже зародились кой–какие подозрения, и будь она проклята, если позволит Бебс сыграть с Мэгги такую же грязную шутку, как с Хейзел.

Конечно, Этель христианка и все такое, но она до сих пор не может простить Бебс то, что та сотворила с Хейзел. Она над этим, разумеется, работает, но пока безрезультатно.

Бебс (Бирмингемское Чудовище) приехала в город десять лет назад из Нью–Джерси, стала членом Алмазного клуба и шесть лет подряд была ведущим агентом по продажам. В бизнесе Бебс – просто динамо–машина, это так, но чаще всего про Бебс говорили, что человек она дурной. Она даже не пыталась изобразить из себя хорошего человека, ну разве что перед клиентом. У Бебс было не только два лица, у нее было и два голоса. Общаясь с работниками или другими агентами, она отдавала приказы громким, резким тоном, которым можно лед рубить, с клиентом же говорила влажным, сиропным говорком. По определению Бренды, от ее попыток скопировать южное произношение стошнит и червяка. Говорят, каждый получает лицо, какое заслуживает, и в случае с Бебс – это правда. Кое–кто (Этель) однажды сказал, что Бебс – вылитая портовая крыса в цивильной одежде, неумолимая и жестокая, полная дрянь, но аккуратистка. С маленькими, колючими глазками–бусинками, с узким острым личиком и длинным острым носом – вылитый грызун, рвущийся к намеченной цели. Однажды на торжественном обеде, устроенном под лозунгом «Женщины в агентстве недвижимости», Бебс сидела за столом и щипала сыр, и Этель, пихнув Бренду локтем, прошептала: «Глянь, я ж говорила, что она крыса». Но Бренда возразила, что Бебс больше похожа на гончую с парой дрянных сережек в ушах.

Не только наружность Бебс раздражала Этель, но и то, как грубо та вела дела, какие кричащие рекламы помещала в газеты. Бебс давала объявления только заглавными буквами, и они просто орали на читателя:

СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ!

НЕ ПРОПУСТИТЕ!

БЕГОМ, А НЕ ШАГОМ!

ЗАХВАТИТЕ ЗУБНУЮ ЩЕТКУ!

Мэгги в объявлениях оперировала более мягкими понятиями: «Приготовьтесь влюбиться», «Изысканность прошлого», «Дом, в котором сбываются мечты» или «Ваш новый чудный дом ждет вас». Рекламируя менее дорогие дома, Мэгги писала: «Редкий шанс для разборчивого покупателя», «Очаровательный и по средствам» или «Совершенный дом для первой покупки и для желающих сэкономить». Бебс продавала те же дома под такими лозунгами:

ДЕШЕВО! ДЕШЕВО! ДЕШЕВО!

НАСТОЯЩИЙ СТИЛЬ!

ХВАТАЙ ПОКА МОЖЕШЬ!

БУДЕТ ЧЕМ ПОХВАСТАТЬСЯ!

Объявления Мэгги с рекламой элитных домов на горе были особенно краткими и простыми: «Цена договорная». А вот как Бебс продавала такие дома:

ЕСЛИ СПРАШИВАЕШЬ, ЗНАЧИТ,

ОН ТЕБЕ НЕ ПО КАРМАНУ!

Если объявление Мэгги гласит: «Большой, просторный дом, идеален для коллекционера и благотворительных выставок», то Бебс стесняться не станет:

ЕСТЬ КАРТИНЫ? СТЕН ХВАТАЕТ!

УЙМА МЕСТА ДЛЯ ВЕЧЕРИНОК!

На взгляд Этель, мягкости и утонченности в Бебс не больше, чем в магистральном тягаче «Мак», но с годами агентство Бебс Бингингтон втрое обставило «Красную гору» по продажам. Стало ясно, на что клюет публика, и Этель злилась так, что еще чуть–чуть – и начнет плеваться пулями.

Сейчас всякий имеющий отношение к их бизнесу знал, что Бебс не брезгует брать взятки у строительных компаний. Если строители положили глаз на какой–нибудь старый особняк, выставленный на торги, Бебс без промедления подкатывала к владельцу и уговаривала продать дом симпатичным молодоженам, специально нанятым на эту роль. А как только сделка оформлена, тут же у старого дома возникали бульдозеры, строители сносили особняк и едва ли не за ночь возводили на его месте дешевую в постройке ярко–оранжевую мегавиллу в средиземноморском стиле, больше всего похожую на мексиканский ресторан быстрого питания. А Этель злилась: «Какое вообще, к черту, отношение имеет средиземноморский стиль к Бирмингему?»