— Хорошо, сейчас сделаем, — согласился он. — Я уже тут стал специалистом в этом неблагодарном деле.

Нельзя сказать, чтобы эта постоянная процедура понравилась охотникам, но на эту свою новую, постоянную работу они пошли без слов возражения. Таща все тот же брезент, они приглушенно матерились, и толковали о превратностях судьбы.

— Да, не думал Юрка, что тоже уберется вслед за своими хозяином, — сказал Демченко.

— А Максимов? — возразил Соленов. — Тот вообще был здоров как лось. До сих пор играл в волейбол за команду города, это в пятьдесят то лет!

— Надо, наверное, в церковь сходить, покреститься, — сквозь пыхтение заявил и Васин. — А то вот так живешь, и хлоп — все. И гореть придется в огне адовом.

— Ты, что, Николай, верующий, что ли? — спросил Демченко.

— Да нет, конечно, но бог его знает, есть он там, или нет. Лучше все же бы перестраховаться. А то так сыграешь в ящик, и перекреститься не успеешь. А вдруг там есть этот самый ад? Что, до конца света раскаленные сковородки лизать?

— До конца света ты к этому уже привыкнешь, — скривился Вадик Долгушин. — Меня больше интересует, почему у нас такое неравенство? Один строгает трупы, а мы должны их таскать? Надо привлекать товарища к групповому труду.

— Он еще натаскается на лесоповале, — буркнул Демченко. — И строем его там тоже маршировать научат.

После этого все как-то замолкли, и к беседке все четверо вернулись в подавленном состоянии. Здесь их ждали уже все члены опергруппы, Вера, и, к удивлению Астафьева, Зотов. Заметив удивленный взгляд Юрия, тот пояснил: — Да, замерз я там. Обогреватели то холодные, тока нет. А тут хоть мангал греет.

По-осеннему быстро темнело, так что они подкинули в мангал дров, разожгли керосиновую лампу, и начали поднимать настроение с помощью спиртного и жареных уток. Ольга пыталась отказаться от спиртного, но Юрий видел, как она замерзла, и подбодрил ее.

— Да пейте вы, Ольга Леонидовна! Рабочий день кончился. От костра не согреешься, нужно прогреться изнутри.

— Надо еще опросить людей, — пояснила она, — все это запротоколировать.

— Счас согреемся, и всех опросим. Пейте.

После приема согревательного элемента дело пошло веселей, снова начались анекдоты и шутки.

— Как спать то сегодня будем, замерзнем ведь? — спросил Соленов.

— Ну, половина может разместиться у Сомова, там все же камин. А остальные могут поспать в машинах, завести двигатели, да включить печку.

— Я в машине, я замерз как сволочь, — сразу заявил Зотов. Он покосился на жену, но та только отвернулась в другую сторону.

Спустя час все утки были съедены, мужики во всю веселились, про работу все как-то забыли. И, к, удивлению Астафьева, Малиновская начала с ним флиртовать. Она сама подошла к скромно сидевшему в сторонке от общего веселья Юрию.

— Астафьев, а, правда, что вы такой жуткий бабник? — спросила она, прижимаясь к нему плечом. Лицо Ольги раскраснелось, язык чуть заплетался.

— Врут, все врут, — заявил он, еще толком не понимая, что происходит, и к чему такие интересные допросы.

— Нет, Астафьев, ты меня не разочаровывай. Репутацию нельзя терять.

— Да, что, мы как пионеры, завсегда. Лишь бы человек хороший попался, — процитировал он известный анекдот.

— А я что, плохой человек? — Ольга таращила сна него свои черные, чуть косые от выпитого глаза. — Юрий Андреевич, почему я вам так не нравлюсь?

— Кто вам сказал эту глупость? Вы мне очень даже нравитесь, — в подтверждения этого Юрий обнял Малиновскую за талию.

— Вот, это другое дело. Только нам надо перейти на «ты».

— Сейчас выпьем на брудершафт, и перейдем на «ты».

— Вот, это верно! Где мой стакан?

После брудершафта дело пошло еще быстрей, Ольга откровенно лезла целоваться, и Юрий понял, что даму нужно срочно везти в более уединенное место, а то еще немного, и с ней будет так же интересно иметь дело, как с надувной куклой.

Когда он ее поднял, дама изрядно покачивалась. Перед уходом с места веселья Юрий успел выцыганить у Вадика ключ от его «Вольво», и дал ценные указания Колодникову.

— Присмотри там за Зотовым.

— Сделаем, командир, — ответил раскрасневшийся майор, подмигивая коллеге.

— Куда мы идем? — спросила Ольга.

— На экскурсию в Швецию.

— Почему в Швецию? Швеция же далеко?

— Да нет, она гораздо ближе, чем ты думаешь.

Она поняла все только тогда, когда он открыл дверцу «Вольво», и любезно сопроводил туда даму. Ольга восторженно захихикала.

— Боже мой, какая романтика! Я никогда еще не трахалась в машинах. Но тут же холодно.

— Сейчас будет жарко, — пообещал Юрий, включая двигатель и печку.

— У меня полгода никого не было, — лепетала она, раздеваясь, — этот дурак Димка решил, что я его бросила, я а просто зарылась с башкой в этой чертовой работе. Ну, он же маменькин сынок, что он понимает в нашем с тобой деле, правда, Юра? Кто он такой? Вечный студент, подумаешь, сын первого заместителя губернатора…

Через пять минут в салоне было уже тепло, а через десять даже чересчур жарко, но совсем не от печки.

"Это ж надо, какая она ненасытная", — подумал Астафьев через час, рукой вытирая пот со лба. Ольга лежала рядом, блаженно улыбаясь. Потом она развернулась, положила голову на плечо Юрия, и пробормотала, уже, практически, засыпая: — Я, когда тебя первый раз увидела, тогда, в прокуратуре, когда ты мне дело сдавал, помнишь? Мне аж плохо стало, и ноги чуть не подкосились…

Два тела в темноте катались на земле, сминая траву, ломая ивовую поросль. Соперники не уступали друг другу ни в силе, ни в ярости.

— Я тебя за него… — хрипел один, пытаясь достать горло противника.

Другой только рычал от злости, да пытался, в свою очередь, добраться до горла врага. Неожиданно они подкатились к невысокому, метровому обрыву, и рухнули вниз. У того, кто оказался снизу, перехватило дыхание, он невольно разжал руки, второй же, сверху, вскочил, и ударил соперника ножом в грудь, раз, другой, третий…

А поутру они проснулись все же от холода. Правда, один бок Юрия был более теплым, и, покосившись, Астафьев увидел справа безмятежное лицо Ольги Малиновской. Следователь прокуратуры по особо важным делам была в костюме Евы. Юрий попробовал определить, сколько сейчас время, но окна сильно запотели, и толбыло только понятно, что уже рассвело. Чуть подумав, Юрий разбудил прокурорскую даму самым изысканным способом, поцелуем, после чего торопливо натянул на ноги джинсы, выскочил из машины по естественной нужде. Когда он через пять минут вернулся, то первое, что получил от своей ночной подруги, это недоумевающий взгляд.

— Ну, как спалось на новом месте? — спросил Юрий девушку. — Какие снились сны, надеюсь, хорошие?

— Спалось неплохо, только я, — она обвела взглядом салон машины, — почти ничего не помню из прошлого вечера. Так, куски какие-то, обрывки.

— В самом деле? — удивился он, стараясь завести машину. — Как жалко. Мне казалось, что тебе вчера так все понравилось.

— Ну, то, что мне понравилось, я это чувствую, — Ольга томно потянулась всем телом, — но что же это с памятью у меня?

— Что ж она не заводиться-то!? Ольга, вы, что вчера пили? — спросил Юрий, попутно борясь с упрямой машиной.

Она наморщила лоб.

— Что-то из большой бутылки, по виду водка водкой.

— Из литровой бутылки? — переспросил Юрий. — Так это ж разведенный спирт. Ну, тогда все понятно, — Он засмеялся. — Пьется то он легко, но потом нахлобучивает на все сто. Память вышибает у многих. Не ты первая, не ты последняя. А, все понятно! Мы за эту ночь сожгли весь бензин. Вадик меня… — он хотел сказать, что тот с ним сделает, но воздержался, чтобы дама не подумала, что они с ним голубые. — Придется греться старым, испытанным методом.

После этого он снова начал свою сексуальную атаку, и через полчаса, Ольга вытерла с лица пот, с уважением взглянула на него, и сказала: — Да, я теперь понимаю, почему все наши девушки от вас таком восторге. Но все-таки это нечестно, пользоваться в своих целях, моей временной беспомощностью.