— У меня нет абсолютно никакого желания выходить за него замуж. Никакого, — в двадцатый раз повторила Блейр.

— Ты запятнана, — кипятился Дункан. — Ты никому не будешь нужна.

Блейр изо всех сил старалась казаться спокойной, не проявлять внутренней дрожи. Битых три часа Гейтс кричал на нее, пытаясь запугать. Она думала о спокойном дяде Генри, о том, что он воспринял бы случившееся с юмором, они бы сели и поговорили, как два взрослых человека. Но только не с Гейтсом. Его преследовала одна мысль — то, что она больше не девственница и заслуживает быть отданной собакам… или Лиандеру, что, по ее глубокому убеждению, было одно и то же.

— Могу я спросить, почему вы не хотите выйти за моего сына? — спросил Рид Вестфилд.

Блейр чувствовала враждебность, исходившую от этого человека, как опаляющий зной из пустыни.

— Я уже сказала, что принята интерном в главную больницу Пенсильвании и собираюсь согласиться. Кроме того, я не люблю вашего сына. Он помолвлен с моей сестрой, и после их свадьбы я вернусь в Пенсильванию как можно скорее. И никто больше никогда не увидит меня в этом городе. Я не знаю, как выразиться яснее.

— Ты погубила жизнь сестры! — заорал Гейтс. — Ты думаешь, она сможет стать его женой после всего?

— Вы намекаете, что Лиандер… м-м-м… запятнан, как вы это называете, после вчерашней ночи? Дункан покраснел.

— Успокойтесь, Дункан, — сказал Рид. — Блейр, должен же быть какой-то выход? Уверен, какие-то чувства к моему сыну вы питаете.

Блейр посмотрела на Ли, стоявшего в глубине комнаты и явно забавлявшегося происходящим. «Никаких чувств, о которых можно сказать вслух», — подумала она, и, словно прочитав ее мысли, Ли улыбнулся ей так, что Блейр покраснела и отвела глаза.

— Я уже, говорила вам, — сказала она, — я выдавала себя за сестру и поэтому вела себя так, как, я полагала, она ведет себя с мужчиной, которого любит. Я не думала, что буду наказана за то, что оказалась хорошей актрисой.

Рид поднял одну бровь:

— Полагаю, ни одна актриса не заводит свою роль столь далеко.

— И я не позволю, чтобы ты или кто-то другой марал имя Хьюстон, — закричал Дункан. — Она не поступила бы, как ты. Она — честная девушка.

— А я нет, по-вашему? — спросила Блейр, разрываясь между слезами и гневом.

— Порядочная женщина не…

— Я услышал все, что хотел, — произнес Ли, выступая вперед. — Оставьте нас, пожалуйста, с Блейр наедине.

Блейр хотела возразить, что она не хочет быть с ним наедине, но, может, он не будет кричать на нее, как все остальные.

— Налить тебе шерри? — спросил Ли, когда они остались одни.

— Пожалуйста, — ответила она, беря стакан дрожащими руками.

Он нахмурился, заметив это:

— Я и не представлял, насколько он ужасен. Хьюстон говорила мне, но я не мог вообразить себе и половины.

Блейр с благодарностью выпила вино, надеясь, что оно успокоит ее нервы.

— Если ты не думал, что он настолько плох, почему ты прибегнул к его помощи в осуществлении своего абсурдного плана?

— Я использовал ту возможность, которую имел.

Я подумал — и был прав, — что, если я пойду к тебе один, ты засмеешься мне в лицо.

— Сейчас я не смеюсь.

— Хорошо, будем считать это улаженным. Приглашения печатаются, и нужно только изменить имя Хьюстон на твое.

Блейр вскочила со стула:

— Из всех слышанных мною глупостей эта — самая ужасная. Ты что, не слышишь? Я не хочу выходить за тебя. Я ни на минуту не хочу задерживаться в этом жутком городе. Я хочу домой и хочу, чтобы моя сестра получила назад своего жениха. Что мне сказать, чтобы вы все поняли? Я хочу домой!

Вопреки всем своим стараниям, она упала на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Он прав, — плакала она, — я погубила жизнь Хьюстон.

Ли встал перед ней на колени и нежно убрал ее ладони от лица.

— Разве ты не понимаешь? Я хочу жениться на тебе, а не на Хьюстон.

Она посмотрела на него, ощутила его теплое прикосновение на своих запястьях и задумалась, но, прежде чем смогла заставить себя поверить, встала и подошла к окну.

— Ты принадлежишь моей сестре. Она мечтала стать твоей женой с детства. У нее целый сундук белья с вышитыми переплетенными инициалами «Л» и «X». Она никогда не хотела быть никем другим — только миссис Лиандер Вестфилд. Она любит тебя, разве ты не знаешь? А я люблю медицину. С двенадцати лет медицина стала для меня жизнью, а теперь я добилась интернатуры, и я хочу получить ее, выйти замуж за Алана и быть счастливой всю жизнь.

Ли переменился в лице и выпрямился:

— Алан? А кто это, черт возьми?

— С тех пор как я вернулась сюда, никто не спросил меня о моей жизни в Пенсильвании. Гейтс кричит, что я безнравственна, мама только сидит и шьет, Хьюстон проводит время, заказывая новые платья, а ты… ты стоишь тут и отдаешь мне приказания.

Выражение лица Ли переменилось несколько раз.

— Кто это Алан?

— Мужчина, с которым я помолвлена. Мужчина, которого я люблю. Мужчина, который через два дня приедет в Чандлер, чтобы познакомиться с моей семьей и сказать им, что он почтет за честь жениться на мне.

. — Я прошу этой чести.

— Я уверена, что ты влюбился в меня из-за одной только ночи.

К ее удивлению, Лиандер ничего на это не ответил. Он поигрывал ножом для бумаги на столе.

— А что', если я заставлю тебя захотеть выйти замуж за меня? Что, если через две недели ты захочешь пойти со мной к алтарю?

— У тебя нет ни малейшего шанса, что это случится. Скоро здесь будет Алан, и, кроме того, я тебе сказала, ты принадлежишь Хьюстон.

— Да? — спросил он, в мгновенье ока пересек комнату и обнял Блейр.

Его поцелуй почти лишил ее чувств, как и прошлой ночью, когда она играла роль сестры. Когда он отпустил ее, она почувствовала, что ослабла.

— А теперь скажи, что у меня нет ни одного шанса, — он отошел от нее. — А тебе не приходило в голову, что Алан может отказаться от тебя после того, как ты объяснишь, почему твое имя стоит на приглашениях?

— Он не такой. Он все понимает.

— Что ж, посмотрим, насколько он все понимающий человек. Через две недели ты выйдешь за меня замуж, и тебе лучше привыкнуть к этой мысли.

Кое-как Блейр удалось сохранить спокойствие, пока мистер Гейтс не привел ее домой — и здесь она увидела лицо Хьюстон. Ее сестра выглядела так, словно ничто в жизни больше не имело для нее значения.

Блейр так беспокоилась о будущем Хьюстон, была настолько уверена, что едет с Лиандером единственно для того, чтобы убедиться, что сестре будет с ним хорошо. Но добилась лишь того, что разрушила это будущее.

Блейр умоляла сестру ответить ей, но Хьюстон отказалась с ней разговаривать, и, даже когда Блейр расплакалась, Хьюстон не смягчилась.

Мистер Гейтс загнал Блейр в ее комнату на третьем этаже и запер дверь на ключ. Даже когда подошла Опал, хотевшая поговорить с дочерью, Гейтс не пустил ее.

Блейр долго сидела в темноте. Она уже не могла плакать, потому что плакала весь день и часть ночи. Теперь нужно подумать, как выбраться из этой неприятности. Она не собиралась позволить силой оставить ее в городе или выйти замуж за человека, чьей женой она не хотела становиться, и у нее не было намерения отказываться от интернатуры в больнице св. Иосифа.

Она сидела тихо, пока в доме не умолкли все звуки. Тогда она подошла к окну. Ребенком ей удавалось спуститься отсюда на землю по длинным, извилистым ветвям старого вяза, росшего у восточной стены дома. Если она прыгнет, она сможет ухватиться за самую большую ветку, а если она промахнется… Ей не хотелось думать об этом.

Она поспешно уложила в мягкую сумку кое-что из одежды и бросила ее на землю. Немного подождала, не поднимется ли тревога. Так, пока все идет хорошо. Кажется, никто ничего не услышал. Блейр надела юбку-брюки и залезла на подоконник, держась за него одной рукой, а другую вытянула насколько возможно. Она смогла дотянуться до ветвей деревьев. Она знала, что у нее нет другого способа добраться до дерева, как только прыгнуть. Блейр собралась и, с силой оттолкнувшись, одним большим прыжком достигла дерева и уцепилась за одну из ветвей.