Откинувшись назад, Мэг звонко рассмеялась.

– Я? Ангел? Ну и ну! Теперь-то вы больше не заблуждаетесь, я полагаю?

Загадочно улыбнувшись, Седж молча пожал плечами.

– А теперь, Седж, – продолжила Мэг, – когда мы выяснили, как будем называть друг друга, о чем вы хотите побеседовать?

– Почему бы нам не поговорить о ваших лошадях? – предложил он, прекрасно зная, что эту тему Мэг готова обсуждать часами. – Раз уж я не могу пока посетить ваши знаменитые конюшни, может быть, ваш рассказ позволит мне хотя бы представить их?

И Мэг с энтузиазмом начала свое подробное повествование, в деталях объясняя, как выглядят здания из розового кирпича, построенные еще ее прадедом. Ее прекрасные глаза светились, когда она с любовью описывала просторные стойла, в которых содержалось более семидесяти лошадей.

Семидесяти лошадей?!

Эта цифра произвела на Седжа такое впечатление, что отвлекла от его увлекательного занятия– изучения золотистых крапинок в глазах Мэг. Но скоро его внимание переключилось на красиво изогнутые темно-каштановые брови, такие подвижные и выразительные, и он разглядывал их, пока девушка вела свой рассказ о раздельном содержании лошадей разных пород и об элитных чистокровках, размещенных в старейшем центральном помещении конюшен. Его глаза изучали очертания верхней губы с небольшой ямочкой в центре, пока Мэг описывала главный манеж, где потенциальным покупателям демонстрировались различные аллюры предлагаемых на продажу скакунов. Седж был совершенно очарован тем, как кончик ее языка периодически облизывал полную нижнюю губу, поэтому он пропустил мимо ушей большую часть из рассказа о маленьких вольерах и больших паддоках, а также о пастбищах и выгонах.

Время летело незаметно, пока Мэг угощала Седжа историями о многих знаменитых скакунах, с которыми ей доводилось работать. Виконт был в восторге от ее живого, красочного повествования не меньше, чем от ее удивительной красоты. Никогда еще общение с женщиной не доставляло ему такого удовольствия.

Седж прервал ее длинное повествование о родословных и спросил об истории Блю Блейз. В ответ он услышал описание самых знаменитых скачек в Ньюмаркете, выигранных этим вороным жеребцом. Мэг рассказала и о Бристол Блю, том молодом чалом, которого она тренировала, и о своих планах на его будущую спортивную карьеру. Ее энтузиазм был заразительным. Прикованный к постели Седж словно побывал вместе с девушкой в конюшнях.

Восторженно обсуждая свою любимую тему, Мэг даже не заметила, что невольно придвигает свой стул все ближе и ближе, пока в конце концов не оперлась руками о накрытую покрывалом кровать.

– На этой неделе я собираюсь попробовать Бристола на более высоких барьерах, – сказала она с явной гордостью. – А затем мы будем работать на северных полях, там у нас самые сложные препятствия.

Седж улыбнулся и словно невзначай накрыл ладонью ее руку.

– Расскажите мне еще, – попросил он. И она рассказала.

Седж смотрел в окно спальни и думал о том, как ему не хватает его друзей. Он был одинок. По крайней мере именно этим он объяснял самому себе свое неудержимое влечение к Мэг Эшбертон. Это все от одиночества. Глядя на пухлые белые облака на фоне ясного голубого неба, он гадал, чем занимается Мэг. Возможно, скачет верхом на своем любимом чалом– глаза горят от возбуждения, рыжие волосы выбились из прически и развеваются на ветру. Он не мог припомнить, когда еще встречал столь интригующую женщину.

И столь красивую. Даже простой взгляд на нее действовал на его раны как бальзам: Но что делало Мэг такой непохожей на других, так это сочетание зрелой, царственной красоты и почти девической невинности. Ее характер являл собой беспрерывную череду удивительных несоответствий. Соблазнительное тело и краска смущения, как у школьницы. Элегантный внешний вид и речь, приправленная шуточками и словечками, подцепленными на конюшне. Ярко выраженная женская грация в сочетании с уверенной, почти мужской походкой. Быстрая, иногда резкая в своих суждениях и открыто привязанная к вещам и людям, которых она любила. В целом логический и практичный склад ума соседствовал в ней с частыми, безудержными и непоследовательными всплесками идей. Серьезная рассудительность и живой полет фантазии.

Говоря простыми словами, Мэг Эшбертон была самой необыкновенной женщиной из всех, что знал лорд Седжвик.

В ней не было ничего искусственного, что выделяло ее из ряда женщин – знакомых виконта. Она держалась открыто и доверительно и чувствовала себя совершенно спокойно, флиртовал он с ней или просто разговаривал.

Как догадывался Седж, почти постоянное пребывание в мужском окружении на конюшнях, где, подрастая, так много времени проводила эта девушка, научило ее не бояться мужчин и чувствовать себя в их обществе непринужденно. Эти качества редко встречались у незамужних женщин ее возраста. Однако он сомневался, что она осознает, какое впечатление производит на мужчин. Даже Берти, который никогда не числился среди дамских угодников, не сводил с нее глаз.

Но Седж не торопился признаться себе, что, вероятно, действительно полюбил ее. Он был заворожен, заинтригован, очарован, может быть, даже влюблен. Но чувство, которое называют любовью, было ему неведомо. Он никогда прежде не любил. И сейчас не испытывает любви. Нет, он не любит. Просто он одинок, скучает по друзьям, а тут подвернулась эта девушка.

Седж отметил, что белые облака в раме окна сместились на дюйм, тяжко вздохнул и снова перебрал в уме занятия, которыми могла бы сейчас заниматься Мэг.

Джек и Роберт наверняка стали бы ее обожателями, подумал он.

Роберт, лорд Брэдли, и Джек, лорд Пемертон, были ближайшими друзьями Седжа. Они проводили лучшую часть своей взрослой жизни вместе, ища наслаждение в бесконечном поиске удовольствий и столь же бесконечно потворствуя своим желаниям. Оба его друга очаровали и покорили столько женщин, что ими можно было бы населить небольшой городок. И хотя Седж пользовался у прекрасного пола не меньшим успехом, он не обладал вкрадчивыми и обольстительными манерами Роберта и не стремился к циничному гедонизму, как Джек. Он всегда старался держаться с женщинами спокойно и намеренно безыскусно, чтобы они чувствовали себя в его обществе непринужденно. А тогда он пускал в ход свое почти мальчишеское обаяние, часто заставляя женщин испытывать к нему материнские чувства. Седж всегда был счастлив угодить.

Два года назад первый из их троицы искателей наслаждений решил жениться. До помолвки Роберта Седж никогда даже не задумывался о женитьбе. Если он вообще думал о будущем, то предполагал, что так и будет вести приятный образ жизни холостяка, а все состояние оставит двоюродному брату. Однако помолвка Роберта навела виконта на мысли о том, что и ему пора наконец остепениться. Но поскольку в отношении брака он не питал никаких романтических иллюзий, то решил подойти к этому делу с разумной, практической точки зрения, как и всегда при решении любых возникающих перед ним вопросов. Увлеченный красотой и здравомыслием мисс Эмили Таунсенд, компаньонки бабушки Роберта, он принялся ухаживать за молодой особой. Он уже готов был по всей форме сделать предложение руки и сердца, когда Роберт внезапно разорвал свою помолвку и сам женился на Эмили.

Седж не мог не признать, что это брак по любви, и был действительно рад видеть друга таким счастливым. А поскольку предложения он так и не сделал, то никто не испытывал никакой неловкости. Более того, виконт даже испытал несколько неожиданное для него чувство облегчения, словно ему удалось вырваться из какой-то ловушки. И без дальнейших размышлений отложил свои матримониальные планы.

Седж вернулся к своему привычному беззаботному житью, но обнаружил, что скучает по Роберту, который большую часть времени проводил теперь с женой в деревне. А затем бедняга Джек пережил семейную трагедию и почти на год удалился от общества. Несколько раз встретившись с Джеком, пока тот носил траур, Седжвик нашел его серьезным и погруженным в собственные мысли. Виконт начал отчаянно тосковать по безумным дням, проведенным вместе с Робертом и Джеком, а его друзья, похоже, совсем остепенились, невольно оставив Седжа в стороне.