А как же Лиандер? Если он начнет изводить Блейр, Но тут мысли ее прояснились. Лиандер никогда не изводит Хьюстон, а в этот вечер она будет Хьюстон. К тому же ей предоставится возможность убедиться, что Лиандер действительно такой хороший, как об этом в один голос твердят Опал и Хьюстон. И она будет знать наверняка, что, когда Ли и Хьюстон остаются наедине, они ведут себя, как настоящие влюбленные.

— Пожалуйста, пожалуйста, Блейр. Я так редко тебя о чем-нибудь прошу.

— Только пожить несколько недель в доме нашего отчима, которого, как ты знаешь, я презираю. А также провести несколько недель в компании этого самодовольного человека, за которого ты, кажется, собираешься замуж, — перечисляла Блейр, но сама при этом улыбалась. Она только тогда сможет спокойно вернуться в Пенсильванию, когда убедится, что сестра будет счастлива.

— О Блейр, пожалуйста. Я так хочу увидеть этот дом!

— Так тебя интересует только дом? Не Таггерт?

— О чем ты говоришь! Меня сто раз приглашали , на ужин, но никогда еще хозяину дома не удавалось смутить мой покой. Кроме того, там будут и другие гости.

— Ты не возражаешь, если после свадьбы я расскажу Лиандеру, что он провел этот вечер со мной? Многое можно отдать, чтобы увидеть выражение его лица.

— Конечно, можешь рассказать. Ли не лишен чувства юмора и, уверена, оценит нашу шутку.

— Я в этом сомневаюсь, но мне, по крайней мере, она доставит удовольствие.

— Тогда нам пора идти переодеваться. Я хочу подобрать что-нибудь подходящее для такого дома, а ты наденешь голубое атласное платье от Ворта.

Блейр пошла за Хьюстон к дому. Происходящее уже начало захватывать ее. Преобразиться в Хьюстон будет нелегко, а еще эта ее медленная, ленивая походка… Но Блейр приняла это как вызов и решила показать, на что она способна.

Блейр отвлеклась от мыслей о предстоящем приключении, когда почувствовала, как Хьюстон затягивает на ней шнурки корсета. У сестры никогда не возникало сомнений в том, что ради красоты стоит пострадать, но Блейр могла думать только о том, что ее внутренние органы смещаются под воздействием этого орудия пытки из китового уса. Но когда она надела платье и увидела себя в зеркале, недовольство пропало: ее фигура, как и фигура Хьюстон, стала напоминать песочные часы.

Хьюстон оглядела сестру в зеркале:

— Вот теперь ты похожа на женщину, — потом взглянула на свой наряд — юбку и блузку, корсет затянут не слишком туго. — А себя я чувствую легкой, как перышко.

Они молча изучали друг друга в зеркале.

— Никто не отличит нас одну от другой, — сказала Хьюстон.

— Пока мы не заговорим, — ответила Блейр, отворачиваясь.

— Уж у тебя-то трудности с этим не будет. Ты можешь молчать, как это обычно делаю я.

— Значит, я слишком много говорю? — бросила на нее взгляд Блейр.

— Это значит, что, если Блейр будет вести себя тихо, нас никогда не выпустят из дома, потому что мама вызовет врача.

— Лиандера? — уточнила Блейр, и они рассмеялись.

Позднее, когда они были уже полностью готовы к выходу, — предполагалось, что Блейр пойдет в гости к своей подруге Тайе Мэнкин, — Блейр увидела то, что людям редко удается увидеть: себя со стороны.

Она была настолько поглощена желанием походить на Хьюстон, двигаться, как она, так же войти в комнату и посмотреть на присутствующих, как бы издалека, что не обратила внимания на то, как Хьюстон изображает ее.

— Обе молодые леди выглядят очень мило, — произнес мистер Гейтс, войдя в комнату. Хьюстон в роли Блейр откинула голову и с высоты своего роста взглянула на него:

— Я врач, а быть врачом важнее, чем выглядеть привлекательной. От жизни я хочу большего, чем быть просто женой и матерью.

Блейр открыла рот, чтобы возразить, что она никогда не грубит первой, но, посмотрев на лица вокруг, поняла, что никто не считает, что Хьюстон сказала что-то не то.

Ей стало почти жалко мистера Гейтса, когда лицо маленького человечка исказилось и покраснело. И прежде чем она поняла, что делает, Блейр встала между сестрой и разозленным отчимом.

— Какой прекрасный вечер! — громко сказала она. — Блейр, а не пойти ли нам с тобой в сад и подождать Лиандера там?

Когда Хьюстон повернулась к ней, лицо ее было искажено злобой и враждебностью. Такой Блейр никогда ее не видела. «Неужели я действительно так выгляжу? — подумала она. — Неужели большинство ссор с мистером Гейтсом затеваю я?"

Она хотела спросить об этом Хьюстон, но они не успели даже выйти на улицу — за ними приехал Лиандер.

Блейр стояла позади и смотрела на изображавшую ее Хьюстон, и ей почти сразу же захотелось защитить его. Галантный, улыбающийся, вежливый и такой симпатичный. Она никогда раньше не задумывалась, что Лиандер способен покорить не одно сердце. Серьезный, зеленоглазый, с тонким прямым носом и полными губами. Слишком длинные черные волосы касались воротника пальто. Но Блейр интересовала не его приятная внешность, а выражение глаз. Казалось, что они таят секреты, которые он не доверяет никому.

— Хьюстон! — окликнул он ее. — С тобой все в порядке?

— Конечно, — коротко ответила она, стараясь подражать холодной манере сестры.

Но когда Лиандер обхватил ее за талию, сажая в экипаж, она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, быстро, мимолетно, но ей стало тепло, и она порадовалась, что проведет с ним этот вечер.

Прямо там же, в экипаже, Хьюстон пошла в атаку на Лиандера.

— Как избежать перитонита? — спросила она с такой угрозой в голосе, что Блейр с удивлением посмотрела на нее. С чего это она так рассердилась? И откуда узнала о перитонитах?

— Сшиваешь внутренности и молишься, — вполне разумно и правильно ответил Ли.

— А вы здесь, в Чандлере, слышали об асептике?

Затаив дыхание, Блейр ждала, как Ли воспримет этот вопрос. Блейр показалось, что он прозвучал весьма оскорбительно, и она не осудила бы Ли, если бы тот осадил Хьюстон. Но Ли только взглянул на Блейр, быстро подмигнул и ответил, что врачи в Чандлере не забывают мыть руки перед операцией.

Блейр не могла не улыбнуться ему и почувствовала, что они с ним заодно в этой ситуации. Хьюстон продолжала изводить Ли, а Блейр откинулась на сиденье и смотрела на звезды, не прислушиваясь к громкому разговору сестры.

Когда они наконец доехали до дома ее подруги, Блейр очень обрадовалась. А когда Хьюстон ушла и Блейр и Ли остались одни, она глубоко вздохнула.

— Как после страшной бури, — сказала она, поднимая глаза на Ли и страшась услышать его замечания о себе самой.

— Она не имела в виду ничего плохого. После окончания медицинской школы все врачи ведут себя так. Ощущаешь ту ответственность, которую накладывает твоя профессия.

— А потом это проходит?

— Да, но я не знаю, как лучше объяснить. Думаю, что со временем ты понимаешь, что твои возможности ограничены, и уже не думаешь, что способен спасти мир в одиночку.

Блейр снова откинулась на сиденье и подумала, что с его стороны очень мило не сказать ничего плохого в адрес Хьюстон, напавшей на него. И он назвал ее врачом.

И ей показалось вполне естественным просунуть свою руку под его и не отодвигаться в другой угол экипажа теперь, когда сестры уже не было. Она не заметила, что Лиандер как-то странно посмотрел на нее — этим вечером Блейр чувствовала себя прекрасно.

Город Чандлер расположился у подножия Скалистых Гор на высоте семи тысяч футов, и поэтому воздух здесь был всегда довольно разреженный, чистый и прохладный.

Летом в течение дня бывало очень приятно, но, как только солнце садилось, приходилось доставать шали.

Сидя рядом с Ли, Блейр жадно вдыхала прозрачный горный воздух. Она и не представляла, как ей не хватало его.

Они не проехали и полумили, как в облаке пыли к ним подскакал человек на взмыленной лошади и выкрикнул имя Лиандера.

— Вестфилд! Нужна помощь. На Ривер-стрит женщина пыталась убить себя.

Блейр никогда не видела этого человека раньше и была бы рада никогда его больше не встречать. Такими изображают игроков в азартные игры: черные-черные волосы, маленькие усики, но что хуже всего — он нагло ухмылялся, разглядывая ее.