— Ночная Москва — город нечистой силы, — сказал Аверин Маргарите.

— И мы мечемся по ней, как неприкаянные души, — Маргарита взяла его под локоть крепко, и они отправились дальше.

На Тверской стояли проститутки. Аверин знал, что их пасет дагестанская мафия, но в последнее время к бизнесу стали подключаться сотрудники милиции из местного отделения. Дойные коровы стреляли глазами. Но ночью их количество явно поубавилось.

— Заглянем? — спросила Маргарита, останавливаясь перед входом в ночной ресторан.

Аверин поморщился, прикидывая, хватит ли содержимого его кошелька на это заведение.

— Я угощаю, — сказала Маргарита.

— Я что, похож на человека, живущего за счет женщин?

— Скажи еще, за счет пожилых женщин… Пошли.

Они расположились за столиком в углу небольшого ресторанчика. Там было немноголюдно, типичный набор публики: два горца с двумя блондинками, четверо бритозатылочных со шлюхами и молодняк в зелено-красно-желтых пиджаках. Есть особенно не хотелось ни Аверину, ни Маргарите, поэтому они ограничились легкими закусками и бутылкой вина. Но посидеть спокойно им все-таки не дали. Горцы четверть часа в четыре глаза пялились на Маргариту, один, не обращая внимания на гладящую его по руке блондинку, решительно поднялся со стула.

— Э, можно на танец? — жадно пожирая Маргариту глазами, осведомился он с таким видом, будто выбирал отары овец у себя дома. Он был весь, как дикарь, увешан золотом — цепи, перстни. И здорово навеселе.

— Извините, нельзя, — покачал головой Аверин.

— Слушай, я ее спрашиваю.

Маргарита пожала плечами:

— Нет.

Горец обдал их злобным взглядом, хотел что-то сказать, постоял несколько секунд, но потом удалился. Хоть Аверин и одет не по-бандитски, но мало ли кто он — уж слишком сильная уверенность ощущалась в этом человеке, да и комплекция внушительная — костоломная. Горец знал, что немало разборок начинается с таких вот конфликтов.

— А теперь идем к машине и на Ленинские горы, — велела Маргарита, когда ей наскучило в ресторане.

Уже занималась заря над холодной Москвой, когда они добрались до Ленгор. Стояли, опершись о гранит.

— Моя Москва — это такой холодный город на рассвете, — сказала Маргарита, зачарованно всматриваясь в прекрасные очертания города.

— Почему? — спросил Аверин.

— Он переполнен холодом и злобой. Я люблю этот город.. Но ненавижу еще больше. Я бы уехала отсюда.

— Куда? — усмехнулся Аверин. — На Ямайку?

— Не знаю… В Испанию. Там свет, праздник… Или в Италию — красота… А здесь холод… И хмурое небо… Ненавижу, — с чувством произнесла она. — Поехали, — добавила с неожиданной резкостью.

— Поехали.

Он достаточно промерз. В машине печка гнала по закоченевшим ногам теплый воздух, блаженство разливалось по телу.

В Маргаритиной квартире Аверин снял с ее плеч шубу. Маргарита прошла в комнату и скинула платье прямо на пол.

Привычно нахлынула страсть. Маргарита будто доказывала что-то сама себе. В самый захватывающий момент Аверин почувствовал в ней какую-то отстраненность.

— Я понимаю, что нам пора расставаться. И не могу, — вздохнула она, откидываясь расслабленно на подушку.

— Это почему мы должны разойтись?

— По многим причинам… Знаешь, не надо звонить больше. Я не беру трубку. Я не хочу никого видеть… Я позвоню. Может быть.

Аверин вздохнул.

— Я обязательно позвоню, — Маргарита притянула его голову к своей груди и поцеловала его в затылок. И в этом поцелуе чувствовалась скорбь.

Аверин зарылся в своем кабинете в бумаги, наводил в них порядок, рассылал корреспонденцию. День посвятил этой рутине.

В Москве, как и прогнозировал Ледокол, правда, с некоторым запозданием, грохнули правую руку покойного Глобуса Бубона — Вячеслава Викнера, лидера бауманской группировки. Предполагалось несколько версий: заканчивается зачистка ближайших связей Глобуса; смерть Бубона связана с серией инициированных им убийств известных бизнесменов и мафиози; за Бубоном числилась смерть некоего лидера по кличке Людоед, осиротевшие соратники последнего тоже вполне могли сподобиться на подобное дело; кроме того, под Бубоном зашаталось «кресло», ходили слухи, что братва хочет его сместить. Так что причин для расстрела хватало. Прибрали его классически. Мафиози, заботившийся о своем здоровье и привыкавший жить по европейским стандартам, отправился поиграть в теннис на корт на Волоколамском шоссе. Когда его «Форд» зарулил на стоянку и он вместе со своими «шестерками» вышел из машины, киллер через специально пробитую в стене дыру повел беглый огонь. Бубон с соратниками кинулся во двор, под прикрытие. Там их встретил автоматным огнем второй киллер, прятавшийся на крыше гаража. Расчет убийц был четкий и ясный, и сработали они на пять баллов.

В Салавате взяли очередную шайку. Ее главарь создал отлично вымуштрованный отряд, занимались обычным промыслом — вымогательствами, разбоями. Все боевики были поделены по экипажам, вооружены пистолетами и автоматами, имели рации и бронежилеты. Жили бы и не тужили, да привычно замучали конкуренты. Главарь нанял для их устранения двух киллеров из нижневартовской бригады. Те убрали паханов конкурентов. За хорошую работу с киллерами расплатились расхожей монетой — по девять граммов свинца в голову. Трупы их откопали только сейчас, больше года спустя, когда на следствии бандиты стали вспоминать о старых грешках. «Контроль» — подпись начальника ГУУРа. «Аверину на исполнение» — это уже начальник четвертого отдела. Аверин созвонился с Салаватом, выяснил ситуацию, потребовал подробную ШТ об обстоятельствах совершения преступлений и рапорт на награждение отличившихся.

В Твери мужчина проиграл родному отцу в карты машину и квартиру. Чтобы не отдавать, нанял для любимого папаши киллера. Раскрыто.

Алтайский край — в городе Майма из ружья для подводной охоты убит начальник следственного отдела республиканской прокуратуры Омаров. Не раскрыто. Дело на особом контроле.

Псковская область. В Порхове в личной автомашине выстрелами из пистолета убит некто Никонов. Преступление раскрыто. Установлены заказчик — заместитель главы администрации Порховского района и исполнитель — житель Санкт-Петербурга, изъят пистолет «зауэр». Особый контроль. Морока предвидится большая, как всегда, когда замешаны власти.

В Нью-Йорке на Брайтон-Бич застрелен бывший чемпион СССР и Европы по боксу Олег Каратаев. Свою судьбу он давно и прочно связал с преступным миром, был неоднократно судим, в последний раз за нанесение тяжких телесных повреждений. Обладал потрясающей физической силой и феноменальной памятью, помогавшей ему в карточных играх. Нес знамя русской оргпреступности по всему миру, имел связи с ассирийской и сицилийской мафией, подторговывал оружием. Жена его постоянно проживает в США. Одним авторитетом меньше. Но Аверину стало грустно. Каратаев — известный спортсмен, человек, на которого в свое время мечтала походить пацанва по всей России. Герой был, а стал мафиози. Что-то донельзя не правильное виделось в такой постановке вопроса. Но люди сами выбирают свои судьбы. Каратаев выбрал путь преступления, позора, смерти.

Закончив с отписанными документами, он засел за очередную справку по итогам года. Выявлено около двухсот наемных убийств. Из них раскрыто — шестьдесят. Не такие уж плохие показатели. В тех же Штатах больше чем о двенадцати процентах раскрываемости по подобным преступлениям и не мечтают. Но картина все равно удручающая…

Возвращаясь вечером домой, он заглянул в рыбный магазин. Рыба резко подорожала. Пушинка в последнее время нагло ела только ее. Рыболовецкий флот, как и торговый, привычно расшакален и распродан. В Приморье на дележе флота уже несколько банд изничтожили друг друга и своих же членов. В одной начался бунт изнутри, одного из главарей убили, второй взял ситуацию под контроль, нескольких бунтовщиков спрятали в подвал и пустили газ от выхлопной трубы. Это называется душегубка — отработанный еще эсэсовцами прием сокращения поголовья врагов и военнопленных. Так что рыбы станет меньше — с этим придется смириться. Зато «Вискаса» больше, ибо его поставкой занялась подольская группировка. Но «Вискас» Пушинка есть наотрез отказывалась.

Аверин сварил рыбу, остудил ее на балконе и положил кусок перед Пушинкой.

— На, гурманка несчастная… Сама деньги не зарабатываешь, только тратишь, а? На улице тебя подобрал, а ты привередничаешь.

Пушинка мяукнула и вцепилась зубами в кусок рыбы.

Аверин обнаружил, что высыпал последнюю соль в кастрюлю с рыбой. И теперь антрекот и мороженую картошку из пакета приправить нечем. Пришлось подниматься к Егорычу.

— Кто там? — послышался из-за двери настороженный голос Егорыча.

— Открывай. Дверь открылась.

— Заходи…

Аверин прошел в комнату и ошарашенно огляделся. Все было раскидано, на полу валялось несколько раздавленных машинок — богатство и коллекция хозяина. Лицо Егорыча заплыло, на правой стороне пылал фингал.

— Это что? — осведомился Аверин. Егорыч вздохнул.

— Пойдем, посидим, поговорим.

Егорыч вытащил из холодильника лед, приложил его к щеке застонал.

— Они же сволочи с размаху по лицу. Человека, который им не сделал ничего плохого…

— Кто?

— Твари эти… Слава, у меня ничего нет. Я за всю жизнь гвоздя не украл. Жил честно. Смотри, есть у меня что?

— Ничего.

— Правильно. Пустая квартира. Не банкир, не спекулянтская рожа. Почему им нужен именно я? Все, что у меня есть, — это машина и квартира. Почему так?

— Рассказывай.

— А что рассказывать. Подставили передо мной на дороге мятый «Мерседес». Банка консервная, ничего не стоит. В салоне — четыре богатыря. Забрали права, паспорт, сказали, что я их подрезал и на разбор приедут. Днем заявились. Избили, все переломали, насчитали убытка на пять тысяч долларов.