Движения Рейда стали быстрее, его руки стиснули ее талию, а все его тело пронизала судорога. Да, подумала Джина со сладостным трепетом, стискивая его бедрами, чтобы он почувствовал, как сильно она желает его, жаждет его, хочет доставить ему наслаждение и удовлетворение. Казалось, муж больше не может сдерживаться. Он прислонил ее к стене и сам наконец расслабился, тяжело переводя дыхание.

— Что ж, неплохое начало, — выдохнул он, откидывая голову назад и награждая жену дьявольской улыбкой, от которой ее внутреннее удовлетворение несколько утихло.

— Начало? — переспросила она, не понимая. — Разве это не конец?

— Это называется «быстрый секс». Джина. Он нужен, чтобы снять первое напряжение. — Рейд явно насмехался над ее невежеством. — Ты готова продолжать? Или на сегодня достаточно?

— Продолжать? — Неизвестность страшила ее, и все же надо было соглашаться, а то он рассердится.

— Я думаю, на сегодня будет достаточно еще немного поиграть в наездников. Плюс небольшие услуги, которые ты должна будешь оказывать по мере надобности. Но я не стану слишком далеко заходить и делать твою задачу доставить мужу удовольствие чересчур обременительной. В общем, можешь прямо сейчас сказать «стоп», и я возражать не буду.

Гнев, цинизм и язвительная насмешка над ее сексуальными данными никуда не исчезли. Они даже не поутихли. Они сверкали в глазах Рейда, сквозили в его голосе. Как будто его мнение ничуть не изменилось, хотя Джина, кажется, это вполне заслужила.

Рейд испытывал ее терпение. Он хотел показать, что она не в состоянии выполнить свое обещание. Он хотел, чтобы она признала его правоту.

Все ее существо громко протестовало против малейшего намека на капитуляцию. Сейчас она могла принять от Рейда любой вызов. Все ее тело нетерпеливо дрожало. А в крови горел огонь.

Откуда-то яз глубины подсознания выплыл старый как мир инстинкт борьбы и состязания полов. Джина в ответ на предложение Рейда только рассмеялась и ответила:

— «Хватит» буду говорить не я!

Джина проснулась поздно. Свет, пробивавшийся в комнату, был уже не утренний. Он был ярче — значит, солнце поднялось довольно высоко. Вокруг не слышно ни звука.

Вспомнив все произошедшее. Джина ощутила легкое смятение. Неужели она и вправду прошлой ночью вытворяла все это с Рейдом? Удивительно, что она не только решилась, но и сумела вместе с мужем пробовать самые разные — и неожиданные — способы любви. Джина не переставала изумляться их разнообразию. Она и не представляла себе, что в теле человека скрыто столько источников наслаждения.

Воспоминания быстро мелькали в ее мозгу, вгоняя Джину в краску. Но в то время это казалось ей вполне естественным. Ей удалось тогда отключить рассудок, зная заранее, что дай она ему волю — и ее природные влечения будут подавлены привычными табу. Ей удалось плыть по течению, ни о чем не думая.

Из ее горла вырвался смешок. Все правильно. Она и в самом деле чувствовала себя тогда как щепка в водовороте. Мышцы внизу живота у нее снова сжались от воспоминаний прошлой ночи.

Чтобы успокоиться, Джина сделала глубокий вдох и твердо приказала себе не стыдиться и не сожалеть о случившемся. Все было хорошо. И это еще мягко сказано. Помимо исключительного, умопомрачительного, необычайного слияния тел, была еще и удивительная интимность, благодаря которой они должны теперь непременно стать ближе друг другу. Во всех смыслах.

Чувствуя, что ее тело кое-где слегка побаливает, Джина повернулась на бок. Рейда не было. Видимо, поехал на работу. А что ощущал он сегодня утром? Такое же удовольствие, как и она? Удовлетворение? Может быть, он с нетерпением ожидал продолжения, перехода их семейных отношений в новую стадию, которая теперь открылась перед ними? Приводила ли его в восторг эта перспектива? И, самое главное, испытывал ли он теперь к жене больше любви?

На все эти вопросы ответить было некому. Подушки Рейда валялись в изголовье, явно подобранные с пола. Одеяло было скомкано. Только тут Джина обратила внимание, что и на ее стороне постели царит беспорядок. После бурной ночи любви, когда у обоих уже не осталось никаких сил, она заснула обнаженной, что было для нее непривычно: Джина всегда ложилась спать в рубашке. И теперь она лежала голая — значит, проваливаясь ночью в сон, даже не подумала что-либо на себя натянуть. Это было странное чувство — быть голой и неприкрытой. С одной стороны, Джина чувствовала себя незащищенной, а с другой — абсолютно свободной.

Привыкай, сказала она себе. Пусть Рейд не сомневается, что жена с искренней радостью идет навстречу его желаниям, которые он подавлял на протяжении почти всего их брака и теперь наконец проявил. На ее лице расплылась невольная улыбка. Вопреки его саркастическому предсказанию она оказалась на высоте. Она в полной мере готова испытать все, на что способен ее муж в постели. Чего им не хватает, добавила Джина про себя, так это большей открытости в мыслях и чувствах.

Она бросила взгляд на электронные часы на столике Рейда. Половина одиннадцатого. Так поздно?! Джина соскочила с кровати. Наверное, Рейд велел, чтобы никто ее не беспокоил.

Быстро приняв душ, Джина обратила внимание, что разорванной сорочки уже нет, и подумала, куда Рейд мог ее деть. Одевание не заняло много времени. Она надела новые желтые джинсы и тонкую сине-желтую рубашку. Волосы ее были в полнейшем беспорядке. Не имея охоты тратить время на прическу, Джина просто собрала их в хвост. Потом, прежде чем спуститься, сняла с постели белье и сунула его в ящик. Для предстоящей ночи все должно быть свежим.

Счастливая и исполненная надежд. Джина отправилась разыскивать детей и обнаружила их в кухне с няней, Трейси Донахью, и под бдительным оком экономки Шерли Хендрикс.

Джессика сидела на высоком стульчике и жевала бисквит, запивая его молоком. Ей было год и три месяца, и у нее прорезались еще не все зубки. Несмотря на то что ее ротик был весь измазан молоком и кремом, она была восхитительна. Ее большие карие глаза смотрели на окружающий мир с живым интересом, а темные кудряшки были собраны на макушке заколкой.

Бобби, неукротимый маленький домашний тиран, сидел на столе, зажав между коленями миску, и руками выбирал оттуда остатки шоколадной массы, приготовленной для булочек к завтраку.

В четыре года Бобби все еще был похож на ангелочка с рождественской открытки: светловолосый — его бабушка утверждала, что со временем волосы у него потемнеют, как у отца, — с голубыми глазами, как у Рейда, и очаровательной невинной мордашкой. Мальчик был очень развитым, беспокойным и живым настолько, что, когда он не спал, за ним нужен был глаз да глаз.

Хотя пока что ничего страшного не случилось, в его руках миска тоже могла представлять опасность. Трейси была занята булочками, Шерли отвернулась и ждала, когда закипит электрический чайник. Джина невольно кинулась к сыну.

Пожелав попутно всем доброго утра, она схватила миску, пока Бобби отвлекся, чтобы с ней поздороваться.

— Ма-ам! Там еще осталось, — запротестовал он. — И что ты тут делаешь? Ты же должна быть в кровати.

— Ма-ма, ма-ма! — радостно запищала Джессика, протягивая руки к Джине.

Не безответственно ли с ее стороны оставить детей на две недели, подумала Джина, припомнив ответ Рейда на ее предложение ехать с ним в Лондон.

— Миссис Тайсон, это всего лишь пластмассовая миска, — успокаивающе заметила

Трейси.

Джина посмотрела на пластмассовую миску с толстыми стенками и рассмеялась.

— Действительно. Извини, Трейси. Привычка.

— Ну уж с ним осторожность никогда не помешает.

Трейси кивнула в сторону Бобби с видом опытной женщины, хотя ей исполнилось всего двадцать лет. Девушка начала работать няней уже с шестнадцати, и в ее собственной семье было тринадцать детей, так что в вопросах, касающихся малышей, ей не было равных. Трейси, выросшая на ферме, в большой и дружной семье, работала у Тайсонов с рождения Джессики. И Джина доверяла ей всех детей, даже Бобби. Это из-за замечания Рейда она так разнервничалась, вот и все.