Подхожу ближе, намного ближе, чем позволяет определение личного пространства. Вторгаюсь в тебя, застываю на доли секунды, усмиряю поджавшиеся почки, вдыхаю тебя и отвожу правую ногу немного назад, сжимаю кулаки, поднимаю, прижимаю локти к бокам. Встаю в стойку, из которой мне проще атаковать. Ты ждешь и смотришь в мои глаза, пытаешься разглядеть мои мысли. Боюсь, тебе они будут не понятны, в прочем, как и мне, но это уже не так важно. Мне кажется, ты даже не дышишь и ждешь, а я не настолько извращена, чтобы растягивать удовольствие, поэтому мой правый кулак отрывается и летит в твое лицо.

Первая ошибка, всегда первый удар. Человек не осознает этого, просто бьет той рукой, которой обычно пользуется. В лицо, в то место, которое кажется самым подходящим. Обычно это челюсть вашего обидчика.

Я вижу разочарование, мелькающее в твоих глазах, которые даже не удосуживаются проследить этот полет. Ты предугадываешь это, перехватываешь кулак, отталкиваешь, словно избавляешься от назойливой мухи. И в этом твоя ошибка, ты открываешься, не готов к тому, что я в отличие от простых людей, работаю обеими руками. Мне не составляет труда, второй кулак направить в твое солнечное сплетение и этот удар сильнее первого, он достигает цели, а твои глаза скрываются за плотной пеленой век. Ты задыхаешься всего на секунду и тут же распахиваешь свою ядовитую желтизну. Доволен мной? Да. Это ты не скрываешь, демонстрируешь легким движением губ, таким который не каждый заметит, но не я.

Шаг назад. Твой ход. Ты присматриваешься, обводишь пристальным взглядом мое тощее тело, примеряешься, с какой стороны подойти? Ты не считаешь меня серьезным противником. И не надо. Обманный маневр, шаг вперед, вслед за мной и тут же подсечка слева. И я бы купилась, если бы знала тебя чуточку меньше.

Да признаюсь, я всегда слежу за тобой, отмечаю. Порой мне кажется, что в моей башке есть долбанный органайзер, в который я делаю записи, слежу, не осознавая этого, и я раньше видела, этот чертов трюк. Прыгаю не высоко, пропуская подсечку. Разочарован? Навряд-ли, сейчас мы с тобой напоминаем партнеров, которые выясняют, кто на-что способен, примеряются друг к другу. Ищем слабые места, а может просто играем.

— Ребятки, не знаю что за херня между вами, но может займетесь делом, мне скоро нужно свалить? — Это Лис, она не поменяла места своей дислокации. Сидит напротив нас. Ждет веселья?

И он его показывает, хватает за прижатые к бокам руки, резкий рывок, и я лечу вперед на него, а он отодвигается, немного и выставляет ногу. Грязная игра. Грязный игрок, который не дает толком расплющить мне нос. Перехватывает на лету мое тельце и аккуратно укладывает лицом в пахучую кожу татов.

Злюсь. Так не честно, я не видела меня отвлекла Лис, но проглатываю матерные слова, которые готовы соскочить с языка. Встаю, глажу по голове своего цербера, выпускаю немного, задеваю тебя. Слышу, как хмыкает Лиса. Да, я тоже имею право на грязные приемы. Эта моя маленькая месть. Быстро перемещаюсь тебе за спину, с разбега бью под колени и возвращаю привычное течение времени. Ты падаешь, вот только я не собираюсь смягчать тебе удар. Ты это заслуживаешь.

Один-один. Я тоже умею играть грязно. Ты смотришь с обидой в мои глаза. Сукин сын гордись мной, ведь мне чихать на это. Но ты был бы не ты, если в ту же секунду не снес коротким ударом мои ноги. Лечу и чувствую, как твоя рука перехватывает мой затылок, а другая рука прижимается к грудине, аккуратно укладывая мое тело. Ты сегодня ласков с моим телом? Господи. Быстрый ублюдок.

Укладываешь меня аккуратно на таты, а мне хочется заржать в твое лицо. Вот придурок, моя голова твоими руками испытала на прочность не одну стену, а сейчас ты ее защищаешь? Дебил. Все, что можно повредить, уже повреждено. Не стоит строить из себя гребанного героя. Для кого? Я помню и знаю твою силу. Зачем сейчас осторожничать? Проносится все в голове, а твой хриплый и тихий голос, заставляет замереть, смотря снизу вверх, в твои желтые глаза.

— Я сплю сегодня с тобой. — Ты не спрашиваешь моего согласия, нет, ты утверждаешь это, передвигаясь медленными шагами, огибая меня.

Просто предупреждение и мне это не нравится, не смотря на то, что именно за этим я звала тебя на драку. Мы так похожи? Да. И мы оба это знаем.

— Нет. — Жестко, хлестко.

Ты же понимаешь, что это скорее всего моя привычка перечить тебе, сопротивляться, которую я сейчас могу высказать в твое лицо, а не промолчать. Да и куда тут уж без моего гребанного упрямства.

Ты недолго смотришь мне в глаза, усмехаешься чему-то своему и атакуешь.

Быстро и болезненнее, каждый твой удар и подсечка доходит до цели, но ты опять играешь. Потому как явно уступаешь мне, даешь прикоснуться к себе и, черт возьми, мне очень хочется сказать, что дерусь с тобой, но это не так. Мои удары направлены на причинение вреда, но они проходят, лишь легко задевая, можно сказать, оглаживая всего тебя. Прикасаются к твоей коже, не оставляя даже покраснений на ней, не уродуя совершенство, ты только это позволяешь. А сам не теряешь время, твои прикосновения горят по моему телу практически везде, а вот следов нет. Но я их чувствую, они как клеймо жгут, и мне не нравиться эта реакция на тебя. Но блядь как же приятно.

Напряжение между нами нарастает и уплотняет воздух, пропитанный потом. Удары хаотичнее, рассредоточенней, без дополнительного осмысления, без просчета тактики. Ты видишь это во мне?

И я вижу. Вижу, как твое дыхание учащается, как тьма в твоих глазах пульсирует, как напряженные губы немного раскрываются, как взгляд жадно осматривает мое тело, как застывает на моих губах, а руки неумолимо ставят блоки на мои удары.

И это отрезвляет меня, я отступаю немного, перестаю питаться твоим запахом, перестаю пьянеть от адреналина и общего безумия.

Пытаюсь концентрироваться на твоих движениях, но ты не даешь этого, нет, ты всегда ближе, чем нужно. Топишь меня в себе. И это бесит. Еще одна твоя черта, тебе нет дела до мнения окружающих. Блядь. Ты господин, который привык играть по своим чертовым правилам, а я так не хочу. Не хочу опять подчиняться тебе.

— Все, стоп! — Ору и машу руками, задыхаюсь от твоего запаха, отхожу немного. Дышу глубоко, стараюсь проветрить свои легкие от тебя, очистить кровь. Опираюсь на колени, пытаюсь успокоиться. Кружится голова.

— Я все равно приду. — Не смотрю на тебя, но слышу твое упрямство в голосе.

Знаю, это именно оно и я не против, честное слово, прости Господи, я даже рада буду, если мне удастся опять так выспаться.

Я ведь обещала Сашке, что буду стараться. Да, обещала и этот весь фарс по большей части именно для этого нужен был. Если ты мне поможешь выспаться, как вчера я соглашусь на все. Переживу, хотя как показывает опыт, это даже отчасти мне понравится, а отчасти заставит сомкнуть покрепче челюсть и не давать ненависти сожрать себя окончательно.

— Зачем? Ответь мне. Зачем тебе это? — Хрипло спрашиваю, не могу просто согласиться, не могу переступить себя. Ни хочу ненавидеть себя за добровольное присутствие тебя рядом со мной. Прошу повод оправдать себя.

— Потому что не могу без тебя. Не спал с того времени, как проводил тебя в лесу. И это хуево. Это убивает меня, сводит Зверя с ума. — Ты даешь гребанный повод, ты знаешь, как правильно надавить на жалость во мне и говоришь все это, не поднимая головы, не смотришь своим надменным взглядом, и мне хочется поверить тебе.