Хойт покачал головой.

— Ну… это что-то вроде политической сатиры. Последние семь месяцев, после смерти дочери, она почти не работала. Но когда немного придет в себя, немало газет будут драться за честь напечатать ее работы.

— Они так хороши?

— Думаю, да. Так вот, принимая во внимание ее талант и происхождение, неужели можно поверить, что она попытается убить себя через семь месяцев после гибели дочери?

— Из букмекера прямо в карикатуристы? Для этого нужна незаурядная воля. А самоубийство?

Хойт вздохнул.

— Нет, представить невозможно, чтобы она настолько потеряла волю к жизни, но кто знает? Разве не считается, что все творческие люди чересчур чувствительны, постоянно находятся под стрессом и крайне темпераментны? Говорите, она по-прежнему ничего не помнит об аварии?

— Ничего.

— Но что вы собираетесь делать?

— Посмотрим… когда «Макс» все проверит. Но как бы то ни было, я увожу Лили с собой в Вашингтон. Думаю, уже ясно, что в Гемлок-Бей для нее слишком нездоровый климат.

— Но все могло быть совершенно невинно, — возразил Кларк. — Что, если она не справилась с управлением?

— Да, но знаете что? На этот раз я увидел своего зятя под другим углом. Может быть, посмотрел на него глазами Лили. Не слишком приятное зрелище. Просто руки чесались придушить его. А заодно вышвырнуть его папочку в окошко.

Хойт рассмеялся.

— Дайте знать, если что-то понадобится.

— Обязательно воспользуюсь вашим предложением, спасибо, Хойт. И за список шринков тоже.

В следующее воскресенье, через четыре дня после операции, доктор объявил, что Лили вполне можно выписать. Боли почти не было, потому что доктор Ларч по нескольку раз на день заходил в палату и с решительным видом протягивал таблетки болеутоляющего. Правда, ходила она согнувшись, как старуха, но глаза прояснились, а настроение было самое бодрое.

Шерлок хотела расспросить доктора Ларча о приказе доктора Фрейзера уменьшить жене дозу наркотиков, но Савич отсоветовал.

— Оставим этот козырь про запас, — велел он.

— В записях больше ничего интересного, — жаловалась Шерлок, снимая «жучок» с больничной койки, пока Лили мылась в маленькой ванной. — Даже в переговорах врача с сестрами.

Толкая кресло-каталку сестры по направлению к лифту, Савич объявил:

— Я сказал Теннисону, что вместе с Шерлок отвезу тебя к новому шринку. Ему это не слишком понравилось: мол, он ничего не знает об этой женщине. Она может попросту оказаться шарлатанкой, и он потеряет кучу денег, да еще твое состояние ухудшится. Я позволил ему выговориться и нагло улыбнулся прямо в физиономию.

— И эта улыбка, — докончила Шерлок, — подразумевает: попробуй только встать на моем пути, парень, и на тебе места живого не останется.

— Теннисон может рвать и метать хоть до второго пришествия, все равно против меня он бессилен. Представляешь, отвел меня в сторону и попросил убедить тебя встретиться с доктором Розетти. Не понимаю, почему он такого высокого мнения об этом типе.

— Да он омерзителен! — вздрогнула Лили. — Сегодня утром снова явился. Медсестра только что вымыла мне голову, так что я выглядела вполне презентабельно и смогла вынести его присутствие.

— И чем все кончилось? — поинтересовалась Шерлок, которой доверили нести сумочку с вещами Лили. Савич вкатил кресло в лифт и нажал кнопку. Кроме них, в лифте никого не было.

Лили снова содрогнулась.

— По-моему, он еще раз поговорил с Теннисоном и поэтому попытался сменить тактику. Для начала попробовал втереться ко мне в доверие. Когда он вполз в палату… именно вполз, как змея, медсестра как раз сушила мне волосы феном…

— Здравствуйте, доктор, — приветствовала Карла Брунсвик.

— Оставьте нас ненадолго, сестра. Спасибо.

— Я не желаю, чтобы сестра Брунсвик уходила, — вмешалась Лили. — Боюсь, придется уйти вам.

— Пожалуйста, миссис Фрейзер, уделите мне минуту вашего времени. Боюсь, мы не слишком поладили во время моего первого визита, вернее — не с того начали. Вас только что привезли из операционной: вполне естественно, что вам было не до меня и вообще ни до чего. Я очень прошу вас, поговорите со мной.

Медсестра Брунсвик улыбнулась Лили, погладила ее по руке и направилась к двери.

— Вы не оставили мне никакого выхода, Рассел. Ничего не поделаешь. Что вам нужно?

Если его и разозлила ее фамильярность, он не подал виду. Продолжая улыбаться, он приблизился к койке и по своей идиотской привычке навис над ней. Она невольно взглянула на его руки. На этот раз на мизинце сверкал огромный бриллиант. Господи, почему у нее не хватает сил вышвырнуть этого типа из палаты?

— Я всего лишь хотел поговорить с вами, миссис Фрейзер… Лили. Посмотреть… может, мы сумеем найти общий язык и вы начнете доверять мне… позволите помочь…

— Нет.

— Вы страдаете от боли, Лили?

— Да, Рассел.

— Хотите, чтобы я дал вам мягкий антидепрессант?

— Вы не поняли. Моя боль — чисто физическая. Кажется, вы забыли: у меня ушиблены ребра и удалена селезенка.

— Что ж. может, эта боль заглушит другую. Душевную.

— Надеюсь на это.

— Миссис Фрейзер… Лили, не хотели бы вы прийти ко мне на прием… скажем, в следующий понедельник? У вас впереди еще целая неделя, чтобы поправиться.

— Нет, Рассел. А вот и доктор Ларч! Входите скорее! Доктор Розетти уже уходит.

Савича разрывало от злости к тому времени, как Лили закончила рассказ, но сама она смеялась:

— Если собираешься поколотить его, Диллон, лучше не стоит. Он просто повернулся и ушел, без единого слова. Доктор Ларч с места не двинулся, пока он не убрался.

— Одного не понимаю, — задумчиво протянула Шерлок, — почему Теннисон так упорно заставляет тебя лечиться именно у Розетти? Не находите это странным? Ты только что в лицо Розетти не плюешь, а он по-прежнему тебя уговаривает.

— Действительно, странно, — кивнул Савич. — Но посмотрим, что скажет «Макс» насчет Рассела Розетти. Он собирался дать тебе антидепрессанты прямо там, в палате?

— Похоже, что так.

Усадив Лили в машину, Савич заботливо обложил ее подушками, пристегнул ремнем безопасности и объявил:

— У меня есть для тебя психиатр, Лили. На этот раз женщина, прекрасно владеющая гипнозом. Как тебе?

— Гипноз? О Господи, она поможет мне вспомнить, как все было!

— Надеюсь. Во всяком случае, это начало. Вероятно, это немного оживит твою память. И поскольку сегодня воскресенье, она придет в свой офис специально ради тебя.

— Диллон, по-моему, у меня мигом прибавилось энергии, — обрадовалась Лили, но Шерлок услышала, как она пробурчала себе под нос: — Наконец-то узнаю, действительно ли я спятила.

— Узнаешь, узнаешь, и это просто чудесно! — утешила Шерлок, гладя золовку по плечу.

— Значит, едем прямо в Юрику.

Доктор Марлина Чу, миниатюрная дама американо-китайского происхождения, выглядела совсем девочкой. Лили, возвышавшаяся над ней на целую голову, немного засомневалась, сможет ли она довериться человеку, который настолько мал, что едва доходит ей до подмышек.

Доктор Чу встретила их в приемной: по случаю воскресенья в офисе никого не было.

— Ваш брат рассказал мне, что случилось. Должно быть, все это очень тяжело для вас, миссис Фрейзер, — участливо сказала она, сжимая руки Лили своими крошечными пальчиками. — Вам лучше сесть. Вижу, вы все еще очень слабы. Хотите стакан воды?

У нее оказались очень теплые, добрые руки, и Лили не хотелось их отпускать. А голос невероятно успокаивающий. Она вдруг почувствовала себя намного лучше — чистая иллюзия, разумеется, но тем не менее… Даже ноющая боль в ребрах, казалось, отступила. Она улыбнулась доктору Чу, цепляясь за ее руки, как утопающий — за спасательный круг.

— Нет, все в порядке. Разве что немного устала.

— Тогда заходите в мой кабинет и садитесь. У меня очень удобное кресло и высокий табурет для ног, так что вам будет хорошо. Вот сюда…