— Ты поешь? — поинтересовался он.

— Нет, не могу, — отказалась Ольга. — Сейчас все полезет обратно. А ты что, не поедешь со мной? — она состроила невинные, удивленные глазки.

— По чину не полагается. Что там должен делать начальник следственного отдела? Я ведь даже не оперативник.

Юрий все-таки встал, начал одеваться.

— Спи дальше, ты что поднялся? — удивилась Ольга.

— Да нет, уже не смогу, все равно весь сон обломали. Такая уж у меня натура глупая. Если разбудят, не могу больше уснуть.

Он уже дожаривал себе сосиску, когда зазвонил его мобильник. Звонил Колодников.

— Да, Андрей.

— Слушай, там Ольга еще у тебя? — поинтересовался Колодников.

— Да, а что?

— Да, мы тут с трупом кувыркаемся, ждем ее. Я просто вспомнил, ты говорил, что у Сомова должен быть какой-то незаконнорожденный сын?

— Да, а что?

— А то, что у этого трупа паспорт на имя Ивана Павловича Суконина. Паспорт старый, советский, так что тут и родитель его прописан: Павел Павлович Сомов.

— Нормально! — Восхитился Астафьев, и пропел на мотив известной песни. — "Трупы не кончаются, трупы продолжаются". Эта турбаза «Дубки» мне уже в печенках сидит. Я сейчас тогда тоже подъеду.

Юрий потушил форсунку, и, воткнув вилку в сосиску, побежал в зал.

— Я еду с тобой, — объявил он.

— Чего это? — удивилась уже одетая Ольга.

— Давно свежий труп не видел, соскучился.

Одеваться, и одновременно есть горячую пищу весьма проблематично, так что последний кусок сосиски Юрий уронил себе за пазуху. Доставали его оттуда дружно, в четыре руки, причем Астафьев при этом скакал козлом, подвывая, и судорожно вытаскивая из брюк рубаху, а Ольга старалась расстегнуть тугие пуговицы джинсовой рубашки. В результате сосиску она извлекла, и даже съела, а вот живот Астафьева представлял собой нечто красное и жирное. Ольга в утешение, даже чмокнула его в эту живую сковородку, что мало утешило Юрия. А тут уже с улицы донесся звук автомобильного клаксона.

Машина привезла их за окраину города, там, где начиналась федеральная трасса. Уже начало рассветать, так что и машины, и люди, стоящие на обочине, походили на серые тени. К вновь приехавшим с довольным лицом подошел Колодников.

— Доброе утро, Ольга Леонидовна. Так я и знал, Юрка, что ты не удержишься и приедешь, — сказал он Астафьеву.

— Да ты нашел, чем меня удивить, — пожимая руку майору, признался Юрий. — Что, в самом деле, это тот самый сын Сомова?

— Ну да. И знаешь, что странно, его там раздели, вещей нет, а в кармане рубахи паспорт и билет на самолет.

— Значит, хотели, чтобы он был опознан. Как ты думаешь? — предположил Юрий.

— Ну, да, похоже. И тело то лежало всего в трех метрах от обочины. Даже до лесопосадки не дотащили. Правда, нашли бы его только утром, а не сейчас.

— Почему утром? — спросила Ольга.

— Его ведь как обнаружили — случайно, — пояснил Колодников. — Шел автобус с челноками из Астрахани. Одну бабу приспичило до ветру, по маленькому. Автобус остановился, та выскочила с фонариком, только села, потом фонарем вокруг себя повела… Короче, сходила она не только по малому, но и по большому.

— Как его убили? — спросил Юрий.

— Удавили. Причем тот, кто это делал, мужик был сильный. Сын Сомова хоть и в него ростом пошел, но так мужик, чувствуется, крепкий, жилистый. Все руки изрезаны удавкой.

— Он когда прилетел? — спросила Ольга.

— Не знаю, еще не смотрел.

— Давай, поглядим, — предложил Юрий.

Они втроем сели в Уазик, включили свет, и Колодников, прищурившись, прочитал.

— Рейс Тюмень-Железногорск, прибытие 18–20 Москвы.

— Во сколько эти челноки обнаружили тело? — спросила Ольга.

— В пол-третьего.

— А до аэропорта, сколько у нас ехать? — все выпытывала она.

— Больше двух часов, — припомнил Андрей.

— Это, смотря как ехать. А так, даже больше, — вмешался водитель Уазика, — около трех. Я на своих «Жигулях» ездил, брата как-то встречал.

Астафьев задумался.

— Надо поискать свидетелей в аэропорту, — предложила Ольга.

— Да, это обязательно, — согласился Юрий. — Нужно обратиться к начальнику охраны, может, они записывали все на видео. Сейчас же везде стоят эти камеры наблюдения. Следы на обочине есть?

— Нет, — Колодников отрицательно замотал головой, — недавно тут насыпали щебенку, так что следов нет не только от машины, на которой его привезли, но и от автобуса с челноками.

— Надо выяснить, кто сообщил сыну Сомова про смерть отца, и кто еще мог знать об этом, — предложила Ольга.

— Логично, — согласился Юрий. — Пятая смерть вокруг этих чертовых «Дубков». Это уже, ребята, чересчур.

— Шестая, — поправил его Колодников. — Тот парнишка гаишник все-таки умер в больнице сегодня ночью.

— Не повезло парню, — решила Ольга.

— Но главное, что вот к этой смерти Зотов лично не причастен.

Это заявление Юрия вызвало у Ольги гримаску неудовольствия.

— Откуда ты это знаешь? Сам он да, сидит. Но, может, он нанял этих убийц?

— Откуда, из тюрьмы? — Юрий иронично улыбнулся. — О существовании сына Сомова мы все узнали за двое суток до этого убийства. Знаешь, как Император был тогда ошарашен? У меня его лицо вот сейчас стоит перед глазами. Кроме того, во сколько мы его вчера оставили? Где-то полшестого. И ты сама видела, во сколько он вчера получил передачку от жены. Мобильника него не было, так что договориться по сотовому с киллером он ни как не мог.

— Значит, и остальных убивал не он? — спросил Колодников.

Юрий пожал плечами.

— Кто знает, может, он и убил кого-то из тех четверых на базе, но то, что он убил всех — в это я не поверю никогда. Кто-то старательно переводит на него стрелки.

— Зачем? — спросила Ольга.

— Ну, одну причину я точно знаю. «Дубки». Ты сама слышала, что у Сомова другого имущества не было.

— Да, блин, — Андрей чуть не сказал другое слово, но успел сдержаться, — что, эти «Дубки» медом что ли, помазаны? Ну, база как база, у меня вон вся морда до сих пор от комаров чешется. Видал я турбазы и получше. Стоит из-за этого хлама столько трупняка настрогать?

— Выходить, стоит, — Юрий глянул на часы. — Ну, мне надо на работу, а вы пашите тут. Оль, заберу я «шестерку», пусть отвезет меня, потом вернется?

— Бери, — согласилась Ольга.

Юрий уже подошел к «шестерке», когда Ольга крикнула ему вслед: — Астафьев, а ведь ты хотел еще и на труп полюбоваться? Что ж не подошел то даже?

— Не царское это дело. Вообще, нам, простым следакам, такие дела не доверяют.

Выговор со стороны начальства все же настиг Астафьева, правда, не такой силы, как он ожидал. Все же время, прошедшее после возвращения из «Дубков» сгладили эмоции Панкова. Гораздо больший разнос он получил за свое руководство следственным отделом.

— Как я вижу по этим данным, сначала ваше назначение сыграло положительную роль, — вещал Панков. — Процент доведения дел до логического конца поднялся чуть не в два раза. Но, в последние два месяца опять был спад. Как вы это объясните?

— Объясню простое — лето. Две трети отдела побывали в отпуске.

— А вот до меня доходят слухи о ваших, скажем так, чересчур интимных отношениях с сотрудницами.

— Вранье.

Астафьев заявил это таким невозмутимым тоном, что Панков не решился дальше муссировать эту тему. Они расстались, один с выговором, другой с недовольным лицом и досадой на этого невозмутимого красавца. Полковник, как и все люди с невзрачной внешностью, очень не любил таких вот щеголеватых парней.

"Еще пару раз так же проколется, и уволю к чертовой матери совсем", — решил он. — "Тоже мне, Ален Делон кривовский".

Первую половину дня Астафьев провел в отделе, накручивая своим подчиненным то место, в зависимости от пола, что должно было придать им больше бодрости и темпа в работе. При этом подчиненные его были настроены несколько странно. Немногочисленные мужчины старались подмигнуть ему, а девушки воспринимали нагоняи без должного трепета. Последней в его кабинете появилась Элла Зеленковская, высокая блондинка с лицом Мерелин Монро и фигурой молодой Нонны Мордюковой. Вот как раз с ней Астафьев имел кое, какие интимные отношения, хотя дама была замужем, но это никогда не служило препятствием ни для него, ни для нее. Высказав все, что он думает об ее работе, Юрий ожидал, что та начнет оправдываться, но Элла была настроена совсем не по рабочему.